Первый. Глава В первый раз в попу смотреть

НОЧЬ, КОГДА ЗАПЕЛ MATTHEW BELLAMY

Дача пахла сиренью и углями от шашлыка. Я сидела на прохладных досках террасы, уткнувшись в колени. В ушах — «Undisclosed Desires» Muse. Сергей, мой тогдашний парень, давно уснул в комнате с друзьями. Я боялась темноты за соснами... и своей девственности.

Дверь скрипнула. Вышел Он — высокий, в мятом свитере, с пачкой «Честера».

— Не спится? — голос хрипловатый, как скрип ступеньки.

Я выдернула наушник:

— Музыка громкая... — соврала. На самом деле боялась тишины.

Он прикурил. Спичка осветила скулы, сильные руки. Эдуард. Имя я узнала позже.

— Твоя девушка спит? — спросила я, чтобы заполнить тишину.

— Как сурок. А твой... Серёга? — он усмехнулся, выпуская дым колечком.

— Храпит.

Молчание. Только сверчки и Мэттью Беллами: "I want to reconcile the violence in your heart..."

Он вдруг коснулся моей руки. Не случайно. Намеренно.

— Дрожишь. Холодно?

Я покачала головой. Внутри всё сжалось в комок. Его пальцы были шершавыми, тёплыми. Они медленно ползли вверх по рукаву... к плечу. Я не отодвинулась.

— Сергей... он тебя целует? — вопрос прозвучал как плевок в ночь.

— Да...

— А вот так?

Его ладонь легла на мою щеку. Большая, пахнущая табаком. Большой палец провёл по нижней губе... и задержался. Я замерла. Он наклонился. Его губы коснулись моих — не как Серёжины (сухие, быстрые). Влажные. Голодные. Язык лизнул мои зубы, требуя входа. Я открылась...

Он оторвался, глядя в глаза:

— Ты... не целована. Настоящим поцелуем.

Рука скользнула под мою футболку. Ладонь — на животе. Мурашки побежали к груди. Я зажмурилась.

— Смотри, — приказал он.

Я открыла глаза. Он расстегнул джинсы. Вытащил его.

Первый член в моей жизни.

Не из порно. Живой. Тяжёлый. С толстыми синими венами. Головка — тёмно-лиловая, влажная, будто плакала. Пахло кожей, дымом и чем-то... звериным.

— Дотронься, — он взял мою руку.

Я коснулась кончиками пальцев. Горячо. Пульсирует. Кожа — как шёлк, натянутый на сталь. Я отдёрнула руку.

— Боишься?

— Не умею... — прошептала я.

— Никто не умеет. Пока не попробует.

Он наклонился, его губы коснулись моего уха:

— Представь... что это мороженое. Только не тает во рту....

Я опустилась на колени на скрипучие доски. Секунда стыда... потом любопытство. Кончиком языка коснулась капли на головке. Солёно-горько. Как слеза.

— Губами... обхвати, — он провёл пальцем по моей челюсти.

Я обхватила. Только верхушку. Нежно. Он застонал. Звук ударил мне в живот. Я... понравилось?

— Теперь... введи глубже. Рукой помоги, — он положил мою ладонь на основание.

Я ввела. На пару сантиметров. Потом... ещё. Он заполнил рот. Я давилась, слёзы брызнули из глаз.

— Тише... дыши носом, — он гладил мои волосы. Нежно. Как будто я — фарфор.

Я нашла ритм. Вверх-вниз. Рука сжимала то, что не влезало в рот. Слюна текла по подбородку. Я слышала, как он кряхтит, как доски скрипят под его ногами...

— Быстрее... О, Боже... да! — его пальцы впились в мои плечи.

Вдруг — горячая волна в горле. Густая, сладко-солёная. Я подавилась, но не отстранилась. Он кончал, а я глотала... училась.

Он вытащил себя. Упал на ступеньку рядом, дыша как бегун.

— Твой первый?

Я кивнула, вытирая губы.

— А теперь... и не последний.

Он ушёл. Я сидела, трогая пальцами губы. Они горели. Внутри пело: "I want to exorcise the demons from your past..."

Через месяц он бросил ту девушку. Через два — я ушла от Сергея. Через год — надела его кольцо...

А видео...

Его бывшая присылала их после пьяных ссор. Я смотрела. На то, как он её трахает. Жёстко. Как она кричит. И... мокрела. Потому что знала — теперь я та, кто сводит его с ума. Кто помнит вкус его первого "спасибо" на террасе.