Жестокие ведьмы Маркистана - 38 aka Жестокий секс с вибратором

Глава пятьдесят третья. «Теперь это МОЯ девочка»

Вот и наступил Йоль – ведьминский праздник возрождение Солнца и самый короткий день в году. Москвич получил «сказочный» подарок – Екатерина окончательно выкупила его у Пульхерии, и теперь он стал собственностью милфы «на все времена», как с нескрываемым вожделением прошептала она Павлу на ухо. Впрочем, она ни от кого не скрывала эту свою покупку. Едва ключик, запиравший клетку с его «хозяйством», оказался у неё в руках, экзекуторша тут же пристегнула к его ошейнику и самый короткий, из тех, что смогла найти, поводок. И повела хвалиться возвращением своей любимой игрушки ко всем своим подругам, по очереди.

Попила чай у Анны, с гордостью демонстрируя той как умело и грациозно исполняет её новая-старая рабыня всякие церемониальные поклоны, приседания и глубокие реверансы. Павел старался, хотя и подзабыл немного все необходимые ритуальные движения. Но короткий стек-шармбатон в умелых руках милфы вовремя стимулировал его своим обжигающим кончиком.

Затем отдельно Екатерина посетила Доротею Шентес – непревзойдённую мастерицу Тёмных Материй и Энергий. Подробнейшим образом проконсультировалась у той на предмет окончательного закрепощения Павла и превращения в Полину. Поинтересовалась её мнением – лучше ли длительная, многолетняя терапия с постепенным и плавным вхождением в роль горничной, или же магическая операция по смене пола и коррекции сознания сразу и безвозвратно. Доротея, загадочно улыбаясь, посоветовала как всегда компромиссный вариант – никуда не торопиться, и прислушиваться к своим внутренним голосам и ощущениям – они подскажут.

Павел во время этих визитов строго исполнял роль скамеечки для ног своей вновь обретённой хозяйки. Он молча и покорно стоял на корачках, сжавшись и замерев, как того требовала милфа, и даже старался дышать через раз. А она, удобно развалившись в кресле, ставила свои тяжелые полные ноги ему на спину.

— Держишь в чёрном теле? – спросила её Азалия, кивнув на согбенную спину Москвича, когда милфа и к ней его притащила покуражиться.

— Да уж, - блаженно улыбаясь, ответила та. – А то совсем разбаловали всякие мокрощелки мою девочку. Приходится вот проявлять строгость и дисциплину.

— Больше не сбежит?

— Не пущу! Никуда от себя теперь ни на шаг не буду отпускать. Хватит, набегалась! Теперь только кухня, работа, педикюр. Есть у меня одна мыслишка насчёт Полинки – хочу взять её к себе в помощницы. Ты как, не против? Как раз сегодня намерена провести с ней пробную экзекуцию.

Азалия лишь усмехнулась, впрочем, вполне дружелюбно, и никак не прокомментировала намерения своей заместительницы по наказаниям держать Москвича в строгости и послушании.

— Попробуй, - меланхолично отозвалась директриса. – У меня с ним ничего не получилось. Может, ты окажешься настойчивей, кто знает...

— Да уж постараюсь! – гордо ответила Екатерина, ставя правую ногу на макушку Москвича. – Не согну, так сломаю. Теперь это МОЯ девочка.

... На обед Славик явился с распухшей физиономией и уже начинавшими заплывать глазами.

— Это тебя за что так? – нахмурившись, спросил Костя.

— Сам не пойму... - пробурчал Славик и постарался отвернуться от взглядов друзей, суетясь и изображая бурную деятельность.

— Не-не, погоди, дружок! – настаивал Костя. – Давай, колись, что там у вас опять случилось с Илоной?

— Озверела вконец, - глухо пробормотал Славик, понимая, что отделаться общими словами, похоже, не получится.

— Вижу, что озверела, - внимательно рассматривая избитое лицо товарища, понимающе кивнул Костя. – Я спрашиваю, за что?!

— Говорю же: не знаю! – отчаянно огрызнулся Славик. – Последнюю неделю она меня пиздошит почём зря! Просто так! Ни за что! А сегодня вообще сорвалась и ни слова не говоря, распинала лицо ногами. Хорошо хоть босиком пиздила, а то каблуками глаза бы повышибала...

Кроха ещё раз внимательно рассмотрел повреждения и, переглянувшись с Костей, утвердительно кивнул, словно отвечая на какой-то незаданный вопрос.

— И не подлечила? – робко поинтересовался Павел, понимая, что тема «лечения» тут под негласным запретом.

Славик лишь молча отрицательно покачал головой.

— Ещё сказала, что вечером отведёт меня порку к Екатерине.

— Вот это номер! – тихо присвистнул Москвич.

— А шо такое? – тут же отозвался Кроха. – Мы что-то пропустили?

— Похоже, мы все что-то пропустили, пацаны, усаживаясь на корты, ответил Павел. – Сегодня милфа таскала меня по всем своим подругам-воспитательницам, даже к директрисе водила. Демонстрировала, что я теперь снова под её ошейником... - он небрежно щёлкнул пальцем по болтавшемуся как галстук короткому поводку, который милфа специально не стала отстёгивать. – Так вот она мимоходом обмолвилась, что есть у неё какая-то загадочная идея на мой счёт. Будто бы собирается она меня оформить как свою... помощницу. Помощницу, блять! И именно сегодня вечером!

Кроха, напряжённо что-то соображая, крепко сжал губы. Костя покачал головой.

— Херовые планы на вечер, парни, - вздохнул он. – Прямо скажем – херовые. Причём у всех нас.

— Думаешь и нас отведут к Пахе пороться? – скептически поглядел на друга Кроха.

— Ну ты, Мишель, как сказанёшь чо-нибудь такое, - как в лужу пёрнешь! На строгой зоне тебя бы подвесили за твоё помело!

— На строгой зоне я бы молчал, как рыба об лёд... - задумчиво отозвался Кроха. – А знаете, что, пацаны? Похоже, планы меняются. Нам теперь надо думать о побеге сразу двоим членам экипажа нашей подводной лодки. Как вам такая перспектива.

— Ну, по крайней мере, хотя бы одному это удастся... - невесело хмыкнул Павел. И это буду точно не я...

— А знаешь, я бы на твоём месте не был так уверен в своём проигрыше! – постарался поддержать его Костя. – Всё-таки из вас двоих у тебя более выигрышная позиция. Милфа за тебя готова жопу рвать.

— И что с того? Поводок-то всё короче и короче...

— А ты ей подыграй!

— Выпори сегодня Славку. Жёстко, но аккуратно. Вытерпишь? – спросил Костя уже у Славика.

Тот, вздохнув, пожал плечами.

— А куда я нахер денусь-то?

— Это верно, - подтвердил Кроха. – Подводная-то лодка – одна на всех. А я тебе кое-какое зелье дам. Ты, главное, его под язык положи, и не глотай. Больно, конечно, будет, но не так сильно. И не забывай орать, что есть мочи, и стонать, как будто с тебя шкуру спускают. Запомнил? Смотри не перепутай!

Славик шутку не оценил, и мрачно насупившись, покивал гривой.

Вечером Славика привели в санчасть, в экзекуторский кабинет. Милфа приказала ему полностью раздеться и поставила перед столиком, на котором были разложены ротанговые трости нового урожая. Восемь штук, от самой короткой, до метровой длины. Она велела ему стоять смирно, не шелохнувшись, а сама в это время занималась переодеванием Павла в горничную. И это была хорошо рассчитанная психическая пытка.

Ровно час она бесконечно примеряла на Москвича всевозможные свои платья, и ни одно, по её мнению, не подходило для столь важного момента – первой порки в качестве молодой помощницы экзекуторши. Это коричневое было слишком длинным. Розовое – напротив слишком коротким и легкомысленным. Юбка и блузка в стиле девятнадцатого века были отброшены сразу, как невозможное старьё. Вязаный шерстяной пуловер был вроде бы ничего, но как-то не соответствовал торжественности момента. К тому же на шерсти могли остаться капельки крови, а это нехорошо...

Таким образом перебрали весь гардероб, и ничего достойного для юной палачессы не нашли. Оставалось лишь кожаное платье в стиле Мистресс-БДСМ 90-х годов прошлого столетия, и милфа долго его разглядывала, заставляя Павла в нём вертеться перед зеркалом и перед ней, и всё время недовольно морщась.

А Славика теме временем уже начинала бить пока ещё лёгкая, но уже неутолимая дрожь.

— Ну не знаю... - капризно произнесла Екатерина. – Мы уже давно возимся, пора начинать порку, а мы с тобой ещё даже туфли не примерили! Я же не могу допустить, чтобы моя Полиночка свою первую в жизни экзекуцию провела в каких-то обносках! Разувайся!

И Москвичу пришлось ещё с полчаса, не меньше, примерять старую обувь окончательно потерявшей человеческий облик садистки ведьмы. На этот раз неудачная примерка заканчивалась тем, что отвергнутые пары сразу летели в печку. Так туда отправились кожаные малиновые сабо с ещё олимпийской, 1980-го года, символикой. За ними остроносые, лаковые ботильоны на невысоком каблуке рюмочкой. Они Москвичу просто не налезли на ногу. Были приговорены к аутодафе и кожаные полусапожки, мягкие и удобные, но показавшиеся милфе недостаточно модными и статусными для такого случая. Наконец, не найдя ничего приемлемого, экзекуторша скинула свои повседневные туфельки, богато расшитые жемчугом и бисером.

— Свои отдаю! – Цени! – пафосно провозгласила она, впрочем откровенно смеясь Павлу в глаза и наслаждаясь мучениями Славика – парня к тому времени уже вовсю колбасило от нестерпимого ожидания наказания. – И целуй их, прежде чем надевать!

«Чёрт с ней, думал Москвич, прикладываясь к ещё тёплой стельке в туфельке Екатерины. – Пусть глумится, лишь бы Крохино волшебное обезболивающее скорее бы подействовало. При ней ведь не сфилонишь, бить придётся по-настоящему... ».

И правда: милфа вручила ему самую длинную ротанговую трость и молча, пальчиком, указала на голый Славкин зад. А сама встала рядом, внимательно наблюдая. Стараясь унять волнение, Павел взмахнул тростью и впервые в жизни полоснул живого человека по пятой точке.

— Сильнее! – тут же яростно заорала на него милфа. – Бить что есть мочи, иначе вмиг сам на его месте окажешься! А я миндальничать с тобой не собираюсь, выдеру так, что на жопе шрамы останутся на всю жизнь! Ты меня знаешь!

Он, конечно же, её знал. Очень хорошо знал, КАК умеет орудовать такой тростью Екатерина. И потому следующий удар действительно нанёс почти в полную силу. И вот это «почти» она тоже прекрасно уловила.

— Ещё сильнее! – явно успокаиваясь, и видя, что угроза подействовала, приказала она.

Он ударил ещё и ещё раз, стараясь изобразить на своей физиономии максимально возможное отвращение и страх. Милфа, посмеиваясь, с удовольствием наблюдала за его ужимками и моральными страданиями. Неизвестно для кого сейчас игрался этот гадкий спектакль – для Славика, или для него. Поди разбери, кого сейчас ломают. Хотя, чего тут гадать-то! Его, конечно же! Его! Просто взять и выпороть Славика, для главной экзекуторши было делом пары пустяков. Так, лёгкое эротическое развлечение перед сном. А вот его, точнее ужё теперь ЕЁ, Полиночку, милфе приходилось снова переделывать под себя, возвращать в прежний статус личной рабыни-служанки. Но теперь это был иной статус. Теперь его-её возводили на новую ступеньку в здешней сложной иерархии, давали особую роль – помощницы палачессы. И не просто подавать девайсы и следить за качеством розог, а и самой участвовать в показательных порках. Москвич теперь был уверен, что она обязательно заставит его пороть и всех остальных ребят, особенно из команды Захара Иваныча. Чтобы навсегда рассорить с ними, и выставить его окончательно скурвившимся «козлом». Или как там, у вояк, называют таких вот предателей и стукачей. И что оставалось делать?

«Двести пятьдесят» - подумал он, равномерно нанося один удар за другим, и видя, как вспухают и постепенно наливаются кровью толстые рубцы на Славкиной заднице. – «И почему я с самого начала не стал считать удары? Двести пятьдесят он явно не выдержит. Это невозможно выдержать с одного раза! Нужна передышка! ».

А Славик тем временем заломив руки за голову, уже вовсю раскачивался и непрерывно стонал, точнее выл каким-то замогильным голосом коленки его уже дрожали. Казалось, он близок не то к обмороку, не то к истерике. Москвич стал невольно замедлять скорость и силу ударов, и милфа тотчас это заметила. Что-то шепча губами она ещё некоторое время понаблюдала за поркой, а потом резко остановила Павла.

— Полста! – торжественно объявила она. – Ровно полсотни горячих ты ему отсыпал. Ну как? Тебе понравилось, моя маленькая злобная сучка?

Москвич вместо ответа лишь молча закрыл лицо руками, и опустился на пол. Было стыдно не то что смотреть на Славика, но и вообще видеть окружающий мир было нестерпимо. Екатерина расценила его жест по-своему. Она удовлетворённо присела перед ним на корточки и, схватив за волосы, притянула к себе, впившись ему в губы своим долгим и глубоким, «змеиным» поцелуем, просунув парню в рот свой скользкий и горячий язык.

— Вот не поверишь, но не ожидала от тебя такой прыти! – прошептала она восхищенно, когда, наконец, перестала орудовать у него во рту своим жалом. – Давай, по-быстренькому ещё полсотни отсыплем этому негодяю, а остальное отложим на завтра. Мне ещё надобно тебя как следует наказать! Но не бойся, твоё наказание мы осуществим в кровати, и наказывать я тебя буду всю ночь, никак не меньше. А отоспишься ты завтра, в столовую можешь с утра не ходить... Готовься, моя сладкая! Сегодня ты заслужила полноценный анальный оргазм!..

Ну и как, скажите на милость, он мог не пойти после такого с утра на завтрак? Конечно же, он не просто пошёл, а побежал, прячась за углами и сливаясь со стенами, хоронясь от взгляда любой барышни, и уж особенно опасаясь встретить свою нынешнюю владычицу. Но Бог миловал, и к заднему двору столовой Москвич проскользнул незамеченным. Во всяком случае, он никого не заметил. Просочился через кочегарку в варочный зал, и здесь тоже пришлось немного поунижаться перед поварихами, чтобы они не поднимали кипиш по поводу его опоздания на работу.

Пацаны были уже в курсе его вчерашних вечерних упражнений в новой роли. Славик в общих чертах обрисовал им ситуацию, и мельком показал иссиня-чёрную свою задницу, сообщив, что это лишь половина порки. Остальное предстоит получить в самое ближайшее время. Говорить лишние слова никому не хотелось, решение созрело как-то само и у всех сразу.

— Будем готовить побег сразу вам двоим, - сказал Костя, взглянув Москвичу и Славику в глаза.

— И обсудить мы это можем лишь в одном месте, - согласился с ним Кроха.

— В шатре? – на всякий случай переспросил Павел.

Кроха молча кивнул. Он вообще в последнее время старался поменьше говорить, а общаться, если представлялась возможность, исключительно ментально. Благо оба они, и Москвич, и Кроха поднаторели в этом деле, и теперь обменивались простыми мыслишками без особого напряга. Стешины уроки не пропали даром.

И верно, шатёр светлой Ведьмы Года был идеальным местом для плетения всяческих заговоров и вынашивания тёмных планов. Это единственное место во всём пансионе, которое, согласно его неписаным правилам, могло быть экранировано защитными заклятиями до степени полнейшей изоляции и сокрытия от всех сущностей, и даже от начальства. Стучаться в него перед тем, как войти, было положено даже директрисе. Хотя все прекрасно понимали, что никакие ученические защиты и ловушки не остановят Азалию Нероновну. Поговаривали, правда шёпотом, что она пару раз в год ныряет даже в Бездонный Колодец, чтобы искупаться в ледяных водах притока Стикса с целью омоложения. А ведь Бездонный Колодец даже злодейка Екатерина старалась обходить стороной...

И вот тем же вечером, перед отбоем, троица неугомонных заговорщиков (каждый отдельным маршрутом) пробралась в покои светлых ведьм и Кроха самолично провёл их в шатёр Стеши. Тут же они и повалились Пресветлой в ножки, прося дозволения слово молвить. Волшебница сидела одна среди шёлковых подушек и разноцветных одеял. Она уже распустила волосы и, смывая макияж, готовилась ко сну. На вошедших смотрела исподлобья, молча, и с явным неодобрением, отлично понимая, что распластавшаяся перед ней шайка плутов и мошенников ничего хорошего ей в столь поздний час не принесла. А вернее всего доставила какую-нибудь очередную проблему или неприятность. Но выслушать незваных гостей согласилась.

Дипломатичный Кроха вкратце изложил суть дела.

— А с чего вы решили, что Славика не отпустят по УДО? – так же мрачно спросила она.

— Вчера его хозяйка Илона наорала на него и избила ногами, а потом отправила к Екатерине на порку... - разведя руками, горестно ответил Костя. – И мы поняли, что наш товарищ на пустом месте зарабатывает себе имидж злостного нарушителя, а таких по УДО не отпускают!

— Чепуха, - холодно возразила Стеша. – У Святоши просто сдали нервы и она беснуется по совсем иным причинам.

— Мы немного в курсе её причин... - встрял не вовремя Кроха. И Стеша тут же показала ему жест «защёлкни пасть» тремя пальчиками.

— Много вы стали понимать и глубоко совать свои носы в те дела, куда вас, в общем-то, никто не приглашал. Впрочем, как и всегда, - вздохнула она огорчённо. – Решение по вашему УДО будет принимать отнюдь не Святоша.

— Но она не сдаст экзамен... - с видом кающегося перед Инквизицией грешника, рискнул предположить Костя. Москвич решил молчать до победного в этом фантастическом по своей наглости, разговоре.

— А это ты откуда узнал? – с удивлением подняла бровь Стефания.

— Предположил...

— Ах, предположил! – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, съязвила светлая. – Ты у нас оракул? Пророк? Прорицатель?

Она растерянно огляделась вокруг, словно бы ища что-то. Услужливый Кроха с мрачным видом подал ей короткую плеть. Она молча запустила эту плеть обратно в него и, прищёлкнув пальцами, указала на лежащее неподалёку зеркальце.

— Решение будет принимать ковен ведьм всего пансиона. Плюс приглашённая звезда. Плюс наблюдатель от Каменоломен – для нас дядя Диджитал, а для вас – Великий и Ужасный Ибн Даджаль бин-Иблис (не к ночи будь помянут).

— Простите, Пресветлая, - снова дерзновенно напомнил о себе Костя, - а в роли приглашённой звезды будет кто?

— В роли приглашённой звезды всегда бывает приглашённая звезда – Елизавета Александровна, - назидательно напомнила Стеша и сурово добавила, отсекая всяческие возможные инсинуации, - и это всё о ней, ясно?

— Ясно, - тут же коротко отозвался Костя. – А если Ибн-Не-к-ночи-будь-Помянутому что-то не понравится в кандидатурах на УДО, то как быть? Апелляция в принципе возможна?

— Апелляции тут не предусмотрены в принципе, - отрицательно покачала головой Стеша. – Решение всегда окончательное. Но демон вообще редко когда вмешивается напрямую в дела ковена. И уж тем более ваши судьбы он решать не станет. Не его уровень. Если только вы...

Тут она лукаво посмотрела на покорно опустившего голову Кроху.

— Если только вы не заключали персонального с ним договора. Как Мишель, к примеру. Но он вроде бы уже расплатился за тот договор, правда, Мишель?

Кроха, состроив мрачную гримасу, провёл себе большим пальцем правой руки по горлу решительным жестом «даю голову на отсечение».

— Вас это не касается. Вашу судьбу будет решать ковен.

— А Пашину судьбу кто решит? – практически беззвучно, одними губами, спросил Костя.

Стеша вздохнула, и, глядя ему в глаза, ответила просто:

— Ни одна ведьма на территории пансиона не станет никому помогать бежать отсюда. Мы связаны клятвой верности пансиону и его директрисе.

— На территории пансиона... - на всякий случай уточнил Константин.

— Да... - подтвердила Стеша.

Глава пятьдесят четвёртая. Шансы милфы на престол

За всё время разговора у Стеши в шатре, Славик не проронил ни слова. А когда парни вышли на свежий морозный воздух и уже собирались разбегаться по своим ночлежкам, вдруг не выдержал:

— Пацаны! – с нескрываемым волнение в голосе, громко сказал он, обращаясь ко всем сразу, - простите меня...

Всё прекрасно его поняли, и с неловким видом отвели глаза – кто куда.

— Да, ладно тебе, Славик, - неопределённо махнул рукой Костя. – Не нужно этих вот покаянных речей и признаний. Мы все давно в курсе твоего грехопадения, так что...

— Да уж, - кивнул Кроха, собравшийся было уже возвращаться в шатёр своей хозяйки. – Это ты нас извини. Мы тоже свиньи порядочные. Всё прекрасно знали, и даже слегка использовали тебя, как канал для передачи полезной информации.

Славик удивлённо поднял на него глаза.

— Да, - подтвердил Костя. – Так было и в Вальпургиеву ночь, да и потом... А с чего ты решил вдруг нам признаться?

— Ну... просто вы тут за меня мазу тянете, а я... - он вздохнул и было видно, что ему действительно тяжело такого выговорить, - а я весь этот год стучал на вас Илоне.

Ребята быстро переглянулись меду собой, а Москвич поджал губы, стараясь скрыть неловкое чувство разочарования.

— Ты, главное, так уж резко не меняй, пожалуйста, своих привычек, - похлопал его по плечу Кроха.

— В каком смысле? – не понял его Славик.

— В том смысле, что про этот тайный разговор у Стеши твоя Илона тоже должна будет узнать. И не позднее сегодняшней ночи...

Глаза Славика слегка округлились.

— Вы это серьёзно? – с испугом оглядел он лица своих приятелей.

Кроха коротко вздохнул в ответ, Костя сосредоточенно кивнул, а Москвич долгим пристальным взглядом Славику в глаза дал понять, что и это тоже является полезной оперативной информацией, которую нужно донести до вероятного противника.

— Ну вы, парни, даёте... - только и смог произнести Славик, и окончательно смутившись, молча повернулся, и ни с кем не прощаясь, пошёл к подъезду общежития тёмных.

— Надеюсь, он успеет в оба адреса... - глядя ему вслед, глухо проговорил Костя.

Оставшиеся втроём заговорщики подождали, пока пройдёт время, необходимое для того, чтобы Славик дошёл до исповедальни Святоши, и только тогда стали прощаться.

— Надеюсь, ты всё правильно понял? – тихо спросил Москвича Кроха. – Тебе надо будет всего лишь выбраться за периметр.

Москвич молча закрыл глаза, давая понять, что всё прекрасно понял, и лишний раз об этом говорит не стоит.

— Потому что на территории пансиона тебе никто помогать не станет... - добавил свои пять копеек Костя.

Москвич показал ему слегка высунутый язык и два пальца в виде ножниц, его отрезающих. И шустро повернувшись, ни с кем не прощаясь, зашагал в сторону санчасти, в покои теперь уже его законной госпожи Екатерины. Получать пиздюлину за хождение после отбоя. А ещё ведь предстояло придумать достоверную причину этих его хождений...

А наутро, словно гром среди ясного зимнего неба, весь пансион поразила невероятная, даже по нынешним сумасшедшим временам, новость – директриса мадам Азалия сдаёт дела. И после новогодних праздников в пансионе будет новая директриса. А кто – тайна похлеще экзаменационного задания выпускниц.

И все в первую очередь стали внимательнейшим образом следить за поведением помощниц госпожи директрисы – Доротеей Шентес и Анной Дарвулией. Жадно ловили каждое их слово, всякий, даже самый мимолётный взгляд, оценивали улыбки и строго нахмуренные брови, вслушивались в интонации голоса и искренность смеха. Словом, впитывали всё, что можно было впитать, и тут же, в кулуарах и за парчовыми портьерами всё это придирчиво обсуждали и многократно интерпретировали.

Кто из дам высшего света сегодня слегка опоздал на завтрак, кто сел за стол по правую руку от директрисы, а кому досталось место по левую. Кто кому и как уступил дорогу, а кто был более заносчив или чуть насмешливее чем всегда. Всё это вдруг приобрело особый смысл и значение.

Единственной дамой, которую не обсуждали, и о которой почему-то не принято было шептаться – осталась Катерина Бэнечко, главная экзекуторша пансиона. И этот всеобщий заговор молчания был для Москвича страшнее всего.

— Да, нет, не может такого быть! – горячился по этому поводу Костя, когда парни собрались в бане за стиркой белья своих королев и повелительниц. – Это даже не обсуждается!

— Но почему? – тихо спрашивал его Кроха. – Почему ты не хочешь об этом говорить? Почему не обсуждается? Потому что ты этого боишься?

— Я боюсь?! – нахмурился Костя. – Я чего-то боюсь здесь и сейчас по-твоему?

Он непроизвольно перевёл взгляд на Москвича и тут же сам этому смутился.

— Ну да, - усмехнулся Павел, верно оценив это его взгляд. – Это мне, пацаны, надо бояться в первую очередь. Это мне с ней тут оставаться...

— Да не в этом дело... - с досадой махнул рукой Константин. – Просто я ни за что не поверю, что кандидатура милфы Адольфовны будет там, на Каменоломнях, всерьёз рассматриваться! Да хоть кем угодно! Хоть тем же Диджиталом! Вы видели, как он отчитал её в Вальпургиеву ночь? Помните, как прилюдно макал её мор... лицом в болото? Как тыкал костью этого несчастного козлёнка ей в рот?

Славик невежливо хмыкнул.

— Не в рот, а в грудь... - тихо поправил он приятеля.

— Вот именно, - не обращая внимания на его слова, продолжил Костя. – Она же самозванка! Бунтовщица! Эта, как её... - он прищёлкнул пальцами, - узурпаторша!

— Экзекуторша-узурпаторша! – теперь уже Кроха решил поупражняться в острословии.

— Точно, - неожиданно примирительно сбавляя тон, указал пальцем на друга Костя. – Вот Кроха верно говорит: такую никто никогда на руководящую должность не назначит.

— Я вообще-то такого не говорил, - покачал головой Кроха. – По мне так могут.

— Обоснуй, - уже вполне серьёзно попросил Костя.

— А что тут обосновывать? Ты слышишь, что говорят между собой ведьмочки? Особенно тёмные?

— И что они говорят?

— Что при милфе был порядок!

— Порядок?! – снова завёлся Костя. – По-твоему им самим нравилось каждое утро перед завтраком целовать её вонючий болотный сапог?

— А хрен их знает, может и нравилось, - вмешался в их горячий диалог Славик. – Зато они чувствовали себя в безопасности! А сейчас, при либералке Азалии, каждый месяц то бунт, то захват заложников, то побег...

Костя махнул рукой, и не придумав необходимого аргумента, пошёл набирать в тазик воды для полоскания Элкиных ночнушек и панталон.

— Я не верю, что демоны рискнут назначить директрисой откровенную бунтарку, - сказал он и махнул рукой, будто желая на этом прекратить спор.

— В том-то и дело, - вздохнул Москвич, грустно молчавший до этого момента. – В том-то и дело, что никакая она не бунтарка. Она деспот. И власть захватила чтобы продемонстрировать Каменоломням, что сама способна держать в страхе весь пансион не хуже Азалии, да и с демоном тоже готова разобраться.

— А что ж не разобралась-то? – скривил губы Костя. – Без Пульхерии вообще почему-то ни у кого не получалось его поймать. Кстати, не подскажете, парни, а кому вообще пришла в голову столь гениальная задумка – позвать на помощь в поимке демона... некромантку!

Москвич развёл руками, Славик состроил загадочную гримасу. А Кроха попытался всех примирить весьма неожиданным выводом:

— Ладно, что мы тут будем антимонии разводить, вот посмотрим в ближайшие дни, как милфа станет обращаться в Пахой – по этому и поймём – метит она в директрисы, или нет.

— Ну ты красава, Крошка-матрёшка! – снова взвился Константин, горя благородным негодованием. – Вот убил одним предложением! Посмотрим, как, мол, как она будет обращаться с нашим братаном Пахой, а потом и вынесем наше взвешенное решение, ага!

— Есть варианты? – тут же в ответ вспыхнул Кроха, зло сверкнув глазами.

— Нет, брат, - сжав губы и прищурившись, ответил Костя. – Принимается твой, за неимением лучшего. Только я уже сделал свои выводы...

И возразить ему было нечего и некому.

А когда все уже собрали свои выстиранные вещички и направились к выходу, дверь в баню неожиданно распахнулась. На пороге стояла Екатерина.

— А ты, Костя, я смотрю, азартный полемист! – сказала она, как-то по-особому оглядывая парня. И все поняли – она слышала всё. И пришла сюда, чтобы наказать особо разговорчивых. А вот какое будет наказание – оставалось лишь гадать.

Милфа разделась, прошла в сауну. Парни тут же повалились на пол перед ней, как и стояли, - по двое с обеих сторон, образуя что-то наподобие живого ковра.

— Мило, - сказала Екатерина, с улыбкой ступая на спины распростёртых невольников. Прошлась по ним своей упругой походкой, с удовольствием разминая их молодые косточки. Никто не охнул и не пискнул под её горячими ступнями.

Экзекуторша уселась на нижнюю полку, жестом подозвала к себе Москвича, указав ему место у своих ног. Спросила с самым ласковым выражением лица:

— А что ж вы так резко прекратили свои задорные перепалки? Я как раз пришла послушать, мне интересно! Ты, Костя, кажется, называл меня бунтовщицей и самозванкой? Я не ошиблась?

— Каюсь! – кротко вздохнув ответил Костя и насмешливо стукнулся лбом о гладко отполированные девичьими стопами (за сотню-то лет!) доски пола.

Зря, подумал Москвич. Вот это он зря. Ёрничать сейчас совсем не к месту.

— Поддайка парку, - велела ему милфа. – А то что-то прохладно тут у вас. А я намерена сегодня как следует погреться.

Москвич поспешил исполнить приказ, и швырнул полковшика кипятка на разогретые камни печки.

— А ты, Кроха, - продолжала между тем глумиться Екатерина. – Ты, вроде бы стал возражать своему другу, заявляя, что никакая я не бунтовщица, а совсем даже наоборот – узурпаторша! Или мне послышалось?

— Вам не послышалось, великая, - глухо отозвался Кроха. – Я так действительно сказал. В пылу полемики, вырвалось... Прошу простить.

— Ага, вырвалось, - покивала ему Екатерина. – Бывает... А знаете что? – сказала она, блаженно откидываясь назад, и прижимаясь спиной к боковым доскам второй полки, - А давайте-ка вы продолжите свою пылкую полемику вот прямо сейчас! Я желаю посмотреть продолжение вашего спора. Только не словесное, а на кулачках!

Кроха и Костя подняли головы, и мельком взглянули Екатерине в лицо – уж не шутит ли она? Не шутила. Москвич заметил первые искорки характерного синего демонического огонька, вспыхнувшие в этот момент в её зрачках.

Пацаны ещё какое-то время медлили, поднимаясь с пола и прикидывая возможные варианты выхода из столь щекотливого положения, но тут же прозвучал строгий ведьминский приказ:

— Драться! Живо! До первой крови!

И Москвич со Славиком (который вообще в тот момент был ни жив, ни мёртв от страха) увидели, как тут же атаковал Костя. Красиво, явно рассчитывая ублажить милфу исключительно показательным выступлением, как на тренировках в секциях рукопашного боя, перед приезжими гостями. Что-нибудь этакое, из арсенала Ван Дама, парочку «вертушек» и подсечек. И Кроха ему подыграл в этом замысле – эффектно уйдя в глухую защиту и приняв по корпусу и плечам жёсткие удары спарринг-партнёра. Только вот милфу не возбуждало красивое зрелище. Ей нужна была настоящая, свежая кровушка.

— Разбей ему нос! – негромко, но очень жёстко приказала она Крохе. И тот, подчиняясь непреодолимой колдовской силе ведьмы, атаковал своего друга как сумасшедший – серией сокрушительных ударов в голову, сам практически не защищаясь, и потому моментально подставившись, а точнее налетев на прямой в челюсть. Рухнул сразу, как тряпичная кукла, едва успев лишь отвернуть лицо вбок, хотя и разбив при этом бровь до крови. И это ещё очень удачно упал – а так бы проглотил все передние зубы, и собственный нос расквасил всмятку.

Костя нос уберёг от его бешеной атаки, а вот нижняя губа лопнула практически пополам, заливая грудь густой алой струйкой.

Милфа самодовольно ухмыльнулась и захлопала в ладоши. Её обширные груди приподнялись, соски навострились, щёки зарумянились, а на лбу аж выступили капельки пота.

— Ещё! – велела она. – Второй раунд!

Но видя, как еле поднимается на ноги полностью дезориентированный в пространстве Кроха, Москвич упал перед ней на колени и спросил:

— Можно я его заменю? Боец из него сейчас никакой!

— Сидеть! – рявкнула на него Екатерина. Но видя, что Кроха и правда вовсю «плывёт», и никакого зрелища в ближайшее время с ним не предвидится, сама встала и подошла к Константину.

— А ты хорош! – сказала она, плотоядно ухмыляясь, и потыкала пальчиком его в грудь. – Мне нравится твоё каратэ. Научишь меня рукопашному бою?

— В любе время к вашим услугам! – низко ей кланяясь, ответил Костя.

— Сейчас! – тихо, но властно приказала она.

Костя развёл руками и, повернувшись в сторону, показал экзекуторше базовые движения и простые удары руками и ногами, эффектно пробив и «двоечку», и свою фирменную «тройку», которой мало кто учит, и которой он особо гордился среди своих приятелей. Екатерина внимательно следила за его отточенными движениями, хищно улыбаясь и даже облизываясь. Ей не терпелось попробовать применить увиденное на практике. И потому она тут же развернула Костю перед собой во фрунт, и велела стоять смирно, и не защищаться!

Москвич глубоко вздохнул, постаравшись сделать это как можно более незаметно, и закрыл глаза. Он понял, что сейчас будет просто избиение, и Косте придётся сберегать свои внутренние органы исключительно чудовищным напряжением мышц, а бить эта стерва будет долго, сильно, и с особым наслаждением. Так что при всём горячем сочувствии Косте, он сам меньше всего хотел бы оказаться на его месте.

Костя не защищался, как и было приказано. Он принял всю серию ударов в корпус, которую милфа соизволила ему нанести, молча, не шелохнувшись, и лишь страшно побледнев от боли. Его выдержка и спокойствие явно понравились Екатерине. Она отступила на полшага и попробовала пробить пресс парня с ноги. Получилось не очень, но дыхание Косте она сбила. И тут же, возликовав, стала наносить беспорядочные удары исключительно ногами, стараясь попасть либо в пах, либо по голове.

Это было настоящее избиение, и Павел просто отвернулся, не в силах смотреть, как сумасшедшая баба калечит его друга. Костя рухнул на пол и согнулся пополам, прикрывая рёбра и почки локтями. Никаких приказов он больше не слушался, лишь катался по дощатому полу, еле сдерживая стоны.

А милфа торжествовала! Сладострастно упиваясь своим могуществом, она буквально оттаптывалась на парне, очевидно понимая, что совсем скоро её власть над ним заканчивается, и больше такой возможности ей не представится.

Следующей жертвой она избрала Кроху. Для него придумала иную тактику. Била сильными и точными ударами, и лишь по телу. Лицо и вообще голову не трогала. После каждого удара Кроха валился на пол, и экзекуторша приказывала ему встать по стойке смирно. Блаженно ухмыляясь, прохаживалась вокруг него, прицеливаясь для очередного удара и била – жестоко и расчётливо. Уперев руки в боки, стояла над ним, насмешливо наблюдая, как хрупкий, в общем-то, парнишка, кривясь от боли, упорно поднимается на ноги, готовясь к следующей порции боли.

Когда он не смог больше подняться, милфа принялась за Славика...

Когда все трое друзей Павла оказались на горячем полу практически лишённые чувств, Екатерина вернулась на нижнюю полку сауны, вся горячая, запыхавшаяся, лоснящаяся от пота, и вместе с тем напитавшаяся страданиями парней сверх меры и потому пышащяя избытками своего чисто садистского кайфа. Москвичу она велела встать перед ней на четвереньки, изобразив из себя подставку для её ног, положила ему ступни на спину и всё ещё посмеиваясь, спросила как бы всех сразу:

— Ну, что, бунтовщица я или всё-таки узурпаторша?

Славик, получивший меньше всех пиздюлей, проскулил что-то типа «великая, мы смиренно просим пощады... », но милфу такой ответ явно разозлил.

— Правду отвечайте, гниды!

И это снова был непреложный ведьминский приказ. И потому Кроха, поднимаясь на колени, честно ответил:

— И бунтовщица, и узурпаторша!

— То-то же! – удовлетворённо констатировала старая ведьма. – Так будет правильнее! А теперь – целуйте ноги узурпаторше и благодарите меня за то, что я вас целый год учила уму-разуму! Ну, живо!

И трое парней, по очереди, подползали к ней на коленях и смачно чмокали её жирные, горячие, скользкие ступни и кривясь от боли, шептали бессвязные унизительные слова благодарности. И подползали так бесконечное количество раз, пока, наконец, этой чёртовой маньячке самой не надоел этот рабский подхалимаж.

Но странное дело – после ледяного душа, в который она практически силой затолкала всю троицу, парни очухались, и одевались шустро, уже не кривясь от боли в отбитых боках. А милфа лишь посмеивалась, пинками выпроваживая их в морозную вьюжную круговерть синеющего декабрьского вечера.

— Давай, отлизывай! – приказала она Москвичу, когда дверь в сауну была надёжно заперта за последним из его друзей. А сама развалилась на второй полке, бессовестно раскинув свои всё ещё излишне плотные телеса, и демонстрируя Павлу мокрое, гладковыбритое влагалище. Чтобы успокоиться ей потребовалось кончить подряд два раза, и только после этого она отпустила Павла в кочегарку – на заготовку дров.

С того дня никому больше не приходило в голову обсуждать её шансы на должность будущей директрисы.