Воспитанник Часть 1

- Еще вон ту бы рыбку бы мне... да-да, её, грамм на триста кусочек отрежьте, пожалуйста.

Грузный седовласый покупатель, казалось, только входит во вкус, хотя в корзине его уже были аккуратно уложены около десятка прозрачных одноразовых контейнеров с различными яствами. Андрей отвернулся и тоскливо закатил глаза. Ну почему, как назло, всегда именно перед ним в очереди оказывается такой вот патологический любитель пожрать?

В отделе готовой еды в это время традиционно был аншлаг. Отчасти – потому что готовили, в целом, неплохо. Отчасти – потому что на раздаче трудился один-единственный парень-таджик, молодой и явно неопытный. Чтобы скоротать ожидание, а заодно дать выход копившемуся раздражению, Андрей представил себе, как грозно отчитывает стоящего перед ним маленького плюгавого менеджера, одетого в униформу магазина. Воображаемый менеджер вытирал со лба испарину, бледнел и подобострастно извинялся, однако на требование усилить позицию раздачи парой тунеядцев из отдела маркетинга отрицательно мотал головой. Даже в выдуманном магазине и с выдуманным менеджером проблема категорически не хотела решаться.

- Вам что-нибудь еще?

- Нет, спасибо.

Седовласый мужчина наконец решил, что на сей раз еды достаточно. Андрей облегченно вздохнул и уже открыл было рот, чтобы подозвать раздатчика, на груди которого болтался бейджик с не самым простым для русского человека именем «Фирузджон», но ничего сказать не успел, потому что в тот же самый момент в бок его бесцеремонно уперлась массивная продуктовая тележка, почти наполовину забитая покупками. Одновременно из-за тележки раздался требовательный голос, обращенный к Фирузджону:

– Мальчик, вооон ту нарезку покажи поближе.

Голос принадлежал немолодой женщине и звучал властно и непререкаемо. Вкупе с тыканьем и фамильярным «мальчик» её действия выглядели настолько наглыми и хамскими, что Андрей даже слегка растерялся. Он вообще не очень любил подобные истории - просто потому, что никогда не мог толком сориентироваться и действовать если не правильным, то хотя бы сколько-нибудь достойным образом. Ругаться с женщинами было не в его правилах – неприятно, да и не хотелось становиться объектом громогласных обвинений в совершеннейшем неджентльменстве. Стерпеть, промолчать – значило обратить на себя обвинения совсем другого характера - в амёбной мягкотелости, от таких же точно дамочек, но ситуативно оказавшихся в конце очереди, вытянувшейся уже на добрую пару десятков метров за спиной Андрея.

Пытаясь справиться с закипающей злостью, сменившей первоначальную растерянность, Андрей пристально, не торопясь осмотрел свою потенциальную соперницу за внимание Фирузджона.

На первый взгляд - женщина как женщина, ничего примечательного. На вид Андрей дал бы ей лет пятьдесят, или чуть больше, притом что выглядела он несколько моложе этих цифр, а истинный возраст выдавали, пожалуй, только её руки – тонкие, с безупречным маникюром, но с чуть грубоватой кожей, покрытые сеточкой хорошо заметных рельефных вен. Невысокого роста фигуру можно было назвать стройной для своих лет. Волосы, окрашенные в вишнёвые тона, были пострижены в короткое каре и уложены слегка небрежно. Красавицей она, пожалуй, не была, но миловидной - вполне. Кремовая блузка, узкие черные джинсы – чуть укороченные, и поэтому открывающие на всеобщее обозрение очень привлекательные, по мнению Андрея, лодыжки (уж в лодыжках то он знал толк). Довершали образ мягкие удобные белые лоферы.

В целом, дама (Андрей решил про себя, что будет называть её именно так - дама) смотрелась достойно и весьма сдержанно, и совершенно не производила впечатление ушлой базарной проныры, стремящейся всеми правдами и неправдами пролезть «поперёд всех». Тем удивительнее это было для Андрея, к которому вновь вернулось ощущение лёгкой растерянности, так что пауза в его исполнении начала, пожалуй, излишне затягиваться. И затянулась бы сверх всякой меры, не разрешись ситуация с помощью вмешательства извне.

Правда, совершенно неожиданным образом.

В то время как дама с тележкой невозмутимо изучала ассортимент, в очереди за спиной Андрея ожидаемо начал зреть бунт. Толпа загудела, высказывая своё не самое лицеприятное отношение к происходящему.

– Женщинааа! А это вы кудааа? А здесь очередь! – крикнула неприятным, склочным голосом одна из ситуативных очередниц.

Поскольку возмутительница спокойствия не удостоила её даже малейшей реакцией, склочница немедленно переключила фокус возмущения на Андрея:

– Мужчинааа! А вы почему это всех вперёд пускаетеее?

Дама с тележкой наконец обратила внимание на шум. Демонстративно поморщившись, осмотрела очередь, будто в поиске чего-то или кого-то и, ничего, заслуживающего интереса, не обнаружив, остановила взгляд на Андрее, с таким выражением лица, будто заметила вещь, которую давно потеряла, долго и безуспешно искала, а она - вот, прямо под носом была всё это время.

- Ну, что смотришь? Реши проблему. – вдруг сказала она негромко - так, чтобы услышал только один Андрей. И, сразу же потеряв к нему всякий интерес, отвернулась обратно к прилавку.

Андрей поначалу опешил. Что она себе позволяет? Кто это такая вообще?

Впоследствии он много раз возвращался в мыслях к этому моменту, думая о том, что же всё-таки заставило его сделать именно тот выбор, который он сделал. Почему, что стало причиной? Ведь можно было отшутиться, огрызнуться, проигнорировать, в конце концов. Что за триггер сработал? Быть может, аромат её духов? Или тембр её голоса – такой внезапно притягательный, возможно ли было перед ним устоять? Или то, как она еле заметно, будто невзначай, коснулась своей рукой руки Андрея? А может быть, всё вместе? Имел ли он в принципе тогда выбор?

Как бы то ни было, всю злость его как рукой сняло. Наоборот, стало даже интересно - а что же дальше? Женщины так с ним раньше никогда не разговаривали, и по какой-то причине, которую он пока не до конца понимал, подсознательная реакция на тон дамы, и на её слова, оказалась настолько волнующей, обещающей пусть неясные, но такие необычные перспективы, что Андрей сразу решил – он сделает то, что она ему сказала, и сделает наилучшим образом.

Он обернулся к очереди и успокаивающе поднял руки.

- Уважаемые, всё в порядке! Эта женщина передо мной занимала, я её помню, не беспокойтесь!

Недовольный ропот почти сразу стих. Лишь склочница из конца очереди пробормотала по инерции что-то вроде «Вот здрасьте! А почему мы должныыы стоять, а они, значит, не должныыы? », но, не встретив особенной поддержки, замолчала, как и все.

Андрей, воодушевленный этим небольшим успехом, исподтишка бросил взгляд на даму, мило беседовавшую с Фирузджоном. Ему почему-то вдруг захотелось, чтобы она оценила его старание, улыбнулась, а может быть, чем чёрт не шутит - даже и похвалила.

Однако, та не дала Андрею шанса отрефлексировать происходившую с ним метаморфозу, потому что к этому моменту уже нашла ему новое применение. Когда Фирузджон протянул ей первую из коробочек с едой, она, не поворачивая головы, небрежно ткнула пальчиком в сторону Андрея – мол, отдай ему. Андрей, слегка удивленный, но заинтригованный, послушно принял контейнер из рук Фирузджона, Правда, он не сразу понял, что именно от него ждут. Лишь получив в те же самые руки четвертую по счёту коробочку и сообразив, что Фирузджон на этом останавливаться вовсе не собирается, волей-неволей, чтобы не уронить элементы будущего пиршества на пол, принялся старательно и аккуратно, как только мог, укладывать контейнеры с едой в тележку к прочим покупкам.

Тем временем в помощь Фирузджону всё-таки подошел второй раздатчик, и внимание очереди переключилось на него. Выбрав еще несколько блюд, дама отпустила Фирузджона восвояси, и они с Андреем остались вдвоем. Она, не говоря ни слова, коротким и властным взглядом указала в сторону касс и, не дожидаясь реакции Андрея, развернулась и быстро зашагала в их направлении. На этот раз Андрей сразу сообразил, что от него требуется, подхватил тележку и засеменил вслед за ней, инстинктивно стараясь держаться на небольшом, но почтительном расстоянии.

Рассчитавшись на кассе самообслуживания, они вышли в обширный вестибюль торгового центра, в котором располагался магазин – дама налегке, и за ней Андрей, нёсший по паре увесистых пакетов в каждой из рук. Он уже и забыл, что где-то там, в прошлой жизни, и сам собирался что-то приобрести. Хоть Андрей никогда и не был женат, но прекрасно знал, что занимается сейчас в точности тем же, чем занимается любой женатый мужчина в процессе шопинга выходного дня. Однако, всё ещё не мог понять, почему это кажется ему сейчас настолько волнительным.

Дама прошла к одному из пустовавших мягких диванчиков, расположенных в изобилии вдоль стен вестибюля, и села, непринужденно закинув ногу на ногу. Андрей тоже подошёл ближе и остановился, не решаясь без приглашения ни сесть рядом, ни даже хотя бы поставить на пол тяжеленные пакеты. Дама посмотрела на Андрея - кажется, впервые как на человека, а не предмет интерьера. Впрочем, взгляд был вместе с тем откровенно изучающий, так что Андрей порядочно смутился, почувствовав себя то ли музейным экспонатом, то ли товаром на рынке. Возникла неловкая пауза. Впрочем, неловкой она была только для Андрея, дама же спокойно разглядывала его, словно прицениваясь.

Андрей продолжал топтаться на месте, понимая, что стремительно краснеет как подросток. Её взгляд тем временем сменился с изучающего на как будто ожидающий, и затем – на, как показалось, слегка разочарованный. Наконец дама нарушила затянувшееся молчание.

- Софья Игоревна, – представилась она.

Секунду помолчав, добавила:

– А тебе, похоже, критически не хватает воспитания. Ты как молодой человек должен был представиться первым. Странно, что ты этого не знаешь.

– Виноват, простите... Андрей – смутившись уже окончательно, извиняющимся тоном попытался исправиться он.

– Андрюша, значит... – не торопясь, словно пробуя его имя на вкус, покатав на языке из стороны в сторону, произнесла Софья Игоревна. – Знаешь, Андрюша, я решила, что пока тебя никуда не отпускаю. На сегодняшний вечер мне понадобится носильщик и паж.

– Да, Софья Игоревна – единственное, что нашёл ответить Андрей. – как скажете.

Ему почему-то совсем не захотелось с ней спорить.

– Немногословно, но молодец, – сдержанно кивнула она – это правильный ответ, запомни его как следует.

Уши и щёки его пылали, словно пирожки, только-только извлечённые из русской печки. Он понял, что уже и сам того хочет, что желает быть сейчас рядом с ней, пажом, носильщиком – неважно. И не просто быть, а быть полезным, исполнительным и надёжным одновременно.

Софья Игоревна поднялась с дивана.

– Здесь тебе следовало бы подать мне руку – важно заметила она, глядя на Андрея, – но, раз уж руки у тебя заняты - так и быть, прощу. Кроме того, как мы только что выяснили, воспитание твоё оставляет желать лучшего, так что я не удивлена.

Андрею больше всего на свете захотелось стать хорошо воспитанным, чтобы не расстраивать больше Софью Игоревну. Жаль, что это нельзя было сделать быстро.

Софья Игоревна знаком дала Андрею понять, чтобы следовал за ней, и начала путешествие по торговому центру. Планы у неё, как выяснилось по ходу дела, были весьма обширные. Они заворачивали чуть ли не в каждый второй отдел с женскими одеждой, обувью, бельём, не обошли вниманием (впрочем, не очень предметным) мягкую мебель и посуду. Софья Игоревна больше не удостаивала Андрея общением, только изредка кратко и властно поторапливала, если он вдруг шел слишком медленно, и отдавала сухие деловые команды, когда он не совсем понимал, что от него требуется прямо сейчас. А требовалось, в общем, немного – ждать, пока Софья Игоревна сделает покупку, принять от продавца пакет и не слишком отставать при передвижении между отделами. Впрочем, не отставать становилось всё сложнее, пакетов становилось чем дальше, тем больше, Андрей порядком измучался и взмок, но стоически переносил неожиданно взваленную на его плечи Софьей Игоревной задачу.

Наконец Софья Игоревна завершила обход того, что планировала на сегодня, и Андрей вслед за ней вышел на обширную, изрядно опустевшую к вечеру парковку. На улице стемнело, едва моросил дождь - впрочем, судя по лужам и мокрому асфальту – уже прошедший свой пик. Софья Игоревна подошла к, вероятно, принадлежащему ей новенькому черному кроссоверу, открыла багажник и также молча, жестом, велела Андрею сложить покупки. Когда он закончил и подошёл к Софье Игоревне прощаться, она вдруг на секунду задумалась, внимательно посмотрела на него и протянула руку, слегка изогнув кисть, тыльной стороной ладони вверх – так женщины протягивают руку для поцелуя. Несмотря на то что жест выглядело вполне красноречиво, Андрей не сразу поверил своему счастью. Он уже понял, в том числе и потому, что она до сих пор не проронила ни слова, что история заканчивается, сейчас она сядет в машину и уедет прочь, и он, скорее всего, никогда больше её не увидит, и эта мысль вызвала в нём лёгкую, в чём-то романтическую грусть.

Но теперь! Она разрешает ему поцеловать ей руку. Андрей ощутил, как учащенно забилось сердце, будто стремясь вырваться из грудной клетки, как забегала по сосудам разом вскипевшая кровь, ему стало жарко и вдруг перестало хватать кислорода. Всеми силами стараясь унять дрожь, не смея оторвать взгляд от лица Софьи Игоревны, он нарочито медленно склонился к поданной руке, ища её губами. Но вместо теплой кожи губы его поймали только порцию холодного майского воздуха. Софья Игоревна резко убрала руку и вдруг отвесила Андрею короткую, звонкую пощёчину. Андрей от неожиданности так и застыл в полупоклоне, удивленно и даже, пожалуй, немного испуганно глядя на Софью Игоревну снизу вверх.

– На колени – произнесла она медленно, чётко проговаривая каждый звук, – мужчины, целуя мне руки, встают на колени.

И тут Андрея прорвало. Он понял, что именно сейчас, именно в этот момент с ним происходит то, что он, пусть неосознанно и не до конца понимая, но с надеждой ждал весь вечер, что волновало его и держало в состоянии интригующего предвкушения. Он, покорно отдавая себя во власть разом нахлынувшего чувства, упал на колени, благодарно прильнул губами к руке Софьи Игоревны, которую та на этот раз уже не отняла в последний момент, и блаженно закрыл глаза. Не только от наслаждения, но и чтобы скрыть внезапно навернувшиеся слёзы.

Прошла всего пара секунд, прежде чем Софья Игоревна убрала руку. Но Андрею они показались вечностью, хотя даже этой вечности было недостаточно.

- Софья Игоревна, – дрожащим голосом произнёс он, поддаваясь внезапному порыву. Он вдруг понял, что хочет всегда быть рядом с ней, у её ног, хоть бесконечно стоять вот так на коленях, и самое ужасное, что может произойти – если ему когда-нибудь придется с них подняться - Софья Игоревна! Я.. разрешите просить..

- Держи себя в руках – неожиданно холодно оборвала она. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Многие, куда более достойные мужчины мечтают стоять передо мной на коленях. Но только я решаю, кто это будет. Если ты мне понадобишься, я тебя найду.

С этими словами Софья Игоревна села в авто, захлопнула дверь и, даже не взглянув на Андрея на прощание, растворилась вместе с машиной в городских сумерках. Андрей, не в силах пошевелиться, смотрел ей вслед.

...

- Мужчина, с Вами всё в порядке?

Молодая парочка, проходящая мимо, вывела Андрея из состояния оцепенения. Парковка уже совсем опустела. Он не знал, сколько времени провёл вот так, не шевелясь. Но колени болели ужасно и были холодными и мокрыми. Андрей только сейчас осознал, что стоит всё это время прямо в самом центре самой настоящей лужи. Он с трудом поднялся, отряхнул, как мог, изрядно испачканные брюки и медленно побрёл в сторону дома, стараясь держаться подальше от освещенных мест и запоздалых прохожих.

В голове его крутилась лишь одна мысль.

«Чёрт возьми, да что это было? »