Главарь. Моя в расплату

Глава 1.

— Отлично. Просто идеально.

Хорош друг, блин. Сначала подставил, а теперь — мороз.

Господи. Прижимаю ладони к горящим щекам, чтобы хоть как-то остудиться.

Ночью я… Нет, даже думать об этом не хочу. Какой идиоткой нужно быть, чтобы на это решиться? Зачем я полезла туда? Зачем? Хотела помочь, да? А на деле только хуже сделала. Всем.

Этой ночью я залезла в чужой кабинет. Чтобы другу помочь! Нужно было всего одну папку на рабочем столе удалить. Всего одну! Это я сейчас понимаю, что это на срок тянет.

А когда Антон меня уговаривал, выглядело так, будто это невинная шалость. Просто помощь.

А бандит этот... Хозяин папочки на рабочем столе меня за руку сцапал. Прям на месте преступления.

Я чудом удрала просто. Хотела помочь другу, а на деле только проблем себе заработала. Себе и всей нашей семье, потому что он...

Может с таким компроматом моего отца быстро турнуть. Его из политики вышвырнут, и дело с концом. А у папы и так проблемы! Он Ясмину замуж по договорённости отдаёт, чтобы защиту себе организовать, а я... Я такую свинью подкинула.

Сажусь на пол, подбираю телефон. Глаза закрываю.

Кулаки сжимаются. И что теперь делать? Этот бандюган мне сутки дал, чтобы я придумала, как косяк буду замаливать. Ну он по-другому сказал...

"Сосать придётся искусно и долго. Челюсти разминай".

— Ярина! — доносится голос отца снизу. Громкий, сердитый.

Я вздрагиваю и тут же бьюсь головой об угол тумбочки.

— Ну вот что за… — шепчу сквозь зубы, потирая ушибленное место. День определённо не задался. Ещё с ночи.

— Ярина, спускайся! — снова зовёт отец, ещё громче.

Глубоко вздыхаю, еле поднимаюсь на ноги. Виски всё ещё ломит от переживаний, но сейчас не до этого.

Жених Ясмины пришёл. Большое событие, так сказать. Отец сегодня официально представит нам того, за кого старшую сестру замуж собирается выдать.

Уже на лестнице встречаюсь взглядом с Ясминой. Она выглядит спокойной. Даже довольной. Улыбается, словно всё это её искренне радует. Ясмина вообще спокойная, правильная, делает всё, как надо. Мы с ней совершенно разные. Кардинально.

Она мечтает о свадьбе. О доме с красивым интерьером. О трёх детях и мужчине, который будет её оберегать.

А я? Я хочу закончить художку. Хочу стать востребованным дизайнером. Хочу ездить по миру, ловить новые эмоции, вдохновляться разными культурами.

Замуж… Мне это вообще неинтересно. Зачем мне ставить на себе крест ради чьих-то амбиций?

— Ярина! — Ясмина подлетает ко мне. Сжимает руку, глаза горят. Вся светится от счастья.

— Мне папа уже сказал! — шепчет заговорщицки. — Это будет Марат Кафаров. Политик, представляешь?! Я уже и фото его погуглила. Господи, как мне повезло! Он такой... Такой... Божечки! Красивый!

Она смеётся тихо, радостно, как будто выиграла джекпот. Смотрю на неё и просто не понимаю. Как так можно? Замуж за кого-то, кого ты даже не знаешь. Без любви, без симпатии. Просто по расчёту. По договору.

— Повезло? — бурчу себе под нос. — Ты серьёзно?

Но сестра уже ничего не слышит. К лестнице несётся. Хоть бы не упала.

Подхожу к лестнице, слышу, как отец говорит громко, с гордостью:

— Ясмина прекрасно играет на пианино. Дочь, иди подготовься, скоро мы придём в общую комнату.

Я глаза закатываю, чтобы не выругаться вслух. Подготовься. Цену набивает.

Господи, как это всё раздражает. Двадцать первый век, а люди таким занимаются. Интересно, а бег наперегонки будет? Может яйцо нужно будет перекатить? Карандашом в бутылку... А почему нет? Конкурсы, чтоб их!

Начинаю спускаться по лестнице. Голоса становятся чётче. Папин уверенный, доброжелательный. Низкий, с лёгкими вибрациями, — голос гостя. Знакомый, но откуда?

Шаг за шагом напряжение внутри растёт. Этот тембр, эти нотки… Где я могла его слышать?

Наконец, добираюсь до нижних ступеней, поворачиваю голову, и глаза сразу выхватывают гостя. Останавливаюсь как вкопанная.

Мой взгляд сталкивается с его, и в этот момент всё внутри обрывается. Мороз по коже. Холод в животе.

Он.

Тот самый.

Марат Кафаров. Жених сестры.

Тот, к кому в кабинет я проникла. Тот, кто этой ночью прижимал меня к себе в том самом кабинете. Чьи пальцы внаглую скользили под мою юбку. Кто спокойно советовал разминать челюсть и изучать прелести минета, чтобы отработать свой «косяк».

Челюсти тут же сводит судорогой. Я даже рот открыть не могу.

Пальцы сжимаются в кулак так, что ногти впиваются в кожу.

Это шутка, да?

Но взгляд Кафарова прибивает к ступенькам. Он впивается в меня глазами. Они темнеют за секунду. Он в хищника на охоте превращается.

У меня дыхание перехватывает. Словно его крупная ладонь снова сжимается на шее. Горячие пальцы поглаживают, угрожая в любой момент перекрыть кислород.

Мне нужно бежать. Спрятаться. Убраться куда-то... Но ноги не слушаются. Он меня своей энергетикой к месту приклеивает.

Я могу только смотреть. Скользить взглядом по его крупной фигуре. Ощущать себя ещё более мелкой на его фоне.

Широкие плечи, мощный торс. Марат — он из камня выточен. Каким-то скульптором с извращённой фантазией. Нельзя людей такими делать!

Но он весь... Идеальный будто, с обложки журнала об успешных людях.

Красивый, с чёткими широкими скулами и волевым подбородком.

Идеальный дорогой костюм, подчёркивающий его тело.

Крупное, подкачанное. Взглядом можно его мышцы пощупать. Не то чтобы я мечтала, но... Но!

Его присутствие заполняет всё пространство. Душит окончательно. Я будто снова чувствую его запах. Терпкий, тяжёлый, мужской.

Марат прищуривается. И в этом жесте столько угрозы, что я дрожать начинаю.

Мне конец.

— Мне нужно звонок сделать.

Кафаров рявкает так, что отец тут же на месте вздрагивает.

— Конечно, пойду проверю Ясмин.

Нет-нет-нет. Куда это отец собрался?!

Кафаров с меня взгляда не сводит. Скалится. Господи, да ну на фиг! Не пойду я никуда! Так не бывает! Карма не так работать должна!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я шаг назад делаю, сбежать хочу, но вместо этого поскальзываюсь. Не успеваю зацепить пальцами за перила. И вот так прыгая на заднице, спускаюсь прямо к его ногам.

Что-то знаете о карме? Поделитесь?

— Значит, Галина тебя зовут?

Рычит, за руку дёргает так, что я с пола сразу подлетаю. В него впечатываюсь. Кривлюсь, потому что там всё твёрдое. он как из камня выкован.

— Это для близких. Галчонок я.

Губы пытаюсь в улыбке раздвинуть, но не получается. Только перекошенное от страха лицо. Обманула я. Да! А кто в такой ситуации имя своё скажет? Я же не идиотка! Тем более вариантик был, что пронесёт... А не пронесло.

— Ты мне дорого обошлась Я-р-и-н-а,— взглядом откровенным окидывает, имя моё растягивает так, что у меня ледяные мурашки по коже бегут, — челюсть разминала?

— Ага, всю ночь.

Оно само из меня вылетает, честно, я не специально. Кафаров лишь довольно улыбается. Голову набок склоняет. А после... взглядом кидает в сторону уборной.

— Вот сейчас и проверим твои способности.

— Что?! Я...

Но я даже взвизгнуть не успеваю, как он меня в ванную комнату запихивает, а через секунду собой к стене прижимает.

Пальцы Кафарова снова под моим платьем. Господи... Я в ванной комнате с женихом сестры, что может быть хуже? Ой... Мои глаза округляются... Оказывается, может быть и хуже...

***

Девочки, мы безумно вам рады❤️

Знаем, как вы ждали этого засранца ( читать можно отдельно от всей серии)

Ну что, готовы узнать как карма в действии работает? Маратик заслужил? Если да, то ставим "+" в комментариях)

Огромное спасибо за ваш отклик, комментарии, награды и поддержку!

Не забудьте поставить звездочку (лайк). Это займёт пару секунд, но нам будет очень приятно. Ваш отклик - лучшее вдохновение! Спасибо ❤️

Будет: эмоционально, горячо, откровенно!

А еще... Сегодня действует огромная скидочка на нашу подписку!!!

"Хасан. Его невинная проблема"

5

- Ты моя заложница, - крупный мужчина наступает. Его оскал вызывает мурашки. - Знаешь, что с заложницами делают?

- Меня найдут! А вас... Вас посадят!

- Найдут после того, как я с тобой наиграюсь.

V2eMjeRz

Я просто спешила на свадьбу к подруге! Я не думала, что полет с опасным заключенными приведет к подобному. kY9jPk1t

Хасан Демидов - грозный, жестокий. И пугающий меня до дрожи.

И он - сбежал из-под стражи! Прихватив меня с собой.

P2UW5jUA

Теперь я заложница преступника. Игрушка в его руках.

А свои игрушки Хасан привык ломать.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Глава 2

Тусклый свет монитора – единственное, что освещает кабинет. От синего мерцания голова кружится. Сердце неистово колотится.

Я нервно сглатываю, сдавливаю пальцами мышку. Мне нужно найти всего одну папку. Маленькую, несчастную.

И удалить.

Один клик, ничего страшного. Правда ведь?

Я до сих пор не верю, что Антон смог заманить меня сюда. Сам на стрёме стоит, а я тут шаманю.

Просто Антон друг с большой буквы. Он не раз меня выручал. А ещё постоянно мне привозит вишнёвый раф.

А это, между прочим, важный элемент любой дружбы.

Поэтому я здесь.

Клик. Отлично, она! В корзину. Так-с, удалить окончательно. И…

Ура!

Ой!

Я вздрагиваю, едва на пол не заваливаюсь. Слепну от яркого света. Солнце словно в самом кабинете зажглось.

– И что тут происходит?

Сердечко мне ручкой машет. Улетает. Я испуганно смотрю на дверь, чувствую себя мышкой в капкане.

Взрослый мужчина заграждает проход, облокотившись на дверной косяк. С ухмылкой рассматривает меня.

Но есть в этой улыбке что-то недоброе. Опасное, злое. Кривая, угрожающая. Пугающая!

Незнакомец, он… Красивый. Ужасающе красивый! С грубыми чертами лица, зачёсанными назад тёмными волосами.

Вот есть такие люди, от которых инстинктивно хочешь убраться подальше. Спрятаться. Чувствуешь, что ничем хорошим ваша встреча не закончится.

Инстинкт самосохранения срабатывает.

Ну, или мозги проснулись.

Намекнули, в какую задницу я влипла.

Вдруг это охранник? И мы договориться можем.

Да, охранник в дорогущем костюме и со свежей стрижкой. А что? Секьюрити нынче модно выглядят.

– Ты хоть знаешь, в чей кабинет забралась?

Его голос низкий, угрожающий. До глубины пронимает скрытой угрозой.

Я качаю головой как болванчик. Антон не называл имён. Что просто плохой человек, который его подставить хочет.

Незнакомец не двигается. Скрещивает руки на груди, изгибает густую бровь. Его спокойствие пугает ещё больше!

Такая титановая уверенность и выдержка… Ничего хорошего мне явно не светит.

Я бы в окошко выскочила, но не первый же этаж. А моя жизнь мне нравится.

Не из-за всяких пугающих красавчиков ею рисковать.

– Ну… – я нервно облизываю губы. – Я это… Убираюсь тут.

Я хватаю какую-то салфетку, начинаю методично протирать стол. Незнакомец смотрит на меня как на сумасшедшую.

Вот, отличненько! Шизанутых не судят.

– Уборка? – его рычание становится громче.

– Клининг вызывали же? Нет? – я замираю. – Ой, я, наверное, офис перепутала. Пойду тогда?

Я отшатываюсь, когда мужчина делает шаг ко мне. Не похоже, что он мне заплатить за уборку планирует.

Его глаза сверлят меня. Жар поднимается к щекам, пощипывает. От любого движения незнакомца – напряжение внутри меня нарастает.

Он слишком большой. Слишком… Всё слишком! И я с ним явно не справлюсь.

Куда Антон, блин, пропал? А меня кто вытаскивать будет?

– И что ты тут, девочка, полировать собралась? Учитывая, что в ноуте моём копалась…

Не охранник. Жаль.

– Тогда тебе придётся дохера полировать. Чтобы компенсировать. Угадаешь, что?

Я до корней волос краснею. Догадываюсь, на что этот мужлан грубый намекает. Вот ещё.

– Ага, – конечно. – Я это… За средством схожу. Для полировки.

Я бросаюсь к выходу, воспользовавшись моментом. Мужчина как раз к краю стола подошёл. Я с другого – прорваться пытаюсь.

– Куда?

Рычит, перехватывая меня. Его пальцы крепко хватают меня за локоть, подтягивая обратно.

Толкает к столу. Ауч. А это больно! Хамло.

Я бьюсь поясницей в стол, искры от глаз. По каким-то особым нервам попадает. Потому что ноги подкашивают. Я на стол заваливаюсь.

Усаживаюсь, едва на спину не падаю. А мужчина – тут как тут. Руки распускает, мои бёдра сжимает.

Неловко.

Ну хоть польза одна от него. Хватает так, что я не падаю. Удерживаюсь.

– Вот это другое дело, – скалится хищно. – Сразу отрабатывать привыкла?

Я обиженно соплю. Что он всё к теме секса сводит? С виду такой приличный, а на деле…

– Пусти!

Вскрикиваю, пытаясь оттолкнуть его. И ноги свести, а то он уже вовсю себя главным чувствует.

– Рекомендую самой сказать, – склоняется ко мне. – Какого хуя ты искала и что успела натворить.

– Я… Ничего… Вам бы технику обновить, такая медленная…

– От воровок ещё рекомендаций не получал. Продолжай. Наговори себе ещё срок.

– Срок?

– Сколько отрабатывать будешь. За чистосердечное – скошу срок. Я всё равно узнаю. Тогда двойной тариф будет.

– Я… Знаете, что? Я полицию на вас вызову! Пристаёте, руки распускаете…

Мужчина откидывает голову назад. Смех у него громкий, раскатистый. Кусаю губу.

Да знаю я, что глупость сказала. Мне вообще не нужно, чтобы это кто-то узнал.

Папу удар хватит, если узнает, в какие неприятности я влипла. Дочь Горского обвиняется во взломе…

Я уже вижу заголовки статей. Как папа себе капли накапывает. Сестра вокруг носится, причитая, что её замуж не возьмут…

Нельзя. Но а что он ручища свои ко мне тянет?

– Расскажешь мне всё, – приказывает. – И тогда, возможно, обойдёмся малой кровью. Поняла?

Его ладонь касается моего лица. Инстинкты срабатывают. Дёргаюсь, укусить его пытаюсь.

Кожу обжигает. С такой силой мужчина сдавливает мои скулы, перехватив. Впивается кончиками пальцев, заставляя пульс отбивать по всему телу.

Незнакомец вплотную наклоняется ко мне. Дрожь пронизывает всё тело. Страх усиливается.

Энергетика мужчины давит. Сильная, властная. Паутиной меня оплетает, лишая возможности брыкаться.

Черт, Антон, за это тебе не только раф придётся покупать!

А и сердечные капли.

– Сочтём за согласие, – рычит. – Инициатива почти. Готова, девочка?

– К чему? – ком в горле становится всё больше.

– К отработке. За ущерб платить нужно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Знаете, – я растягиваю буквы, ухватившись за план. – Если вы хотите… Ну…

– Отсос, – рубит резко. Пошляк, а!

– Ага. Его. То в такой позе неудобно. Надо поменяться.

Я так активно кручусь, что мужчина поддаётся. Позволяет мне спрыгнуть со стола. Я незнакомца к нему и толкаю.

Цепляю самую соблазнительную улыбочку на губы. Мне за неё обычно скидку делают.

Но кривлюсь, потому что скулы болят. Веду челюстью.

– Больно, между прочим, – жалуюсь, потирая кожу.

– Зато полезно. Сосать придётся искусно и долго. Челюсти разминай. Пригодится. Зовут тебя как?

– Галина.

Выпаливаю первое имя, пришедшее в голову. Да простит меня подружка, но своё я называть не буду.

– Ладненько. Ну… Я начну?

Мужчина внимательно следит за мной. Я тянусь к нему. Дыхание задерживаю, молюсь, чтобы не колотило так сильно.

Я хватаю со стола кувшин с водой. Выливаю на мужчину. И пока он хищником вскакивает – я уже к выходу мчусь.

Бежать. Бежать.

Никогда он меня не найдёт. И всё будет хорошо.

* * *

– И что скажешь, галчонок?

Марат скалится, прижимая меня к стене. Тот самый мужчина, который никогда меня не должен был найти.

Блин, ну что за подстава?!

Как и то, что в руках у него телефон. А на экране – видео. На котором я и в ноутбуке лажу, и водой обливаю.

Попадос.

– Пора проверить, – обхватывает пальцами мою шею. – Как усердно готова отработать свой проёб.

– Я…

– Ярина?

Ручка двери начинает дёргаться. Я бледнею, в ушах шумит от паники.

Боже-боже-боже.

Это папа.

И если он застанет нас с Маратом вдвоём…

Это конец.

***

Девочки, ну какие же вы, а.... Ваша поддержка это что-то! Огромное спасибо) Оказывается вы ОЧЕНЬ ждали Марата=) А чтобы вы хотели, чтобы с ним сделала наша девочка?) Ну до нервного тика довести это да, а что еще?)

А еще... у нашей Аи сегодня скидочка на мега крутую книгу! Там такая история... а мужик..... В общем, быстренько хватайте, там все горяченькое!

"Варвар. Его одержимость"

– Свадьба через два дня, – предупреждает друг. – Что делать будешь?

– Лично поздравлю.

Скалюсь. Смотрю на фотографию девки, что в голове засела. Под кожу пробралась.

Взгляд этот даже через экран чувствую. Когда петлю на шею забрасывает, затягивает до хрипа.

KmxZ9GQS

Всегда считал всех девок продажными. Всех купить можно. А она убеждала, что не такая. Уникальная.

Повелся. Подставился. Из-за неё оказался за решеткой.

Я сел, а она к другому ушла.

Свадьбу захотела, кроха?

Я тебе её по высшему разряду устрою.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Глава 2.1

Марат приближается. Его лицо — спокойное, но это спокойствие пугает больше, чем любые угрозы. Он уже выиграл. Он это знает.

А вот меня он может закопать в любую секунду. Стоит только представить лицо Ясмины, когда она узнает, что я натворила. Отец... он точно выдаст меня замуж за первого встречного, чтобы наказать.

Нет-нет-нет. Я на такое точно не согласна.

— Ну что, галчонок? Пора проверить, как ты отрабатываешь свои проёбы, — пальцы Кафарова сжимаются вокруг моей шеи. Грубая ласка. Он слегка придавливает, но и поглаживает одновременно. А у меня коленки подрагивают.

— Я… — слова застревают где-то в горле. В ушах стучит кровь.

— Ярина?

Голос отца становится громче за дверью. Дёргаю головой, но вырваться из хватки совсем не получается. Он сильный.

— Уже почти готова! Сейчас выйду! — Кричу отцу.

Марат хищно улыбается. Его пальцы, холодные и жёсткие, чуть ослабляют хватку, но он не отпускает.

— Умница. А теперь спровадь его отсюда, - шепчет, но как будто каждое слово чеканит.

Вдыхаю глубже. Пытаюсь скрыть дрожь, но это сложно, когда взгляд Марата меня просверливает. До нервных клеточек добирается. Импульсы пускает. Ещё немного и просто двести двадцать меня долбанёт и всё.

— Кафаров тебя искал, — выпаливаю в сторону двери, и голос почти не дрожит. Почти. — Кажется, пошёл в сторону столовой!

— Твою ж... Я его найду! А ты выходи! Только попробуй всё испоганить!

Шаги отца удаляются. Я обессиленно назад подаюсь, но Марат не отпускает. Его лицо оказывается слишком близко.

— Изворотливая. Мне нравится. Молодец, — шепчет мне на ухо. Его голос низкий, угрожающий.

От него по телу мурашки, хотя совсем не те, что бывают в романтических моментах. Это страх. Чистый и пугающий.

Марат резко разжимает пальцы. Шею мою больше не сжимает. А я чуть на пол не валюсь от неожиданности.

На секундочку можно было подумать, что он интерес ко мне потерял. Но это иллюзия. Он снова телефоном перед глазами машет. Моё личное маленькое напоминание о том, что я в полной…

— Завтра вечером, — его слова звучат как приговор. — В моём кабинете. И я не советую рисковать.

Кафаров дверь открывает. Выходит. И я остаюсь одна, сползаю по стене, хватаюсь за шею. Дышу тяжело, рвано.

К чертям собачьим, раф! Антону потребуется новая жизнь. Потому что в этой я тебя с землёй сравняю.

Единственное, на что я ещё надеюсь. Так это на то, что мы с Антоном придумаем, как стереть доказательства. Чтобы у Кафарова на меня ничего не было.

До завтра... Это же так до хрена времени!

На секундочку взвыть хочется. Всхлипнуть. Шоколадку и какао. Я, между прочим, стресс только что пережила!

Привожу дыхание в порядок. Пару секунд назад меня чуть не задушили, а я тут пытаюсь сделать вид, что всё нормально. Отлично, просто шикарно.

Выхожу из уборной, стараюсь не шуметь. Иду в общую комнату, где меня ждут. Ясмина играет на пианино. У неё красиво получается.

Отец отслеживает каждую ноту, как будто это его личный концерт. На лице гордость такая, что аж зубы скрипят. В мою сторону он так никогда не смотрел.

Ну и ладно. Мне не нужно. Честно. Совсем. Пофиг.

Концерт заканчивается, я же вдыхаю поглубже. Потому что... Чувствую этот взгляд. Щёки вспыхивают. Он совсем, что ли?! Зачем он пялится при всех?!

И улыбается. Двусмысленно. Так, что хочется провалиться сквозь землю. Лицо вспыхивает ещё сильнее. Блин, откуда столько жара? И почему дома сугроба нет? Я бы с удовольствием в него бахнулась, чтобы хоть немного охладиться.

— Присаживайтесь, — отец зовёт нас за стол.

Мы усаживаемся, а отец заводит разговоры. Сначала восхищается Ясминой:

— На каникулах она продолжит брать уроки. Развивать талант. И женский клуб у неё, — говорит с гордостью. — Знаете, изучает все правила поведения. Манеры, этикет высшего общества.

Ясмина сияет, как солнышко, кивает. На Марата глазами, полными обожания, смотрит. Она его только увидела сегодня, а уже очарованная. Громилой этим. Фи.

— А Ярина? — Марат перебивает спокойным, но уверенным голосом.

Я вздрагиваю. Чудом только вилка из моих пальцев не выпадает. Отец хмурится, будто эта тема не такая приятная, как разговоры о Ясмине.

Сестра тоже в мою сторону смотрит. Вот же... Козлина!

— Ярина займётся делом, — заявляет отец. — На каникулах пройдёт стажировку в фирме моего друга. Уже практически договорились.

Вот это я впервые слышу. Отец мне не говорил! Я вообще в Париж собиралась! Я деньги откладывала! Я на курсы месячные по живописи записалась.

Марат подаётся вперёд. Он только смотрит. А у меня уже ощущение, что он меня как котёнка за шкирку цепляет. И встряхивает хорошенько. Напоминает, кто тут кукловод.

— А зачем в фирму друга? — спокойно спрашивает он. — У меня как раз есть вакансия. Личная помощница. Завтра хотел собеседование проводить.

Стискиваю вилку в пальцах с такой силой, что они немеют. Глотаю ком в горле, бросаю короткий взгляд на отца.

Папа не разрешит. Конечно, нет. Это же совсем несолидно секретаршей у жениха сестры подрабатывать.

— Это… — отец замирает, кажется, обдумывает предложение. — Интересное предложение.

Я тут же закашливаюсь. Ясмина краснеет. Лицо пунцового цвета становится. Ей не нравится. Я без слов это понимаю. И самое главное идею озвучил Кафаров, а смотрят все на меня!

— Отличное, — Марат скалится. — Я уверен, что мы сработаемся. Правда, Ярина?

Улыбается, а у меня в голове звучит его голос:

«Завтра вечером. В моём кабинете. И я не советую рисковать».

Я молчу. Просто киваю. Ну а что ещё я могу сделать?

— Я бы тоже могла, — Ясмина несмело голос подаёт. — Мы бы познакомились поближе. Я бы...

— Моя жена не будет работать.

Марат отрезает настолько жёстко, что Ясмина из пунцово-красной моментально бледной становится. Губы поджимает.

— Ясмина ходит на множество курсов...

Отец тут же продолжает нахваливать сестру. Я же слегка закатываю глаза. Как на базаре, честное слово. Отец только нахваливает, чтобы цену набить.

А вот Кафаров... Он взгляд не сводит. И у меня по позвоночнику капелька пота скатывается. Холодного. Потому что это фиаско. Мне хана. Точно хана!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

**

Мои хорошие, сегодня на мою подписочку действует скидка) Не пропустите)

"Цветочек Шаха"

- Цветочек вырос, стал ядовитым, - надвигается на меня, вынуждает забиться в угол.

- Не трогай, или я... K3eEx48l

- Что? - Горячее дыхание обжигает кожу, - Я совершил ошибку отпустив тебя, больше я так не облажаюсь.

- Я не хочу, слышишь?! Я тебя ненавижу! uVGCgUNQ

- А я тебя хочу. Придется смириться с этим фактом.

Каид Шахин - опасный и бесчувственный мужчина. Тот, кто растоптал мое сердце. Вышвырнул из своей жизни как ненужного котенка. А спустя полтора года, когда я наконец то научилась жить без него врывается в мою жизнь ураганом. Для того чтобы сломать до конца любимую игрушку.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Глава 3

– Ты его знаешь?!

Вот какой из Кафарова политик? Так спалиться при первой же встрече. Ведь стоит ужину закончиться, как сестра влетает в мою спальню.

Я только успела отправить очередное голосовое сообщение для Антона. Чтобы он понимал ситуацию.

Даже если он помер – пусть сначала с моими проблемами разберётся.

– Ярина?

Взгляд сестры бегает по моему лицу. Сминает длинными пальчиками платье, часто дышит.

Ясмина выглядит как обиженная принцесса из сказки. Прижать к себе и пожалеть. Утешить, ведь глаза уже блестят.

– Знаю? – я нервно смеюсь. – Его? Нет!

Мой голос едва в писк не превращается. Я резко отворачиваюсь от сестры, бросаю браслет на столик. Меня всё ещё трясёт.

Его взгляд.

Его слова.

Ощущение удавки на шее весь ужин, будто его пальцы никуда не исчезали. Кожа зудела.

И постоянная дрожь внутри, что сейчас у Кафарова крыша улетит. Возьмёт и при всех начнёт требовать «долг».

Я провожу ладошкой по лбу, кажется, что я вся испариной покрыта. Нервы натянуты до того состояния, что вот-вот порвутся.

– Точно? – сестра продолжает наседать. Заламывает руки. – Просто он так себя вёл… Смотрел на тебя…

– Было бы странно, если бы он меня игнорировал постоянно, – но очень прекрасно. Я бы не обиделась, честно!

– Да, но… Такое странное ощущение.

Ясмин горестно вздыхает, присаживаясь на мою кровать. Ладошками разглаживает смятое покрывало.

У меня екает от мысли, что она что-то подозревает. Выпалит сейчас, что видела нас вдвоём. Знает, что зажимались в уборной.

Зажимали! Меня зажимали!

Холодной дрожью бьёт от мысли, что будет дальше. Если все узнают… Папа просто прибьёт меня. Будет разочарован.

«Ярина, ты опять меня подвела».

Я вздрагиваю, будто наяву слышу эти слова. Нет-нет, никто не должен узнать. Я не хотела!

Я просто вишнёвый раф люблю, чтоб его.

Я в панике оборачиваюсь к сестре. Пытаюсь понять, что именно её волнует. Она догадалась?

– Я думаю, что я ему не понравилась, – а, вот оно что.

– Вы только познакомились, – я нервно дёргаю застёжку платья. – Всё нормально.

– Нет, но… Я же должна ему нравиться!

Я поджимаю губы. Ясмина привыкла к тому, что очаровывает всех вокруг. И не вызвать щенячьего восторга у кого-то – это для неё удар.

Я нашему собственному отцу не сильно нравлюсь, но не вздыхаю так тяжко.

– Зачем? – я сглатываю. – Ясмин, он же… Он выглядит как не очень хороший человек. Понимаешь? Такой… Грубый, резкий. Как он тебе ответил неприятно.

Я ведь должна предупредить сестру, что её жених – чудовище похотливое?! Даже если не напрямую, то намёками.

Ясмин имеет право знать, за какого ублюдка выйдет замуж.

– Ох, не напоминай, – она хлопает ресницами. – Зачем я только полезла с работой? Должна была подумать, что ему неприятно будет. Кто захочет, чтобы его женщина работала? Тебе-то можно, а мне…

– Мне-то? – я фыркаю.

– Ну да. Ты же замуж не выходишь, ты свободная. Но… Боже, я так переживаю из-за этого.

Сестра подскакивает, начинает мельтешить перед глазами. Голова кружится от её забега.

Или от того, что моё сердце и так на износ работает. Не выдержит ещё одного сложного разговора.

– Яриночка, пожалуйста, – сестра подлетает ко мне. – Ты только не подведи, ладно. Ты же как представитель нашей семьи будешь. Ты должна работать старательно, все поручения исполнять.

Я хмыкаю. Интересно, знай сестра всю правду, просила бы так же? Старательно отсасывай, любой фетиш этого извращенца исполняй.

Я морщусь от отвращения. Надо что-то срочно придумать.

– Вот! – Ясмин взмахивает ладонью. – Ты даже от мысли работать кривишься. Мне просто очень важно это.

– Чтобы я работала?

– Хорошо работала! Ты моя сестра, по тебе меня судить будут. И… Ну ты знаешь, какая ты и…

– И какая же?

Я едва не рявкаю, потому что этот разговор начинает выводить меня из себя. У меня до истерики один шажок остался.

И я точно не готова ещё и от Ясмин выслушивать, что я делаю не так. Хотя обычно сестра подобным не страдает.

Это всё нервы. И угрозы! Кто вообще девочкам сексом угрожает? Нельзя так.

Ну, может, и в офис чужой забираться нельзя. Но это в прошлом. Было и было, я только компромат удалила.

Это вообще незаконно!

Может я борец за справедливость?

– Ну, ты своеобразная, – сестра широко улыбается. – Полёт фантазии и никакой… Обязательности, знаешь. Творческая личность.

Очень творческая. Как натворю…

– Ясмин, я поговорю с Маратом, – обещаю. – Найдёт себе другую помощницу…

– Нельзя отказываться! – тут же вскрикивает сестра. – Мы должны быть благодарными. К тому же…

– Что?

– Работая на него, ты сможешь узнать больше информации. Какой он человек, что любит. Ты потом мне всё-всё расскажешь.

Я присвистываю. Ловко. Я горбаться на этого извращенца, а Ясмин будет просто получать полезную информацию. И «угадывать» все мелочи о мужчине.

Я чуть наклоняю голову, наблюдая за сестрой. Я даже не подозревала, что такая хитринка в ней есть.

Может, меня и не подкинули семье Горских, чтобы жизнь мёдом не казалась.

– Интересная идея, – выдаю с иронией. – Хочешь, чтобы я шпионила за ним?

– Ярина! – сестра шикает. – Ну что ты говоришь? Я просто хочу узнать Марата. Мне с ним жить потом. Это же навсегда, понимаешь? И я просто… Не знаю… Я не хочу прожить с незнакомцем всю жизнь.

Мне становится совестно. Как бы Ясмин не радовалась и не кружила, это всё же не предел её мечтаний.

Конечно, её воспитывали в стиле «идеальная жена для какого-то успешного мудака», но… Одно дело просто выйти замуж, влюбившись. А другое – вот так.

Ещё и за Кафарова.

Ох, нелегко ей будет.

– Я постараюсь, – обещаю.

Очень постараюсь выпутаться из всей этой ситуации. Чтобы у Марата глаз задёргался, и место личной помощницы снова освободилось.

– Спасибо, ты лучшая!

Ясмин вешается мне на шею, крепко обнимает. Лепечет, как для неё это важно. А я чувствую себя самой паршивой сестрой в мире.

Кое-как выпроводив Ясмин, я ослаблено падаю на кровать. Нет сил двигаться. Хочу просто заснуть. А утром окажется, что всё было сном. И…

Я резко подпрыгиваю, когда мой телефон начинает жужжать. Пиликает знакомой мелодией, которая у меня на Антона стоит.

Живой?!

Отлично, я сама смогу его прибить!

– Ты где был, а?! – рявкаю в трубку.

– Да там моментик был… Такое… Пришлось отъехать.

– Пришлось?! Ты обещал, что будешь следить за офисом. Из-за тебя я так влипла!

– Я знаю. Я прослушал твои голосовые. Необязательно было так проклинать.

Не обязательно? Да я сейчас куклу вуду из косметики слеплю и шпильками протыкать начну.

– Короче, нам надо встретиться, – решает Антон. – У меня есть один варик. Сделаем так, что он к тебе не полезет. Обещаю, он не навредит тебе. Если ты кое-что сделаешь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Девочки, сегодня на все наши с Аей книги действуют огромные скидки

А также скидка 50% на нашу подписочку)

- Ты моя заложница, - крупный мужчина наступает. Его оскал вызывает мурашки. - Знаешь, что с заложницами делают?

- Меня найдут! А вас... Вас посадят!

- Найдут после того, как я с тобой наиграюсь.

DyEyc6zP

Я просто спешила на свадьбу к подруге! Я не думала, что полет с опасным заключенными приведет к подобному.

Хасан Демидов - грозный, жестокий. И пугающий меня до дрожи.

И он - сбежал из-под стражи! Прихватив меня с собой.

Теперь я заложница преступника. Игрушка в его руках.

А свои игрушки Хасан привык ломать.

"Хасан. Его невинная проблема"

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Глава 3.1

Из дома выбираюсь ночью. По винограднику, который растёт возле моего окна.

Я лёгкая - поэтому всё получается без проблем.

Чёрный спортивный костюм. Волосы под капюшоном. Да, это уже не первая ходка. Ну а что делать, если папочка зациклен на воспитании каких-то непонятных годов.

Хорошо хоть, что мне медведь на ухо наступил и у меня слуха нет. А то бы ещё заставил с Ясмин на пианино ходить.

Меня только от одних этих мыслей передёргивает.

Выбираюсь за ворота и бегу к нашему с Антоном месту встречи.

Ну неидеальная я! Не умею фальшиво улыбаться и красиво ресничками хлопать. Убить меня теперь за это?!

Я плюхаюсь на сиденье рядом с Антоном и захлопываю дверь так, что, кажется, сейчас из его дорогущей тачки стекла повылетают.

Антон тут же протягивает мне стаканчик с идиотской ухмылкой. Подготовился, засранец.

— Вот, твой любимый раф, — и голос такой сладкий. Виноватый. И друг, как провинившийся котёнок выглядит.

Но я слишком зла, чтобы просто так его прощать! Сначала пусть ту задницу, в которую меня засунул, исправляет!

Беру стакан, с прищуром на друга смотрю, после на стакан. Морщу нос.

— Горячий?

Антон хмыкает.

— А что?

— Вот думаю ошпарить твои детородные органы или зря испорчу напиток?

— Эй! — он выставляет руки в стороны, как будто готовясь защищаться. — Раф должен был смягчить тебя!

— Знаешь что?! — я резко ставлю стакан в подстаканник, чтобы не швырнуть его ему в лицо. — Ты меня так подставил! Я так влипла, а ты…

— Ну-ну, спокойно, — Антон поворачивается ко мне, сложив руки в примирительном жесте. — Я понимаю. Ситуация… напряжённая. Но я здесь, чтобы всё исправить.

— Исправить? — истерический смешок из горла вылетает. — Антон, этот человек просто раздавит меня, понимаешь? И будь уверен, что я тебя за собой утащу! Я, между прочим, на всё это согласилась, чтобы помочь тебе и твоему отцу. А теперь проблемы у всей моей семьи!

— Ты же сама согласилась!

— Сама?! — я почти подпрыгиваю на месте. — Ты говорил мне о какой-то мелочи, а в итоге мне чуть шею не свернули!

Антон морщится, как будто это его Кафаров лапал, а не меня!

— Ладно, — вздыхает. — Я всё понимаю. Но послушай. У меня есть план. Если ты согласишься....

— С что ещё пришло в твою черепушку, а?! — перебиваю его. — Да я только что из-за тебя чуть не попала в девятый круг ада! Какой ещё план?!

— Послушай, — парень делает глубокий вдох и смотрит мне в глаза. — Я всё обдумал. У нас есть выход. Нужно просто стереть видео с его телефона.

Я моргаю, пытаясь осознать сказанное. На очереди второй истерический смешок. Он идиот? Совсем рехнулся, да?!

— Что? — взвизгиваю.

— Стереть видео. Безвозвратно, — Антон как будто моего состояния совсем не замечает. Тон моего истерического вопроса не распознаёт. — Всё. Нет видео — нет проблемы.

— Ты… Ты издеваешься? — я смотрю на него как на сумасшедшего. — Просто стереть видео? Это всё, что ты придумал?!

— Ярин, ну это же фигня! — Антон улыбается, а я всерьёз задумываюсь о нанесении тяжких телесных. — Нужно всего лишь найти его телефон. И всё. Удаляешь — и компромата больше нет. А нет компромата — ничего не было.

Я говорила, что не умею молча ресницами хлопать? Забудьте! Я только что научилась! Потому что в голове сейчас взрыв происходит. Дар речи отнимает от шока.

Я на Антона смотрю и понять не могу. Он по дороге сюда головой ударился или я просто раньше не замечала, что он дебил?

— Ты… Ты вообще понимаешь, что ты несёшь? — голос хрипнет от крика. — Ты его видел? Этот человек чуть не укокошил меня, и ты предлагаешь мне снова залезть к нему...?!

Господи. Да он же не просто меня словил. Он мне прямым текстом сказал, что я на мушке. Пальцами щёлкнет, а я должна лезгинку выплясывать, чтобы барина развлекать.

— Я всё продумал! — Антон начинает быстро тараторить и подозрительно на меня коситься. — У меня есть способ, как это сделать. Быстро и безопасно.

— У меня тоже! Я тебе завтра мини-юбку вынесу и косметичку! Пойдёшь и всё сделаешь! Только нужно тебя ещё на депиляцию записать!

Кафаров любит, когда всё гладко!

Окидываю взглядом ноги Антона. Работёнки много предстоит, он всё-таки метр девяносто. Ещё и в зал ходит, качается. Так что ноги у него не маленькие.

Подружки до сих пор не верят, что мы с Антоном просто друзья. Подозревают, что мы встречаемся тайно, а я просто вредная и рассказывать не хочу. Потому что Антон красавчик, за которым половина универа сохнет. А я, видите ли, просто дружбу с ним вожу.

Но честное пионерское, мы просто друзья! Наши отцы давно дружат, и мы с Антоном из одной песочницы вышли.

— Прекращай, — Антон тут же кривится.

— А, не нравится вариантик? Странно. Кафаров красивый мужчина...

— Яра! Прекращай! Нормально всё пройдёт! Я ручаюсь!

— Ты обещал это и в прошлый раз! — я почти кричу.

Антон тяжело вздыхает.

— Я знаю, что напортачил тогда. Но сейчас всё по-другому. Поверь, это сработает. Нужно только убрать это видео. И всё.

Я смотрю на друга и понимаю, что желание его ударить становится всё сильнее и сильнее.

— И как ты предлагаешь это сделать? — выдавливаю я из себя.

Он улыбается, как будто уже победил.

— Я расскажу. Но сначала ты должна согласиться. Иначе нам конец.

Я закрываю глаза, пытаясь прийти в себя. Почему мне кажется, что я снова совершаю огромную ошибку?

***

Мои хорошие, сегодня на мою историю действует скидочка)

Дерзкая героиня. Властный и наглый герой) Одержимость. Огонь. Юмор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она - разбила его тачку. Он сделал так, что она теперь будет на него работать. Но самое интересное начнется тогда.... когда они проснуться в одной кровати=)

" Люби меня Дерзко"

Разбить машину самовлюбленному придурку? Наобещать ему небо в алмазах, а потом ещё и самой броситься на шею с поцелуями? Удрать с места ДТП, показав ему незатейливую комбинацию из среднего пальца. Думаете, что это все? Конечно нет, мои приключения только начались с этого веселого дня. Самое веселое было то, что, проснувшись одним прекрасным утром, я обнаружила того самого придурка рядом с собой. Он, с присущей ему самодовольной улыбкой, пускал слюни на подушку. И каково было мое удивление, когда, заглянув под одеяло, я обнаружила, что он был совершенно голый! Что за… Неужели я всё-таки повелась на его предложение?

DeyocGSq KX6PRx5F

lAyXXouh enU-c8l2

1BkF3pRm

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Глава 4

Для того чтобы согласиться на предложение Антона, мне нужно что-то большее, чем вкусненький раф.

Например, высшая степень отчаяния.

Потому что идеи у друга такие себе, но и у меня других нет. Идти к Кафарову на поклон или сразу на колени?

Вау, шик. Я ведь об этом мечтала. А что, вы другое в дневнике прописываете?

Мысленно я душу Марата и закапываю Антона где-то глубоко в лесу. Так, чтобы не отыскали.

Но по факту…

Других идей у меня нет. Сменить причёску и сбежать в Аргентину я откладываю на потом. Там жаркий климат, мои волосы не переживут подобное.

И вот. В назначенное время, я стою у офиса Марата. Переминаюсь с ноги на ногу, нервно сглатываю.

Охранник странно косится на меня, но ничего не говорит. А у меня каждая клеточка немеет.

Атомы трансформируются, я в землю врастаю. О, стану деревом, и никаких проблем.

Да нет, к черту. Приближаться к Кафарову – самоубийственная идея.

Делаю шаг назад.

Но он может рассказать моему отцу. И закрутить так, что у папы будут страшные проблемы. А он очень старался выбраться из долговой ямы.

Возвращаюсь обратно на место.

Ведь Марат может обрезать всё так, как хочется ему. И не усаживал он меня на стол, и не лапал. Только поймал за кражей.

Наши разговоры – без записи. У меня нет никаких доказательств. Только огромные проблемы.

Делаю крошечный шажок вперёд.

Проверяю телефон. Время неумолимо течёт вперёд, но диктофон включён. У меня как минимум будут доказательства, что этот мудак – извращенец!

Так, а ну-ка собралась. Чё это мы расклеились?

Потопала вперёд и показала Кафарову, что я пострашнее всяких политических акул.

Он ещё не подозревает, что его ждёт.

Ха!

От этого маленького самовнушения улыбка лезет на лицо. Я уверенно шагаю к охраннику.

– Я к…

– Вас ожидают.

Обрубает резко, пропуская меня в здание. Подумаешь, какие все важные.

Сам-то где был, когда я в офис лезла? Прогуливал! А сейчас такой ворчливый, недоверчивый.

Пфф, точно! Вот кто виноват в моих проблемах. Будь он на работе – я бы и не залезла никуда.

В лифте я нетерпеливо поглядываю на табло. Что ж так медленно тянется, а? У меня тут дела важные.

Жлоб Кафаров, не выбрал себе скоростной лифт в офис.

Хотя, может именно это меня спасло той ночью.

На нужном этаже меня никто не встречает. Какие доверчивые. Вдруг я утащу что-то? Но потом оказывается, что на этаже вообще никого нет.

А вот это нехорошо.

Внизу живота узелки волнения затягиваются. Каждый шаг наполнен тяжестью, кожа мурашками покрывается.

Сердце с каждым ударом бьётся всё быстрее. Гудит в груди, мешая дышать нормально.

Вытираю вспотевшие ладошки, толкаю дверь в главный офис. Умирать, так без промедления.

– Стучать не учили?

Марат сидит в своём кресле. Смотрит с насмешкой. На этом красивом лице – надменное выражение, которое хочется сцарапать.

А что? Зря я маникюр остренький делала?

На мужчине уже привычный деловой костюм. Галстук отсутствует, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты.

Выглядит Марат небрежно и чертовски хорошо. Такие мужчины украшают обложки журналов о богатой жизни.

А не молоденьких девочек зажимают.

– Так спешила к тебе, – напускаю на себя игривость. – Не могла ни секунды ждать.

– Ага. Я заметил. У офиса себе ничего не отморозила? Мне было интересно даже: драпанешь ты или нет. Молодец, пришла. Послушная девочка.

Я вспыхиваю. Вот засранец! Он за мной через камеры наблюдал. Всё лично видел. Нужно было хоть новый маникюр ему продемонстрировать в камеру.

На среднем пальчике.

Марат медленно поднимается из-за стола. И я тут же теряю язвительность. С надеждой поглядываю на дверь.

Откроется сейчас портал, и я сбегу. Откроется ведь? А?

Я впервые ощущаю такое мощное давление в присутствии мужчины. Нутро будто тёмной энергией пронзает, скручивает.

Нервы подрагивать начинают. Словно Марат за них дёргает одной лишь улыбкой.

Он – прирождённый хищник. Двигается плавно, но слишком быстро. Я ни комментария придумать не успеваю, ни вскрикнуть.

Просто оказываюсь прижатой к двери.

А портала всё нет…

Марат вжимает одну ладонь возле моей головы, вторую – у талии. В капкан ловит. Сбежать невозможно, насколько он близко.

И при этом совсем меня не касается. Только давит присутствием, жаром своим. От его взгляда у меня вовсе под ложечкой сосать начинает.

Дерзкий. Наглый. Порочный.

Так на сестёр своих невест не смотрят!

– Что вы делаете? – мой голос взлетает на несколько октав.

– Я? Ничего, – хмыкает, окидывая меня взглядом. – Разве я что-то делаю, Я-ри-на?

То, как Марат растягивает моё имя… Боже, это явно что-то грязное и пошлое в его исполнении! Очень откровенное.

– Вы вмешиваетесь в моё личное пространство, Ма-рат.

Повторяю в его манере, но получается намного хуже. Вызывает лишь веселье у мужчины.

А в следующее мгновение – он действует. Оттягивает край моей кофточки, запускает ладонь.

– Эй! Руки зачем распускать?

Ну, это не совсем правда. Он до сих пор не касается. Только создаёт иллюзию. Заставляет вздрагивать от ожидания.

Да я уже сплошная нервная дрожь!

– Обыскивать тебя буду, галчонок.

Его дыхание обжигает ухо. Я почти-почти чувствую прикосновение, и это ожидание волнует ещё сильнее.

– И если я что-то найду… Придётся наказать тебя.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4.1

Моё дыхание становится прерывистым, а в груди разливается странное чувство. Волнение? Страх? Или это мерзкое ощущение от его близости?

Конечно, оно! Что я ещё испытывать могу, когда этот рядом?! Я ведь его ненавижу! Поэтому ничего, кроме отвращения и осуждения, к нему и вспыхнуть не может!

Вот так, да!

— Наказать? — мой голос звучит хрипло, почти шёпотом. Да что я преуменьшаю всё время?! Тело всё дрожать начинает. Потому что... Может на фиг то видео? Папа и так на меня особых надежд не возлагает. Ну сестра вместо удачного замужества (что вообще под вопросом, с таким-то бабником) работать пойдёт.

Ну не такие уж и плохие перспективки, да? Вот только перед глазами тут же лицо заплаканное сестры появляется. Она-то не я. Она всю жизнь именно к браку готовилась. Самостоятельность и борьба за свои права вообще не о ней. Она то как раз рада будет, чтобы вот такой, как Кафаров её в жены взял.

А после... женские клубы. Благотворительность. Спасение ростков чего-то там. Статьи. Интервью. Десять детишек.

Боже, меня подташнивать начинает только оттого, что я это всё про себя перечисляю. А вот чтобы жить так... Не-не, увольте.

А ведь отец... Он же в наказание меня и правда замуж выдаст. Ой, аж в пот бросило.

— У тебя же есть привычка брать чужое. Кто знает, что ещё ты стащила, — его улыбка становится шире, опаснее.

— Вы… — начинаю я, но он резко прикладывает палец к моим губам, намекает, что пора заткнуться?

— Тише, галчонок. Я ведь всё узнаю, — его шёпот вызывает чёртовы мурашки на коже. А его взгляд цепляется за каждый сантиметр моего лица. — Даже если ты ничего не скажешь.

Его ладонь скользит выше, останавливаясь на моём бедре. Ощущение его близости — как огонь, который разгорается и обжигает. Ожоги оставляет. Господи, до меня только сейчас доходит, что целой и невредимой я отсюда вряд ли выйду!

— Эй! — хватаю его за руку, пытаясь оттолкнуть. —Давайте, без этого. Я пришла только из-за...

— Из-за чего, галчонок? — перебивает меня, и это его улыбочка... Бесит!

Глаза Кафарова насмешливо поблёскивают, скользят по мне ощупывая. А уголки губ приподнимаются в коварной улыбке. Взгляд тяжёлый, хищный, вот тут правда не по себе становится.

— Из-за того, что решила замести следы? — его рука медленно поднимается вверх, пальцы скользят по ткани моего платья чуть выше бёдра.

Я чувствую, как внутри меня нарастает паника. Сердце бьётся так громко, что, мне кажется, он слышит его удары.

Ну на фиг! Нужно сматывать отсюда! Быстро!

— Послушайте, хватит этого цирка! — мой голос срывается, дрожь выдаёт с потрохами. — Вы ведь понимаете, что это просто… недоразумение!

— Недоразумение? — Марат приподнимает бровь, скалится. — Ты называешь взлом чужого компьютера недоразумением? Забавно.

Его пальцы слегка сжимают ткань моего платья, и я дёргаюсь в сторону, но Кафаров фиксирует меня.

— Вы… вы делаете это нарочно, — я пытаюсь придать своему голосу твёрдость. — Давите на меня.

— Давлю? — его голос наполняется насмешкой. — Глупости. Это всего лишь разговор.

Его рука вдруг поднимается выше, а затем замедляется, словно нарочно играя на моих нервах.

— Вы не имеете права! — вскрикиваю я, сжимая его запястье и пытаясь оттолкнуть.

— Не имею? — он наклоняет голову ближе, так что его дыхание касается моего уха. — Ты думаешь, что в этой ситуации можешь диктовать условия?

Я замолкаю, понимая, что каждое моё слово — это ещё одна капля масла в огонь. Но он не останавливается.

Пальцы Марата скользят вверх, оттягивают ткань платья в районе декольте. Медленно, с пугающей уверенностью. Я замираю, сердце бешено колотится. Резко рукой вперёд подаётся. Я даже не успеваю отреагировать. Как он ловит меня на горячем. Пальцами сжимает телефон.

Телефон. Который я спрятала именно в декольте.

Марат замирает на мгновение, а затем резко и уверенно вытаскивает его. Его взгляд становится ледяным, а улыбка — пугающей.

— Вот как, — хрипит. Держит телефон перед моим лицом. — Решила записать?

— Это… это для заметок! — выкрикиваю я, даже не пытаясь звучать убедительно.

— Для заметок? — он смеётся, но его смех холодный. Мне моментально хочется съёжиться. — Пиздеть убедительно тебя не научили?

Его пальцы нажимают на экран, и телефон пищит, сообщая, что диктофон выключен. Он поворачивает ко мне экран, словно желая показать, что точно знает, что я задумала.

— Решила, что я сопляк из твоей группы и со мной получится играть в подобные игры?

Я не могу ничего ответить. В голове гудит, перед глазами темнеет.

Марат удаляет запись на моих глазах и поднимает телефон повыше, словно трофей.

— Сама себе делаешь хуже, галчонок, — его взгляд снова встречается с моим, и я чувствую, как он прожигает меня насквозь. — Но теперь ты должна понять одну вещь...

— Какую? — выдавливаю я из себя, чувствуя, как предательски дрожит мой голос.

— Ты здесь только потому, что я этого хочу, — он наклоняется ближе, его голос становится тише, но от этого ещё опаснее. — И никто не сможет тебе помочь. Даже твои жалкие попытки меня переиграть.

Мой телефон оказывается в его кармане. Кафаров медленно отступает на шаг назад, освобождая пространство, но его взгляд продолжает удерживать меня на месте.

— А теперь ты покажешь, на что способна, чтобы заслужить прощение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Марат прищуривается, наблюдая за мной. Как будто оценивает.

А я...

Я в полной жопе! Мало того что его телефон не свистнула. Так теперь он ещё и мой забрал! Шикарно! Лучше просто не придумаешь.

И что теперь делать?!

— Когда шарилась в моём офисе смелее была.

Выдаёт издевательским тоном. Снова намекает на моё преступление.

А я... Я придумать не могу, как мне себя спасти.

Просто убежать я не могу. Мне нужно компромат стереть. Иначе.... Иначе же это всё было зря. Я зря терпела все эти его грязные приставания?

Господи, я это делаю только ради спасения. Честное слово. Потому что этот мужчина ничего кроме страха и ярости вызывать не может.

А все мурашки, что по коже табуном бегали... Это от страха! Точно!

Я поднимаю на него взгляд, делая вид, что его слова меня совсем не задели. Внутри всё клокочет от злости, но я хорошо умею скрывать эмоции.

Он же привык к легкодоступным, правильно? Значит, нужно просто сделать вид...

— А зачем мне быть смелой, если ты… — я делаю вид, что оцениваю его фигуру, — такой сильный? Рядом с сильным мужчиной геройствовать ни к чему. Ты же меня сюда позвал не просто так...

Взгляд Марата вспыхивает любопытством. Он явно не ожидал такого.

Я осторожно кладу ладонь ему на грудь, как бы невзначай, и смотрю на него исподлобья.

— Такая твёрдая… — шепчу я, проводя пальцами вдоль его рубашки. — Ты ходишь в спортзал?

Марат замолкает, прищуривается, и на его губах появляется полуулыбка.

— Ты бухнула перед входом? — его голос звучит издевательски. Внимательно следит за каждым моим движением.

— Нет, просто поняла, что ты от меня хочешь, — фыркаю в ответ. — Я в панике туго соображаю. Но раз тебя не смущает, что ты женишься на моей сестре, хорошо, — пожимаю плечами и улыбаюсь, — Ух ты, как твёрденькое. Много качаешься? — продолжаю я, медленно опуская пальцы чуть ниже. — А под рубашкой… ещё твёрже?

Его смех звучит низко и раскатисто. Его пальцы сжимают мою талию. Толкают вперёд так, чтобы я в его бёдра вжалась.

Это чтобы я всё прочувствовала. Он качается не только сверху, ага, поняла. А можно этот стояк от меня убрать, а?

— Любопытная, да? — его голос становится ниже, опаснее. — Может, сама проверишь?

Кафаров наклоняется ближе, его горячее дыхание обжигает моё ухо. Снова вызывая на коже предательские мурашки.

Его рука скользит ниже, задирает платье. Я же буквально силой вынуждаю себя не дать ему пощёчину. А ладошка ой как чешется.

— Ну что, галчонок? Покажи, на что ты способна, — произносит насмешливо, его пальцы забираются все дальше. А я уже визжать от паники хочу. Божечки, ну что за извращуга? — Трогай ниже, там тоже всё твёрдое.

— Такой нетерпеливый, — выдыхаю, поднимая руку, чтобы «поправить» его пиджак.

— Хорош базарить без сути.

Я улыбаюсь и медленно провожу пальцами по его рубашке. Вниз скольжу. Но, конечно же, его кочергу я трогать не собираюсь. Телефончик-то в другом месте. Во внутреннем кармане пиджака. Я видела.

— Всему своё время. Хочу пока что тут пощупать? — шепчу и скольжу пальчиками по его грудной клетке. К плечам подбираюсь.

Но он и правда как будто из камня выкован. Весь такой твёрдый, рельефный. Он, наверное, и правда ночует в зале. Были бы мы при других обстоятельствах...

Моя ладонь задерживается на мгновение, а затем, словно случайно, скользит ближе к его внутреннему карману.

Его взгляд становится пристальнее, и я понимаю, что он вот-вот схватит меня ещё крепче. И натянет. Притом, что я уже и сама намекаю, что не против. Так что нужно быстренько всё это сворачивать.

— А ты не такой страшный, каким хочешь казаться, — хриплю ему на ушко. На носочки поднимаюсь. Языком по его шее прохожусь. А сама тем временем телефончик вытягиваю и в карман себе прячу.

Марат резко перехватывает инициативу, словно чувствует, что я что-то задумала. Его рука скользит вверх по моей спине, фиксируя меня так, что я не могу отстраниться.

— Пора переходить к делу, галчонок, — его голос звучит низко, почти вибрирует, а взгляд прожигает насквозь.

Я не успеваю ничего сказать, как он резко прижимает меня к себе, его губы накрывают мои в агрессивном, требовательном поцелуе.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но Кафаров только крепче меня удерживает. Пальцы нагло сжимают мои ягодицы, вынуждая распахнуть губы и взвизгнуть. А он полностью пользуется положением. Поцелуй углубляется.

Кафаров не даёт мне даже вдохнуть, прерывая моё жалкое сопротивление каждым движением своего языка.

— Я… Мне нужно, — пытаюсь прохрипеть, но это только провоцирует его на ещё большее давление.

Моё сердце бешено колотится. Неужели он заметил, что я успела стащить телефон? Или...

— Это уже хоть что-то, челюсти разминала? Перейдём дальше?

Вот же ублюдок!

— Конечно, — скалюсь, — но можно… — выдыхаю, когда он, наконец, даёт мне немного пространства.

— Что?

— Можно мне… — я запинаюсь, изо всех сил изображая растерянность. — В уборную? Я быстренько. Ну, это… подготовиться.

Бровь Кафарова вздёргивается, а губы растягиваются в ироничной улыбке.

— Подготовиться? Ты меня удивляешь, галчонок.

— Тебе понравится, честно-честно, но мне нужно несколько минут...

Марат сканирует меня взглядом, странно улыбается, а затем лениво указывает на боковую дверь в кабинете.

— Туда. У тебя три минуты.

Я киваю, быстренько бросаюсь в нужном направлении. Закрываю за собой дверь и прислоняюсь спиной к холодной плитке.

Достаю телефон из кармана, руки дрожат. Экран загорается, и я сразу вижу: Face ID.

— Вот же сука! — шепчу, уставившись на экран. И что мне теперь делать?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Мои хорошие, сегодня действует скидочка на мою историю)

Она случайно поцарапала его машину. Думала, что все решится, если она просто извинится перед мужчиной. Его угрозу отработать ущерб девушка не воспринимает всерьез. Но когда она просыпается утром в его постели... И мало что помнит из прошлой ночи... Начинаются вопросики)

"Интеллигент(ка) для ночных утех"

- Ты совсем дура? – шипит он и тычет в покарябанную машину.

- Простите, я случайно... –издаю почти писк. Мне хана! Помогите, что ли… zAdnlXoG

- Серьезно?! – Он кривит губы в противной усмешке и повышает голос. - Ну раз случайно, то хрен с ним! Правда? Само как-то рассосется?!

- Не кричите на меня!

- Смелая, значит?! - надвигается, заставляет сжаться в комочек.

- Я... я могу отработать...

Глава 5.1

Антон, гад такой, уверял, что телефон без пароля. Мол, какая-то там его знакомая, которая работала раньше, всё рассказала.

Она, видимо, и помогла в офис пробраться. Подсказала, когда и как это сделать лучше.

Помощница из неё так себе! Потому что на телефоне – пароль. Face ID или шесть циферок. Где шанс, что я угадаю?

Вряд ли он свой день рождения установил, да?

Да и я будто знаю. Я бы вообще Кафарова не знала. С удовольствием обзавелась бы амнезией.

– Бли-и-и-ин…

Стону себе под нос, постукиваю пяткой по полу. Что мне теперь делать? Там видео! Если я сейчас его не удалю, то всё.

Мне конец. Моей невинности конец.

Я отсюда не уйду, пока этот извращенец не закончит со мной.

Прикусив губу от обиды, я ввожу цифры наугад. А вдруг сработает? Вдруг у меня получится? Оп, и угадала с первого раза.

Со второго?

С третьего?

У меня включается азарт, ничего не могу с собой поделать. И уже плевать, что телефон заблокирован. Я продолжаю вводить. Ха!

Я добилась блокировки на целый год, а вы такое можете?

Теперь Марат вечность не сможет воспользоваться телефоном! А через годик я уже буду далеко.

Я едва в ладоши не хлопаю от радости. Прячу гаджет куда-то за раковину, пусть ещё поищет.

Поправив волосы, я вылетаю обратно. Осталось теперь аккуратно свалить, и всё решено.

– Подготовилась?

Кафаров встречает меня с ухмылкой. Он сидит за своим столом. Раскачивается в кресле, широко расставив ноги.

Хлопает себя по бедру, подзывая. От этого порочного и властного жеста у меня всё переворачивается внутри.

Я сглатываю, планируя просто сбежать в сторону двери. Но замираю, заворожённая тем, как Марат что-то крутит в пальцах.

Красивый жест, гипнотизирующий. Он перекатывает с пальца на палец какой-то серебристый предмет. С указательного до мизинца. И обратно.

Я раньше не замечала, какие у него длинные пальцы. И способные, судя по всему. И…

– Ох.

Я выдыхаю, когда мужчина прекращает свою игру. Сжимает двумя пальцами ключ, которым игрался, а после бросает его на стол.

Ключ. От двери.

Которая теперь заперта!

Пусть потом меня не обвиняют в воровстве! Боженька сам меня на это толкает раз за разом.

Придётся ключ свиснуть или выносить дверь собой.

– Сюда, Ярина.

Хлёстким приказом, от которого поджилки трясутся. Я неуверенно шагаю к мужчине. Ноги подгибаются.

Ключ он бросил так, что со стороны не достать. Перехватит, если поймёт, почему я подбираюсь.

Поэтому придётся подходить ближе именно к Марату. А я едва сознание не теряю от этого.

В его личном пространстве словно молнии гуляют. Разрядами бьют по коже. Всё сильнее с моим приближением.

– Знаешь…

Я упираюсь ладошкой в край стола, наклоняюсь. Вроде и заигрываю, но хотя бы немного вдали. Если протянуть руку…

Только протягивает её Марат. Рывком вперёд. Обхватывая пальцами мою шею, к себе тянет.

– Ты ещё не усекла правила игры, Ярина? – хрипло выдыхает. – Ты выполняешь мои приказы. Когда и как я хочу. И все твои заигрывания – когда я позволяю. А если говорю – ты делаешь.

– Но… – мой голос дрожит, когда он надавливает на нижнюю губу.

– Говорю на колени – стаёшь на колени. Ко мне – рядом оказываешься. Ясно?

– Ага.

Ясно, что кто-то совсем уж извращенец! Настолько упивается своей властью. Мурашки по коже.

Марат резко отпускает меня. Откидывается на спинку кресла. Сверлит ожидающим взглядом.

Ещё раз хлопает себя по бедру. С прямым посылом. А я зубами от недовольно клацаю.

Он серьёзно рассчитывает, что я сяду? И… Ладно. Я просто приближусь. Возьму ключ. И драпану.

Отличный план!

Все остальные ведь так хорошо сработали, что я в успехе не сомневаюсь.

Просто почему-то молюсь и мысленно с невинностью прощаюсь.

У меня дрожит всё тело, когда я оказываюсь рядом с Маратом. Он нетерпеливо постукивает пальцами по столу.

И его пальцы рядом с ключом. Блин.

Так… Если наклонится и…

– Ой!

Мир кружит. Марат перехватывает меня за талию, роняет на свои колени. Попкой приземляюсь прям на главное достоинство мужчины.

ДОСТОИНИЩЕ!

Сжимаюсь, почувствовав твёрдость, которую чувствовать не хочу. Пытаюсь вскочить инстинктивно.

Но мужчина удерживает. Сдавливает пальцами мою талию, ещё сильнее впечатывает. Наклоняется.

– Плохая из тебя хорошая девочка, Ярина.

Шепчет мне на ухо. Его дыхание скользит по шее, вызывая непонятные спазмы по всему телу.

Одной рукой мужчина убирает мои волосы, сжимает их. Покалывания горячей волной расползаются.

– Хочешь кое-что посмотреть?

Предлагает голосом искусителя. Тянется к мышке, включая свой компьютер. Моноблок вспыхивает светом, на ярком экране…

Вот черт!

Несколько открытых видео. Как я в его кабинете копошусь. Сегодняшние приставания.

И выглядит так, будто я сама пытаюсь соблазнить мужчину!

Конечно, он всё в свою пользу делает.

Но хуже всего… Видео того, как я его телефон блокирую.

– Плохая девочка.

Повторяет со вкусом, укладывая ладонь на мою ногу. Сжимает внутреннюю сторону бедра так, что кожа пульсировать начинает.

Всё тугим узлом стягивает.

Мне конец.

– И как мне тебя воспитывать?

***

Мои хорошие, сегодня на мою историю действует скидка.

Я всего лишь пошла с подругой в клуб! Меня никто не предупреждал, что в этом клубе действуют свои правила! Что руки поднимать нельзя и жесты всякие показывать. Кто же знал, что это клуб для извращенцев?! И что в конечном итоге?! Меня в комнату затянули! И такого наобещали, что волоски от ужаса дыбом встали. Кто же знал, что я такая везучая и самого владельца клуба жестами в спальню заманю?! Божечки, и что же теперь делать?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Хочу тобой обладать"

- Ты моя на эту ночь, - огромные ладони сжимают мою талию.

- Нет! Вы неправильно поняли...

- В этой комнате ты подчиняешься моим правилам, - жуткий незнакомец обрывает меня и толкает к кровати.

- А если не стану? - пытаюсь скрыть дрожь в голосе.

- Любое неповиновение влечёт наказание. Мне оно понравится. Тебе нет, - ухмыляется и подходит ближе

Этой ночью я совершила ошибку. Пришла в закрытый клуб и оказалась в спальне с мужчиной, который принял меня за другую девушку. И самое ужасное, что я даже не догадывалась о правилах этого клуба....

GEFsIr0G

dJZ0XkL5

Глава 6

Я в панике. Марат не отстаёт ни на секунду, его дыхание обжигает кожу. Пальцы крепко держат меня за талию. Вжимает меня в себя настолько сильно, чтобы я прочувствовала всё!

А то, что у него там стоит… я даже не буду пытаться это сформулировать. Но я прекрасно всё чувствую. Слишком прекрасно. И понимаю, что готова на всё, только бы меня на это орудие пыток не насадили!

Марат шепчет мне на ухо гадости. Такое не говорят девушкам из приличных семей. А я оттуда! Иначе фиг бы он Ясмин замуж брал. Наша семья на слуху.

А из-за моего поведения и глупых поступков я смогу сделать нас ещё больше знаменитыми. Боже...

Голос Кафарова низкий, хриплый. И мне должно быть противно. Мерзко. А вот чёртовы мурашки похожу не в курсе, потому что предательски табунами бегают по коже.

Ладонь Марата скользит ниже, пальцы забираются под платье.

Нет, я не могу этого позволить. Нужно выкручиваться. Что-то делать... Я просто обязана всё исправить.

Но что мне сделать? Руки дрожат, а мозг работает в режиме чистой паники.

И тут я вижу бокал на его столе. Янтарная жидкость красиво поблёскивает в гранёном бокале.

В голову приходит идиотская идея. А какая ещё может прийти при таких-то обстоятельствах?!

— Начнём первый урок?

Хрипит на ухо этот ублюдок. Наматывает на кулак мои волосы. Он вообще знает, сколько я потратила на окрашивание?! У меня каждый волос посчитан! А он решил...

Ауч! А вот это больно! Кафаров за волосы меня тянет. Точно извращуга.

Я резко хватаю бокал, сжимаю его в пальцах так, что, кажется, будто стекло вот-вот треснет. И, не раздумывая ни секунды, опрокидываю всё его содержимое в себя.

Мгновенно всё внутри словно вспыхивает. Горло обжигает, вдохнуть невозможно. На глаза начинают накатывать слёзы.

Что это за адская жидкость? Господи! Я кашляю, задыхаюсь, цепляюсь за стол пальцами.

Мне даже играть особо не приходится — я натурально умираю.

А вот Марат... Он сначала не понимает, что происходит. А потом, как до него доходит.

Я знаю, что такое оргазм - это видеть его охреневшее выражение лица перед собой.

— Это… это несладкая вода? — хрипло шепчу, держась за горло.

— Какая, на хрен, сладкая вода?! Это виски, причём дорогой! — он смотрит на меня как на полнейшую идиотку. — Ты умеешь наживать новые долги быстрее, чем отрабатывать старые.

Я хлопаю ресницами, делаю жалкий вдох, хватаюсь ладонями за горло.

— Алкоголь? — хриплю. — У меня… у меня аллергия на алкоголь…

На лице Марата мелькает раздражение. С прищуром на меня смотрит. Но я начинаю кашлять ещё сильнее.

— Ты серьёзно? — его голос звучит уже настороженно.

Я медленно сползаю с его коленей, словно у меня совсем не осталось сил.

Его пальцы настолько сильно сжимают моё платье, что он издаёт треск и ткань рвётся.

Кафаров вскакивает как ошпаренный, тянется к телефону

— Сука! Ты же его к хуям заблокировала!

Орёт так, что страшно становится. Для верности хриплые звуки издавать начинаю.

Марат бросается к двери, с грохотом распахивает её и вылетает в коридор.

Я же переворачиваюсь набок и наблюдаю. Молюсь, чтобы он дверь на замок не закрыл.

Но он забывает про дверь, просто несётся себе дальше. Какой резвый, когда дело пахнет жмуриком в его кабинете.

Это мой шанс. Не раздумывая, я на ноги встаю. К его столу бросаюсь. В голове бьётся одна мысль: нужно уничтожить компромат.

Я хватаю провода от компьютера и судорожно дёргаю их. Экран отключается. Последний раз даю себе возможность оценить все риски.

Ладно, другого варианта всё равно нет. Божечки. Пусть я выживу после этого.

Тяну монитор к окну, распахиваю его. Мне повезло с тем, что у Кафарова современный компьютер. Никаких блоков питания. Всё в мониторе. Один бах и моя жизнь спасена.

— Лети, сволочь! — хриплю, когда монитор из окна выталкиваю.

Монитор вниз летит с глухим свистом.

И тут же раздаётся громкий бабах. Грохот такой, что сердце замирает.

Я свой первый инфаркт ловлю, пытаясь понять, что произошло. И медленно выглядываю в окно.

— Твою же мать… — шепчу, чувствуя, как кровь отливает от моего лица.

Внизу, прямо под окном, стоит чёрная блестящая машина. Теперь у неё огромная вмятина на крыше. И красивый аксессуар в виде монитора.

Было всё не так плохо, если бы это не была...

Его машина. Машина Кафарова!

— Это пиздец, — бормочу, прижав ладонь к губам. — Тут даже невинностью не рассчитаешься.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6.1

Вы знаете, сколько стоит человек?

Говорят, на чёрном рынке можно много получить. За почку – стекло новое куплю. Печень – установка.

Я мысленно себя на запчасти разбираю, представляя, во сколько обойдётся ремонт машины.

Нервно сглатываю.

Может, ему новую предложить? В качестве замены. И не уточнять, что в подарок я жигули организую.

У меня деньги есть. Я на Париж откладывала, хотела в художку походить. А по частям же не ходят…

Ой, мамочки!

Я прижимаю ладонь ко лбу, на негнущихся ногах отступаю. Комната кружит, алкоголь жжёт в горле.

Ох, точно! Скажу, что у меня отравление коньяком! Пыталась добраться до свежего воздуха.

Вот моноблок и снесла. Прямо в окно, да.

– Чё за…

Издалека доносится хриплый и взбешённый голос Марата. Уверена, что у него сейчас приступ. Дым из ушей повалит, взорвётся.

А достанется бедненькой мне. Я вообще ни при чём! Оно само всё…

– Что за пиздец?!

Марат в кабинет залетает. Мамочки, да он больше раза в два. Вот что злость с людьми делает.

Плечи напряжены, взгляд пылает. У меня под ложечкой сосёт лишь от его прерывистого дыхания.

Взгляд мужчины по кабинету скользит. Проверяет, что случилось. Откуда грохот страшный.

Его глаза чуть из орбит не вылезают, когда Марат замечает – моноблока в кабинете нет.

А из окошка ветерок приятный.

– Твою… – выглядывает. Подоконник до скрипа сжимает. Дерево точно трескается под его напором. – Ты охренела?! Сюда пошла!

Я девочка хорошая. И я пошла. Только подальше от Марата. Если он так подоконник пальцами ломает…

Страшно представить, что он с моей шеей сделать планирует.

Пользуясь шансом, я выскакиваю в коридор. Так уж быть, телефон свой ему в качестве платы оставлю.

Квиты, да?

Судя по мату Марата, он так не считает.

Жадный какой!

Не рискую ждать лифт, по ступенькам несусь. Хватаюсь за поручни, иначе на ватных ногах точно споткнусь.

Кубарем конечно быстрее, но больненько.

– Твою же… Дикарь!

Бросаю прямо в камеру, когда пролетаю очередной лестничный пролёт. Прихватываю своё платье, болтающееся свободно.

Он его порвать умудрился. Скромный разрез теперь в разврат превратился. Едва не всё «приданное» наружу выставляет.

Гад. Извращенец!

Я придерживаю платье, чтобы не остаться вовсе без него. С опаской оглядываюсь. Мало ли как быстро Кафаров бегает.

Сталкиваюсь с каким-то крупным мужчиной. Рожа – злобная, взгляд – охреневший. Такой огромный, что на лестнице не разминуться нормально.

Или он меня поймать должен?

На таран иду!

– Простите, отойдите, до свидания.

Тараторю, протискиваясь мимо. Выскакиваю, пока амбал не одумался.

– Эй, поаккуратней!

Летит вдогонку. А, ладно, кажется он не планировал меня силком к Марату тащить. Хороший мужик. И рожа совсем-совсем не злобная.

Личико доброе, ага!

Мысленно восхваляю незнакомца, чья главная заслуга – не стать моим похитителем.

Вот такие низкие стандарты нынче.

Я растерянно оглядываюсь. И что мне делать дальше? Здесь закрытая территория сама по себе. Машины просто так не катаются.

Бежать с голой задницей к основной дороге?

Марат меня быстро догонит. Догонит и…

Ну, не чай пить предложит.

У меня всё сжимается внутри от мысли, что мужчина со мной сделает. Вздрагиваю, вспоминая его тёмный, пылающий взгляд.

В своих фантазиях этот извращенец уже меня оттрахал, придушил и закопал. А после – воскресил, чтобы всё по новой.

И я не уверена, что даже такого подхода хватит, чтобы расплатиться с ним.

Надо сваливать. Далеко. И какими-то закоулками, чтобы Кафаров не догнал. Его тачка перекошена, но кататься ведь можно.

Или…

Я кусаю губу, бросаясь к машине. Стреляет дурацкая идея. Но у меня в голове пусто от страха – все варианты на «ура» принимаются.

– Какой же самоуверенный засранец.

Марат даже ключи из машины не забрал. Настолько уверен в своей неприкосновенности.

Так, запасные ключи могут быть, да?

Или система наволочённая, когда от чиха всё работать начинает.

Действуем наверняка.

Тёплый воздух треплет мои волосы, а внутри меня колотит от холода. Адреналин кусает, заставляет внутренности сжиматься.

Волосы липнут к лицу, кислорода не хватает. Открыв капот, я заглядываю под него.

Высунув кончик языка, прикидываю, что мне сделать надо. Так, эту детальку, эту… А эта вообще лишняя. Кафаров без неё обойдётся.

Не зря я Антона в живых держу. Когда-то он мне рассказал о том, как с машинами работать. Пригодилось теперь.

Ох!

Мышцы рук напрягаются, ладони моментально ныть начинают. Сдираю кожу, но справляюсь.

Вытягиваю аккумулятор. Какой же он тяжёленький. Мгновенно к земле тянет.

Встряхиваюсь, тяну кое-как. Напоминаю себе, что если не уберусь – то отрабатывать буду всё.

И мгновенно силы появляются.

Лучший энергетик, всем советую.

– Лови её!

Ор доносится со второго этажа, когда я проношусь мимо охранника. Ой, кажется Марат что-то не очень счастливый.

Подумаешь, аккумулятор у него стырила.

Из разбитой машины.

На крыше которой моноблок валяется.

Мне хана, да?

Да-а-а-а…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7.

Антон присвистывает, переводя взгляд с аккумулятора на меня, потом обратно на аккумулятор.

— Я, конечно, знал, что у тебя богатая фантазия, но у меня вопрос... Как ты вообще его сюда допёрла?

Он сейчас моё ангельское терпение испытывает? На чистом энтузиазме и страхе откинуться!

Значит, я чуть не лишилась жизни, а его волнует, как я тащила эту хероту тяжеленную?

— Тебя только это и интересует?! А то, что я влипла по самую макушку, мы упустим?!

Антон вздыхает, проводя рукой по лицу. Клянусь, он ещё и глаза закатил. Хорош дружок! Сам меня в это всё втянул, а теперь ещё что-то и не нравится?

— Бля, я же не говорил, что нужно у него аккумулятор пиздить.

— Это чтобы он не догнал меня на машине! — выдыхаю, чувствуя, как вспыхивают щёки.

Антон смотрит на меня взглядом, который, если описать его цензурно, означает «ты совсем ку-ку».

— А с аккумулятором ты не ползла, а летела, да?

— Знаешь что! Умник! — пальцем в него тычу. — Ты мне лучше скажи, что теперь делать! Телефон я заблокировала, потому что там отпечаток его фейса требовали. Но видео оказалось на компе! И я сбросила комп на его тачку.

Антон зависает. Его как будто на паузу ставят. По взгляду вижу, что нужно объяснить всё ещё раз.

Чёрт, до реакции друга я была уверена, что всё не так хреново. Но теперь появляются сомнения.

— Но это случайно! В порыве паники!

Выпаливаю в своё оправдание.

Антон медленно моргает. Я прям слышу, как он со скрипом всё мною сказанное перерабатывает.

— Я только уточню... Ты не удалила видео с его компьютера?

Он меня бесить начинает этими уточняющими вопросами. Уточняющими, что я идиотка!

— Нет! У меня не было времени, поэтому я выбросила его в окно.

Но по выражению его лица я понимаю, что дело дрянь.

— Что?! Что ты так смотришь?!

Я взорваться готова от любого слова. Я сейчас на грани. В состоянии аффекта сюда притащила эту хероту тяжеленную. Я и ещё много чего сделать могу!

Антон поднимает руки, показывая, что он на моей стороне. Или делает вид, что на моей. Боится, засранец. И правильно делает!

— Ты только успокойся. Вдох-выдох…

— Я тебя сейчас этим аккумулятором прикончу! — ору, тряся руками. Вдох-выдох свой пусть сам делает! Не его же Кафаров будет и раком, и боком, и с подскоком!

— Послушай… Если ты не удалила видео, то оно осталось в облаке.

Слышали? Грохот этот слышали?! Это мои надежды на то, что я выживу только что рухнули! От слов Антона даже дышать перехотелось. Лучше самой того, чем Кафарову предоставить удовольствие меня кокнуть.

— Что? — шепчу, но голос дрожит, и слов почти неслышно.

— К сожалению, — Антон кивает вздыхая. — Современные системы. Видео, файлы — всё сразу синхронизируется. Даже если ты уничтожила компьютер, это ничего не меняет. Нужно удалить файл.

— Хана, — выдыхаю. Глаза закрываются, я мысленно прокручиваю своё будущее. Нет, не просто хана.

Кафаров не доставит мне такого удовольствия, как просто умереть. Он будет издеваться. Пытать.

— Он меня кокнет. — Резюмирую, глядя на друга

— Мы что-то придумаем!

И это я из нас двоих дурочка?

— А что придумаем, Антон?! Может, я взломаю его облако, я же хакер от бога! О-о-о! Или я найду джинна и загадаю желание? Там же три даётся, да? Одно я потрачу на тебя. Второе на Кафарова. А вот третье... чтобы мне всё это с рук сошло! Буду попивать коктейли в Доминикане и восстанавливать психологическое здоровье!

— Все три желания просрёшь? Вот я бы...

Я в него тут же швыряю чашкой, которая на его столе стояла. Злобно взглядом испепеляю.

— Скажи, что делать, придурок! Тебе Джинн только на том свете светит!

Антон трёт предплечье, в которое я угодила чашкой. Это я промахнулась, я в голову целилась.

— Между прочим, было больно!

— Между прочим, я могу рассказать Кафарову, что ты под пытками меня заставил это сделать. И тогда будешь сам с ним разбираться! И что-то мне подсказывают, что ту единственную невинность, что я тебя осталась он откажется принимать в виде платы.

Антон тут же кривится.

— Есть у меня идея... На дурочку падать умеешь?

***

Девочки, а вы уже видели горячую истории у Аи?) Ух... Столько властных и горячих мужчин. Быстренько все бежим, пока всех не разобрали!

"Подарок для Медведевых"

– Вот это подарок. Сразу девку в кровать. Знают здесь толк в развлечениях.

Они пробрались в мой дом ночью. Трое опасных преступников.

Они огромные. Грозные. Давят своей силой.

Хищники, выбравшие в качестве добычи...

Меня.

– Не дрожи так, малышка. Тебе понравится. К утру добавки просить будешь.

Трое мужчин. Одна ночь. И никаких правил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7.1

Вот есть у меня чуечка, что с планами у Антона так себе. Не работает так, как нужно.

Интуиция срабатывает, что ли?

Но прикончить его я не спешу. У меня ручки после аккумулятора не работают. И жалко.

Кто ещё мне вишнёвый раф покупать будет в таких количествах? Нельзя поставщиками разбрасываться.

Поэтому я сижу на тумбочке, болтаю ногами и попиваю сладкий кофе. И слушаю идею этого дол…

Друга моего дорогого.

– Ну отлично же, а?

Улыбается он во все тридцать два.

– Если ты не облажаешься…

А продолжит меня бесить – зубов станет меньше. У меня вот, коробочка тяжёлая рядом.

Что ещё с ней делать?

Посылаю Антону многозначительный взгляд. Он тут же подальше подходит, подвинув ко мне конфетки перед этим.

Знает, гад, как меня задабривать.

Смакую шоколадную конфету, запиваю кофе. Жмурюсь от удовольствия.

Моя фигура стонет, но я отмахиваюсь. Что мне лишний килограмм, если завтра меня Марат придушит?

Надо брать от жизни всё.

– Твой заскок на сладостях, – кривится. – Аж у меня зубы сводит.

– Радуйся, что они у тебя есть, – хмыкаю, спрыгивая на пол. – Доведёшь – я с ними помогу. А доведёшь совсем-совсем – поможет Кафаров. Уяснил?

– Злая ты стала, нервная какая-то…

– ЗЛАЯ?!

Я рявкаю так, что по стенам вибрация идёт. Скалюсь, представляя, что я сейчас с другом сделаю.

– Тихо-тихо. Всё.

Примирительно улыбается. Ямочками светит. Знает, что на девочек безотказно действуют. Только у меня иммунитет.

Посматриваю на сковородку.

– Тиш-тиш, – смеётся нервно. – Я сам всё организую, ладно? Ты только сиди дома и никуда не высовывайся. Постарайся не наткнуться на Марата.

– Он жених моей сестры!

– Ну не завтра же свадьба. А я за ночь всё организую, привезу тебе справку. В лицо ему швырнёшь, и всё хорошо будет.

Лишь бы мне ничего не швырнули. Или меня…

Кто знает, что теперь Кафаров делать будет. Он тоже нервный какой-то стал.

Может, нам на пару витаминчиков пропить?

Ими и откуплюсь.

Но делать нечего. Приходится подписаться на очередное безумие от Антона. Если в этот раз не сработает…

Нет у меня больше друга!

Я буду громче всех рыдать на его похоронах. И прятать кочергу подальше, как улику.

Вернувшись домой, я моментально прячусь в своей комнате. Забираюсь под одеяло с головой, жмурюсь для надёжности.

Всё, теперь меня точно никто не найдёт.

– Ярина?

Да блин.

– Пап, я сплю! – сиплю, уползая лицом под подушку. – И…

– Нам нужно поговорить.

Я стону, потому что папа входит без приглашения. Сдёргивает с меня одеяло, заставляя поёжиться от холода.

Недовольно фыркаю, сдувая несколько прядей с лица. Сажусь, внимательно следя за отцом.

– Что ты успела с Кафаровым натворить?!

Холодок прокатывается по моему телу. Бедные нервы уже и так натянуты. Трещат.

Я в страхе смотрю на отца. На его лице – уже привычное разочарование.

Неужели Кафаров уже позвонил? Всё рассказал? Ябеда!

Сердце заходится в приступе, в рёбрах болеть начинает.

Я притягиваю к себе колени, стараюсь уменьшиться. Я совсем не хотела расстраивать папу.

– Он… – я нервно прочищаю горло. – Он что-то сказал, да? Только не упомянул, что сам…

– Ярина!

Папа прикрикивает так, что вся моя язвительность испуганно прячется. Спорить не хочется.

– Ярина, ты представительница нашей семьи. Ты должна вести себя достойно, – заводит он пластинку, едва сдерживая гнев. – У меня мало ожиданий на твой счёт. Я лишь прошу ничего не испортить окончательно.

– Пап!

– Клянусь, если ты меня опозорила – я тебя сам придушу.

– А ты не хочешь мою сторону выслушать? Сразу веришь его лжи?

– Марат Кафаров уважаемый человек. А ты… Это ты.

Ну, спасибо.

Разве можно мечтать о комплементе лучше от отца? Прям всю любовь прочувствовала.

В носу свербить начинает. Это просто я не убиралась давно. Вот аллергия началась.

Совсем не обидно мне.

– И что он сказал? – вздёргиваю я подбородок. – Ну?

– Ничего, – хмыкает отец. – Марат ничего не сказал. Но я тебя знаю. Если прячешься у себя, то что-то натворила. И я хочу знать, с какими последствиями мне придётся справляться.

Папа устало вздыхает, присаживаясь на край моей кровати. Смотрит в ожидании.

Последний тяжёлый год отбился на нём. Папа постарел, решая проблемы. Выглядит подавленным.

– Ничего не случилось, – кривлю я губы. Если Кафаров молчит, то и я буду. – Так, собеседование было сложным. Он… Он пытался меня завалить!

И ты даже не представляешь, пап, насколько это правда.

– И вёл себя как мудак.

– Следи за языком, Ярина! Я воспитывал лучше.

Мне хочется огрызнуться. Сказать, что воспитывал он Ясмин. А я так, сбоку, как неудачный пример.

Но нахожу в себе силы пробормотать что-то неразборчивое. Обещаю, что собеседование прошло отлично.

– Таких кандидаток, как я, Марат ещё не встречал. Он был удивлён.

А что? Пусть соврёт, что у него каждая вторая такая прицельная. Моноблок на машину. Я особенная, знаю.

У меня получается спровадить отца. Ворочаюсь в постели, не могу заснуть. Что мне теперь делать?

Ясно, что спрятаться не получится. Марат всё обо мне знает. Ему даже напрягаться не нужно. Достаточно отцу позвонить.

Поэтому я с нетерпением жду Антона. Вдруг поможет его идея? И… Придётся сдаваться с поличным.

Может, если верну ему аккумулятор, то он подобреет?

Или в психушку отправит.

Меня оба варианты устраивают.

Под утро Антон привозит мне нужную справочку, и лишь после этого у меня получается отрубиться.

Всё для того, чтобы проснуться от чужой тяжести на мне и терпкого знакомого парфюма.

– Пиздец тебе, галчонок.

Кафаров.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Может, приснилось?

Конечно это первая мысль моей нервной системы. Она уже и так три инфаркта пережила, и её там перекосило!

А кого не перекосит от всего происходящего? Я сама чисто на инстинктах выживаю.

Резко открываю глаза, и первое, что вижу, — это лицо Марата. Слишком близко. Не приснилось, а жаль.

Его глаза горят, а уголки губ приподняты в той самой издевательской ухмылке, от которой внутри всё сжимается.

Если его сейчас чем-то двинуть, а потом сказать, что спросонья испугалась, это прокатит?

— Что ты… делаешь в моей спальне! — мой голос срывается, потому что, чёрт возьми, этот придурок и правда в моей комнате!

А на мне пижамка с Микки! Никакой конфиденциальности в собственном же доме!

Марат буквально нависает надо мной, как ночной кошмар, от которого не убежишь.

— Удобно устроился, — его голос звучит спокойно, почти лениво. — Ты же сама меня позвала.

— Я?! Звала?! — Я в панике дёргаюсь, но он тут же прижимает меня обратно. Его руки фиксируют мои запястья.

Он тоже того? Долбанулся? Кто его звал?! Кому он сдался?!

— А что нет? — он скалится. — Я расценил то, что ты спиздила мой аккумулятор как приглашение.

Ресницами хлопаю. Пытаюсь понять издевается он или серьёзно...

— А как у тебя с причинно-следственной связью? Хорошо всё?

Улыбаюсь, пытаюсь хоть так сгладить обстановочку.

— Заебись всё, — пальцами по коже на запястьях ведёт. Рассматривает меня. Глазами скользит по пижамке с Микки. А у меня мурашки по коже в разные стороны разбегаются.

— Ну раз ты так думаешь...

— Ты заблочила мой телефон. Умудрилась компом расхуярить тачку и спиздила аккумулятор... Я насчитал четыре.

— Что четыре?

Ей-богу, ему бы поход к психиатру не помешал.

— Четыре траха. И ещё сверху за моральный ущерб.

— Я не… это… это перебор! — я заикаюсь, пытаясь придумать хоть какое-то оправдание, но его взгляд прожигает меня насквозь.

— Тихо, галчонок, — он кладёт палец мне на губы, заставляя замолчать. — Мне даже стало интересно, как далеко ты готова зайти.

— Это была ошибка, — выдавливаю из себя.

— Просто решила, что можешь разбить мою машину, заблокировать мой телефон и выйти сухой из воды? — он усмехается, и я чувствую, как его вес смещается, чтобы оказаться ближе!

Его парфюм наполняет мои лёгкие, а его рука медленно скользит вниз, откидывает в сторону одеяло. А после... Сжимает ягодицу.

— Марат, так нельзя! Ясмина... Она может зайти и увидеть! Ты обручён с моей сестрой!

— Смотри-ка, вспомнила, — он наклоняется, так что его губы почти касаются моего уха. — Только думать об этом нужно было, когда в мой кабинет пробиралась.

Его дыхание обжигает мою шею, и я закусываю губу, чтобы не вскрикнуть.

— Слезь с меня, извращенец! — я пытаюсь вырваться. Но куда там. Кафаров огромный бычара! — Марат, это зашло слишком далеко!

Пишу, но мой голос звучит слишком слабо.

Кафаров слегка наклоняет голову, его губы скользят по моей шее, вызывая пугающе приятные мурашки.

— Слишком далеко? — выдыхает низким хриплым голосом. — Ты сейчас серьёзно? Потому что мне кажется, что мы только начали.

Я пытаюсь вывернуться, дёргаюсь, но он тут же прижимает меня ещё сильнее. Его пальцы впиваются в меня, и я чувствую, как он наслаждается моей беспомощностью.

А дальше... Его пальцы под резинку моих спальных штанишек забираются. Я замираю. Глаза округляю до размера бильярдных шаров. Это что... Это зачем...

— Ты же знаешь, что можешь это остановить, — шепчет, снова скользя губами по моей коже. — Всего одно слово.

— Отвали? — выпаливаю в надежде, что слово правильно подобрала.

— Я сказал — слово, галчонок. Волшебное. Нужно попросить.

Я тяжело дышу. Какое там волшебное слово? У меня только одни матерные на уме!

Ой! Боже! Я же совсем забыла! Господи, с этим озабоченным придурком вообще всё из головы вылетело.

— Справочка!

Восклицаю так громко, что Марат кривится. Ой, я ему на ухо крикнула. Ну ничего, переживёт.

— Какая на хер справочка?

Рявкает.

— От врача, которая! У меня есть!

— Та, которую в дурке выдают?

Поджимаю обиженно губы.

— Я пропущу твоё оскорбление мимо ушей. Вон там, первый ящичек, открой. Я всё равно к тебе сегодня с ней собиралась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8.1

Марат смотрит на меня так, будто сам сейчас отвезёт. Эту справочку проверять. Прямо в дурку.

Неправильно он как-то к тумбочке тянется. Руку переставляет ближе ко мне, весом сильнее вдавливает.

Я пищу. Этот громила меня сейчас раздавит. И никто не заметит до самого вечера. Червячком извиваюсь, стараясь выползти.

– Не дёргайся, – припечатывает.

– Я дышать не могу, – жалобно хнычу. – Задыхаюсь. У меня… У меня воспаление…

– Ебанутости? Это я заметил.

Ну-ну. Не Кафарову судить! Он так скалится, что ему можно поездочку вместе со мной к врачу организовать.

Может, нерв защемило? А то он слишком довольный постоянно. Эта ухмылочка, будто весь мир Кафарову принадлежит, уже подбешивает.

– Да слезь ты.

Ворочаюсь, кое-как набок переворачиваюсь. И то, ощущение такое, что мужчина мне это позволяет. Хочет узнать, что ещё я придумаю.

А у меня уже всё придумано. Я готова. Спасибо Антону, который ночью это всё организовал.

Пожалуй, убивать его не буду пока. Или хотя бы неболезненную смерть выберу!

Я хорошая подруга, знаю.

Со скрипом выдвигаю ящичек, сминая бумагу как главное спасение. В лицо Марату тычу.

– Вот, посмотри! – вскрикиваю радостно. – Почитай!

– Удиви меня, галчонок, – мужчина приподнимается на локтях. – Скажи, что сразу справку у венеролога взяла. Чтобы трахать без проблем тебя мог.

– Нет! Фу! У меня аллергия на алкоголь. Да-да! Я не соврала. У меня сразу выключается логическое мышление, понимаешь? Я не несу ответственности за свои поступки после того, как выпила. Это очень страшная болезнь.

Киваю болванчиком для убедительности. В тёмные глаза мужчины заглядываю, строю из себя саму невинность.

Пусть думает, что под градусом у меня помутнение рассудка. С ума схожу. Ну а как ещё объяснить, что всё ему разъебала?

Блин, может, если бы я аккумулятор притащила обратно – он добрее был бы?

– Чего, блядь? – Марат справочку так сильно дёргает, что она рваться начинает. – Ты думаешь, что этой хуйнёй оправдаешься?

– Это заключение врача, – спорю до последнего.

– Ага, блядь. Ладно.

– Ладно?!

У меня глаза на лоб лезут. Я не думала, что всё так просто обернётся. Готовилась до хрипоты Марата убеждать.

Улыбаюсь довольно. Отлично! Значит, мы обо всём договорились. И теперь большинство проблем разрешилось.

– Ага, – Марат хмыкает. – Так уж быть. За эту справочку, блядь, я тебе… Один трах спишу. За креативность. Три должна осталась.

– Три?!

Где-то инстинкт самосохранения пищит, что это отличная сделка. Получше, чем меня на органы продадут.

Но я вообще с ним спать не хочу!

Лучше почку продам, а на деньги – ему девочку по вызову найду. Пусть с ней свои извращённые фантазии и воплощает в жизнь.

Я уже готова озвучить это невероятно выгодное предложение, как раздаётся стук в дверь.

– Ярина? – тоненько зовёт сестра. – Ты встала? Там Марат приехал! Тебе сказали уже?

Ага. Лично информацию донесли.

Волнение бегает по телу электрическими разрядами. Куда мне Кафарова прятать, чтобы никто не заметил?

Этот громила в шкаф хоть поместится?

– Я… – горло сдавливает от паники, хриплю. – Я только проснулась. Сейчас…

– Я войду? Мне нужно твоё мнение!

– Нет!

Вскрикиваю, в панике смотрю на мужчину. Ни один мускул на его лице не дёргается. Он выглядит так, будто наслаждается ситуацией.

Конечно, ему ничего не будет. Закроют глаза на всё, лишь бы он от брака не отказался. Жертвой выставят.

А виновата, как всегда, Ярина. Других вариантов нет.

Я прикусываю губу, стараясь не хныкать от разочарования. Мне как-то всё разрулить надо. А Марат не выглядит как тот, кто помогать будет.

Нет, конечно. Он ко мне наклоняется ближе. Губами задевает подбородок, отчего меня дрожью прошибает.

Его губы горячие. И мягкие. Скользят по моей коже, оставляя след из вибрирующих мурашек. Прихватывает мочку уха, заставляя дугой выгнуться.

От потока электричества – позвоночник скручивает.

– Свали, – прошу отчаянно. – Она же сейчас войдёт.

– Я оправдаюсь. А ты?

– Пожалуйста!

– Поздно, галчонок. Я теперь другую плату хочу.

Ладонь мужчины скользит по моему боку. Задирает ткань майки, ныряет

под ткань. У меня дыхание спирает от этой наглости!

Он вообще уже?!

Нет, не «уже». Потому что Марат наглеть продолжает. Его ладонь выше ползёт, к самой груди.

Бью его по ладони. Сталкиваюсь с горящим взглядом. А нечего! Я не для него свою двоечку растила, капустой давясь.

– Ярина!

– Подожди!

Вы знаете, что в моменты опасности люди сверхъестественную силу получают? Могут многотонную плиту сдвинуть, спасая любимых?

Вот у меня тоже сила возрастает! Потому что себя любимую спасать надо. И я…

Мамочки, я каким-то образом Марата сталкиваю. Брыкаюсь, бьюсь. И отправляю мужчину на пол.

Он приземляется с оглушительным грохотом и отборным матом. Ой.

– Пиздец тебе, галчонок.

– Всё, я вхожу.

Дверь распахивается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9.

Дверь распахивается, и я буквально за доли секунды принимаю решение.

Ясмина только делает шаг внутрь, а я уже рвусь с места, срываясь к ней как вихрь. Как чёртов ураган. Да хоть торнадо. Мне важно не пустить её в комнату и не дать произойти семейной драме.

Потому что я уже прекрасно знаю, что во всех смертных грехах обвинят меня. Я всегда у них козёл отпущения. Даже по вчерашнему разговору с отцом уже было понятно, что чтобы я не сказала... Как бы ни оправдывалась, отец для себя уже всё решил.

— Ой! — вскрикивает сестра, не успев понять, что происходит.

Я сталкиваю её с порога в коридор, едва не сбивая с ног. Ясмина испуганно хватается за меня.

Ясмина успевает мельком заглянуть в мою комнату, и её глаза тут же округляются.

— Ярина, ты что творишь?!

Она визжит так, что у меня почти лопаются барабанные перепонки.

— Извини! — проскакиваю за ней в коридор и со всей силы захлопываю дверь своей комнаты. Дрожа всем телом, облокачиваюсь спиной о саму дверь, перекрывая доступ сестре к моей комнате. И на всякий случай рукой сзади придерживаю ручку. Чтобы кое-какой идиот не надумал выйти к нам и всё испоганить. В этом Марат мастер.

— Что ты делаешь? — Ясмина хлопает ресницами. Щёки красные. Она возмущена.

— Эм… — я лихорадочно соображаю. — У меня… бардак в комнате. Ты же ненавидишь беспорядок. Так что не стоит тебе на всё это смотреть.

— И из-за этого ты меня чуть не убила? — Ясмина поджимает губы, скрещивая руки на груди. — Да я твою комнату не раз видела. Там всегда бардак. Что ты от меня скрываешь?

Я же обиженно вздыхаю. У меня там всегда творческий беспорядок. Потому что я творческая! И я не вижу смысла тратить время на ежедневные уборки. Это Ясмин любит всё вылизывать, чтобы не еденной пылинки. Меня же от этого всего воротит.

Ясмин прикрывает рот ладонью. Краснеет ещё сильнее, я же чувствую, как сердце из груди выпрыгивает. Там, что Марат дырку в двери пробил и машет ей?!

— Боже, Ярина, у тебя там… Антон?!

Голос сестры звучит так возмущённо и одновременно шёпотом, будто сам факт произнесения этого имени рядом с моей комнатой — уже преступление.

Сначала я хочу возмутиться. С какой это стати ему в моей спальне делать?! Кто бы его вообще туда пустил. Да и...

Но после я понимаю, что Ясмин сама придумала шикарное объяснение. Алиби, чтоб её.

Это же просто идеальное прикрытие! Могу только поблагодарить сестру за её фантазию.

— Ага, Антон, — киваю с самым серьёзным видом. — А теперь топай, ладно? Мне ещё нужно его выпроводить так, чтобы папа не увидел.

Ясмина ахает, словно я только что сказала ей, что иду труп на заднем дворе закапывать.

— Ярина! Как ты можешь?! Господи, ты хоть понимаешь, как сильно меня подставляешь?!

Если честно, я не понимаю. Как то, что в моей комнате находится парень, может подставить её. Но, если бы она знала, что это вовсе не Антон, а её разлюбезный женишок, проблем было бы куда больше. Так что я не могу без сарказма воспринимать её реакцию.

— Я даже стесняюсь спросить, каким это образом, — отвечаю, глядя на неё скептически.

— Как каким?! — Ясмина закатывает глаза, будто я абсолютно ничего не понимаю. — А если Марат узнает, что у тебя в комнате провёл ночь парень?! Он подумает, что я такая же!

Она начинает нервно шагать туда-сюда по коридору, обхватив себя руками.

А вот у меня уже краснеют щёки. И нет, не от стыда. А от ярости! Меня только что завуалировано назвали шлюхой.

— Господи, Ярина, скажи мне, что ты с ним не спала! Скажи, что вы с Антоном просто… просто разговаривали всю ночь. Или… читали книгу…

Я рот распахиваю от её слов. Вот честно, прихлопнуть бы её чем-то. Или просто дверь открыть, пускай на своего разлюбезного Кафарова любуется. Он не в её спальню припёрся. Не её тискал. Так что про его моральный облик ещё можно книгу написать! И как же мне чихать на то, что этот придурок обо мне подумает!

Её тон становится всё более отчаянным, а я смотрю на сестру так, как, наверное, смотрят на абсолютных идиотов.

И как она вообще могла поверить, что у неё с Маратом будет прекрасная семья? Что он будет её любить, строгать

детишек и никогда не явится без спроса в комнату её родной сестры?

— Разумеется, мы всю ночь только читали «Войну и мир», — произношу с самым саркастичным выражением лица. — До места, где он лишает меня невинности, и портит всю твою идеально спланированную жизнь мы дойти ещё не успели!

Ясмина не замечает подвоха и облегчённо вздыхает, прикладывая руку к груди.

— Это очень хорошо, Ярина! Не доходи с ним до этого момента, пока я не выйду замуж!

Может ей бы вместо уборок и игры на фортепиано на какие-то курсы походить? Там, где учат мозги работать не в режиме сберегательной энергии?

Я ничего не отвечаю. Просто дожидаюсь, чтобы она ушла и наживаю на ручку двери. За которой всё ещё находится настоящая проблема в лице Марата Кафарова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9.1

Мне хочется приложиться лбом о дверь. Несколько раз. Чтобы забыть этот нелепый разговор с сестрой.

И про Марата всё забыть. Вернусь в спальню и крик подниму: ой, незнакомый парень пробрался.

Посмотрела бы я на Ясмин, как её репутацию испортит её же жених в моей спальне.

– Только не задерживайся! – кричит сестра из своей спальни. – Переодевайся быстро! Ой, и платье… Оно же хорошее, да?

Ясмин вылетает обратно в коридор, заставляя меня резко захлопнуть дверь. Мне чудится, или раздаётся новый поток мата?

Я же ничего Кафарову не прищемила?

– Ярина! – сестра всплёскивает ладонями, начинает кружить. – Ну? Марату понравится?

– Я думала, моё видение стиля тебе не подходит, – я скрещиваю руки на груди. – Вдруг ещё советом тебе репутацию испорчу?

– Ты что, обиделась?

Хлопает своими длинными ресницами, округляет голубые глаза. Ясмин похожа на фарфоровую драгоценную куколку.

Вся такая изящная в своём голубом сарафане. Расправляет несуществующие складки, смотрит несчастно.

– Я не хотела тебя задеть. Ну я же правду сказала, – прикусывает губу. – Я просто очень переживаю. Для меня важен этот брак, ты знаешь. И я хочу, чтобы было идеально.

– Хорошо ты выглядишь, – выдыхаю. – Отлично. Марату понравится.

Хотя, он и мою пижаму явно оцени. А Микки-Маус явно не в тренде в этом сезоне. Так что со стилем у мужчины проблемы.

Сплавив сестру, я всё же залетаю обратно в спальню. Прислоняюсь спиной к двери, для надёжности. Чтобы никто не вломился больше.

И сталкиваюсь лицом к лицу с Маратом. Он так близко, что волоски на теле дыбом. От вибрирующей опасности.

Он всё время так близко был? Подслушивал?!

– Что?

Я сглатываю, когда молчание затягивается. Мужчина смотрит сурово. Буравит просто.

И что-то мне подсказывает… Наверное, люди эту чуйку здравым смыслом называют…

Что вот когда Марат так долго молчит и смотрит, то ничего хорошего меня не ждёт. Обычно он не против продемонстрировать словами, какой он извращенец.

А тут…

Нехорошо он смотрит. Очень не хорошо.

И ухмылка эта угрожающая…

– Скажи мне, Я-ри-на.

Не только моё имя растягивает. А все слова. И от этого низкого тона в животе всё скручивает. Нехорошими узелками тянет.

Сглатываю, слежу за каждым движением Марата. Как прищуривается. И кадык дёргается, разрезая воздух.

– Со мной можно секретом поделится, – шаг делает.

– К-каким? – от волнения всю остроязычность теряю.

– Что ты просто мечтаешь, чтобы тебя грубо выебали.

Рывок. Я только дёрнуться успеваю, как пальцы Марата сжимаются на моей шее. К себе подтягивает.

Он держит так сильно и крепко, что я дрожать начинаю. Ощущаю через кожу его пульс. Ровный, чёткий.

В то время как у меня сердце кувырки делает и скачет от паники. Во рту пересыхает.

Марат нависает надо мной. Его пальцы усиливают давление, стоит только шевельнуться.

Мамочки, да у меня точно останутся отпечатки на шее. Все эти уникальные чёрточки, по которым извращенца вычислить можно.

– Я не хочу… – пищу жалко.

– Да? А у меня другое впечатление. Не знаешь как извернуться. Чтобы я тебя нагнул и трахнул. На наказание так и напрашиваешься.

– Нет, я…

– Да. Потому что адекватные девки так себя не ведут. А ты раз за разом внимание привлекаешь. Нарываешься. Нарвалась, Ярина.

Кажется, кому-то не понравился полёт с кровати…

Но если бы я знала, я бы туда одеялко перед этим подстелила. Честно-честно.

– Ты не можешь ничего мне сделать, – бог знает откуда у меня силы на дерзость. Подбородок вскидываю. – Ты в доме моего отца. Мне стоит только крикнуть, как здесь все соберутся.

– Любишь, чтобы тебе рот чем-то затыкали. Запомнил. Можем и так.

– Ты не станешь. Иначе бы вышел к Ясмин и…

– Мне интересно послушать было. Не обнадёживай себя иллюзиями. Никто мне и слова не скажет, даже если я тебя на обеденном столе разложу. Я могу с тобой сделать всё. Ясно?

Моя голова дёргается в нервном кивке. Внизу живота бетон разливается, заставляя всё тело затвердеть.

Я шевельнуться боюсь. Потому что Марат не шутит. По взгляду вижу. Энергетика у него такая, что разрывает просто.

– Не играй со мной, девочка. Потому что

ломаю я быстро.

Марат так резко разжимает хватку, что я едва на пол не лечу. Ноги подкашиваются, и каждая мышца в желе превращается.

Хватаюсь за шею, поглаживаю саднящую кожу. Со страхом смотрю на Кафарова.

У этого мужчины точно одни извращения в голове!

Предусмотрительно отскакиваю, когда он делает шаг ко мне. Но оказывается, что Марат к двери направляется.

Спокойненько себе уходит, будто не говорил ничего ужасного! Он даже украдкой в коридор не выглядывает, не проверяет наличие свидетелей.

Ему на всё плевать.

– И да, – тормозит на пороге. Оборачивается ко мне с оскалом звериным. – Ты ведь слышала сестру. Переоденься и спускайся к завтраку. Только наряд красивый выбери. Порадуй меня, галчонок. Покажи, что ты умеешь быть послушной.

Послушной? Порадовать?!

Да я так наряжусь, что Марат пожалеет о своих словах!

Он ещё не знает, кому угрожать вздумал.

***

Мои хорошие, приглашаю вас в новогоднюю историю) Книга завершена. Однотомник. Небольшой подарок читателям перед праздниками) Уверена, что вам понравится. Все как и всегда. Властный герой. От ненависти до любви. Запретные отношения.

"Ты меня бесишь"

— Я пялюсь на кого хочу, — сводный брат нагло меня рассматривает.

— Тогда смотри, — выпаливаю, нервно улыбаясь, хотя внутри всё дрожит. — Но только тебе здесь ничего не светит.

Яр смотрит. Божечки, как же он смотрит.

— Значит, ничего не светит?!

2lWQWRhZ

Резким движением захлопывает за собой дверь ванной. Мы остаемся вдвоём.

— Ты...

— Заткнись. - Его пальцы вцепляются в мои волосы, и он тянет меня на себя. - Как же ты меня... — рычит, и в следующее мгновение его губы впиваются в мои, жёстко, властно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10.

Я решаю, что если всем так не нравится то, что я делаю, то я буду делать всё максимально «не так».

Включаю бунтарский режим. Открываю шкаф и начинаю рыться в своих вещах, вытаскивая всё, что может довести сестру до её первого инфаркта.

Джинсы с огромными дырками — первое, что бросается в глаза. У отца задёргался глаз, когда он впервые меня в них увидел. Отлично.

Дальше нахожу спортивную футболку оверсайз. Такую мешковатую, что не разберёшь, есть ли под ней вообще человек.

Именно то, что нужно.

«Значит, я для всех не такая? Как кость в горле? Ну что ж, я буду соответствовать!»

Натягивая футболку через голову.

Взъерошиваю волосы, будто только что встала с кровати и причёсываться меня никто не научил.

Если уж позориться, то по полной. Пусть знают, что со мной лучше не связываться.

Когда я спускаюсь вниз, злость всё ещё бурлит внутри. Как будто в любой момент я могу взорваться как хлопушка.

В общей комнате все в сборе. Очередной шедевр сестрички, сопровождаемый хвалебными комментариями отца.

А потом... на меня все оборачиваются.

Первой реагирует Ясмин. Она так шокирована моим нарядом, что чуть не роняет крышку от фортепиано себе на пальцы. Да, в её понимании я полностью рехнулась. Она бы никогда не позволила себе показаться гостю в таком наряде.

— Ярина, ты уверена, что это к завтраку? — голос отца пропитан гневными нотками.

Папочка откашливается, пытаясь скрыть недовольство, но его взгляд говорит сам за себя. Он смотрит на меня так, будто я только что опозорила семья. В который раз? Я сбилась со счёта.

— Уверена, папуль, — протягиваю я с улыбкой, от которой он едва не закипает. — Ведь главное, чтобы мне нравилось, да? И чтобы было удобненько.

Отец тихо рычит. Все вокруг смущённо переглядываются.

И только Марат... Усмехается.

Уголки его губ дёргаются, как будто он с трудом сдерживает смех. Кафаров внимательно смотрит на меня, и в его глазах читается азарт. Он наслаждается моим бунтом, словно наблюдает за интересным спектаклем. Козлина!

«Ну, раз уж я такой позор семьи, как постоянно твердят мои родственнички, то хотя бы буду соответствовать!» — злюсь я ещё сильнее, подходя к столу.

Я пытаюсь незаметно проскользнуть и занять место напротив Марата. Главное — не рядом с ним. Ясмин с высоко задранным подбородком уже пытается умоститься рядом с её женихом.

Но едва я приближаюсь к своему стулу, как голос Марата эхом разносится по столовой:

— Ярина, привыкай, что моя личная помощница всегда сидит рядом. По правую руку.

Он с самым наглым видом хлопает ладонью по стулу рядом с собой.

Моё лицо багровеет от злости. Какое ещё «по правую руку»?!

Ясмин, которая уже было метнулась занять это место, замирает. Нижняя губа дрожит, а глаза наполняются слезами. Её идеальный план рухнул.

Но Марату всё равно. Он спокойно, с неприкрытым интересом смотрит на меня, ожидая моей реакции.

— Не будь занудой, галчонок, — произносит одними губами. Никто не слышит этого. Я читаю по губам и завожусь ещё сильнее. Ну вот что за моральный ублюдок, а?

Мой бунт явно не произвёл на Марата должного эффекта. Это ещё сильнее бесит. Но я молча направляюсь к Кафарову. Стискиваю сильнее зубы.

Ясмин смотрит на меня так, будто я только что её предала. Её лицо искажено разочарованием, нижняя губа дрожит ещё сильнее.

— Ты правда будешь сидеть здесь? — шепчет она, когда проходит мимо меня.

Ясмин садится напротив, всем своим видом даёт понять, что её только что обидели.

Сестра не просто злится, она явно планирует меня уничтожить. Она прожигает меня взглядом, будто я виновата во всех её несчастьях.

Я пытаюсь игнорировать её, но от её напряжённого дыхания, кажется, что воздух вот-вот закипит.

Я ёрзаю на стуле. Меня злит всё. То, что Марату позволено буквально всё в нашем доме. То, что отец даже не пытается его осадить, хотя тот буквально издевается надо мной и Ясмин.

Отец лишь бросает на меня неодобрительные взгляды, словно это я во всём виновата.

Ну да, конечно, Марат ведёт себя как хочет, а виновата опять я. Замечательно.

— Да, ситуация действительно неприятная, — слышу я голос отца. Он обсуждает с Кафаровым недавний скандал, связанный с каким-то политиком.

Об этом уже неделю говорят во всех новостях, но, честно говоря, мне плевать. В моей жизни свои скандалы. И главный герой — вот он, сидит рядом и смотрит на меня с дразнящей усмешкой.

Когда я уже не выдерживаю и решаю встать из-за стола, чтобы прекратить этот цирк, я чувствую, как чья-то рука ложится на моё бедро.

Я вздрагиваю.

Это Марат.

Его ладонь тёплая и наглая. Пальцы слегка сжимаются, словно предупреждая: «Не вздумай».

Я пытаюсь проигнорировать его, но он продолжает. Его рука скользит чуть выше, вызывая у меня такой всплеск ярости, что я чуть не хватаю ртом воздух слишком громко.

— Что ты делаешь? — шиплю я, наклоняясь к нему так, чтобы никто, кроме него, не услышал.

Марат продолжает вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Он даже не смотрит на меня.

— Сижу за столом, — тихо отвечает, уголки его губ приподнимаются в дразнящей усмешке. — Как и ты.

— Убери руку, — прошу сдавленным голосом, но он только сильнее сжимает моё бедро.

— Галчонок, — произносит он так тихо, что я едва слышу. — Ты такая напряжённая. Расслабься.

Я чувствую, как внутри всё закипает. Мне бы встать, да пощёчину зарядить по его наглой роже. Но я не могу. Если я сейчас устрою скандал, то снова окажусь виноватой.

— Марат... — шиплю. Для меня просто удача, что отец сейчас занят чтением статьи из интернета и не смотрит на нас. А Ясмин пытается всем своим видом показать, как сильно её задело поведение Марата, и смотрит куда угодно, но только не в нашу сторону.

Кафаров вдруг наклоняется ко мне ближе.

— Ты правда думаешь, что сможешь победить меня в этой игре? — его голос хриплый, едва слышный. Вызывающий предательские мурашки по всему телу. — Я ведь не проигрываю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я хватаю вилку так, что она чуть не ломается. Внутри всё кипит от злости и... какого-то непонятного смущения, которое мне совсем не нравится.

Марат убирает руку, но только для того, чтобы тихо наклониться ко мне. Его дыхание касается моей кожи, и я тут же начинаю задыхаться.

— Сиди, — произносит он таким тоном, что я замираю на месте. — И не забудь улыбнуться. Ты такая милая, когда злишься.

Мои глаза вспыхивают от ярости. Марат возвращается к разговору с отцом как ни в чём не бывало.

А через секунду... Его рука снова на мне. Я распахиваю рот и хватаю жадно воздух. Потому что в этот раз Кафаров совсем охренел! Его рука скользит между моих ног...

***

Девочки, поздравляем вас всех с наступившим Новым годом. Во-первых, хотим всем вам сказать огромное спасибо, за то, что вы с нами. За то, что читаете наши истории. За то, что так активно обсуждаете и делитесь своими впечатлениями. Ваш отклик и реакция - это так важно для нас. Не переставляете как сильно это вдохновляет. Хотим пожелать вам всем, чтобы в Новом году сбылись ваши желания, чтобы были достигнуты все поставленные цели. Желаем, чтобы вы всегда любили и были любимыми)

Ваши Джулия и Ая*

Глава 10.1

Я дёргаюсь. Жар приливает к щекам. А ладонь Марата двигается всё выше. Ребром упирается в моё лоно, вызывая неконтролируемую дрожь.

Кровь пульсирует в висках. Трепет собирается внизу живота, напрочь лишая меня способности мыслить.

Кожа у мужчины горячая. Я это даже сквозь одежду чувствую. Он пылает просто. Или это я?

От наглости Марата голова кругом. Никто такого себе не позволял. Не касался меня, не давил пальцами на самое сокровенное…

Я резко свожу ноги, будто очнувшись от дурмана. Ёрзаю, стараясь отодвинуться от ладони мужчины.

Радует, что я хотя бы в джинсах. И он не может совсем уж нагло меня лапать.

– Я закричу, – шиплю на ухо мужчине. – И все…

– Кричать ты будешь подо мной, – уголок его губ дёргается. – А сейчас промолчишь.

– Вот ещё. Я…

– Промолчишь, Я-ри-на. Хотя я с наслаждением посмотрю на представление.

Марат вальяжно откидывается на спинку стула. Зажимает в длинных пальцах кружку с кофе, непринуждённо делает глоток.

В его глазах вызов. И полное осознание своей победы. Триумф полыхает языками пламени в темноте.

Я не закричу. Марат это прекрасно знает. Потому что я не рискну привлекать внимание. Я…

Я жутко устала быть вечно виноватой и не такой. Мне хочется, чтобы хоть раз оценили мои старания.

А сейчас…

Сестра даже не смотрит на меня, обидевшись невесть на что. Будто я её за волосы от стула оттягивала.

Папа так вообще косые взгляды кидает. Будто у меня рога выросли.

Я поджимаю губы, признавая своё поражение. Я ничего сказать не смогу. Только всеми силами искать выход из ситуации.

А Марат лишь сильнее издевается. Кончик его пальца надавливает на шов джинсов. Тот сильнее вжимается в лоно, запуская разряды молний под кожей.

Я ничего не могу сделать. Он трогает. Давит. Упивается своей властью.

А у меня дыхание сбитое и мушки перед глазами.

Я тянусь за стаканом воды, едва на себя не проливаю. Выпиваю жадно.

– Всё хорошо? – папина новая любовница замечает моё состояние, покачивая мартини в бокале. – Ты выглядишь красной…

– Жарко здесь.

Я показательно обмахиваюсь ладонью, оттягивая воротник футболки. Чувствую, как венка пульсирует от касаний.

Я вся натянутая струна. Звеню от натяжения, в любую секунду взорвусь.

– Потому что одеваться надо нормально, – кривится отец.

– А я это для Марата, – выпаливаю, вздёргивая бровь.

Ах, какое удовольствие, наблюдать за шоком у всех на лице. Даже Кафаров прекращает давить своими пальцами.

– Он мне по секрету рассказал, – растягиваю губы в улыбке. – Он просто обожает этот стиль. И рок-группу эту, – указываю на эмблему на груди. – Его любимые песни. Да, Марат Ильдарович? А я как хорошая помощница вот запомнила, приобщиться пытаюсь.

– Кхм.

Это победа! Секундная пауза в болтовне мужчины – мой личный рекорд. Я им наслаждаюсь.

Пусть Кафаров что-то придумывает. Не пристало политику на рок-концертах скакать.

Каким бы всевластным он себя не считал, у Марата есть образ. И он должен его придерживаться.

Правда ведь?

Ясмина меня взглядом испепеляет. Я прям вижу, как мысленно мою футболку на полоски разрезает. Может, и меня саму.

– Ваша дочь, как всегда, всё перепутала, – от слов Марата меня бросает в краску. – Я предпочитаю рок-оперу. А не нелепый ор со сцены. Но ничего. Она ещё научится слушать.

Я фыркаю недовольно. Не мог хоть раз меня поддержать?

У меня все идеи гениальны, а с ним не работают.

– Слушать и слушаться, – добавляет мне тихо на ухо, вызывая жарким дыханием мурашки.

– Ой!

Я вскрикиваю, бьюсь коленями об стол. Всё потому, что кто-то проводит подушечкой пальца по шву.

Как-то так, что у меня всё тело сладостной судорогой сводит. Затылок жаром обдаёт.

– Очень расстроилась, что ошиблась.

Хриплю на недоумённые взгляды родных. Если Марат мою справочку не примет, то папа мне новую организует.

По его взгляду понимаю, что меня скоро в дурку отправят. Чтобы не портила репутацию семьи.

– Прекрати, – шиплю отчаянно.

Наглая ласка мужчины что-то неправильное со мной делает. Вызывает странную реакцию.

Расфокусированным взглядом ищу, за что бы ухватиться. Пальцами сжимаю вилку,

незаметно стаскивая её со стола.

Зубчиками по коже мужчины веду.

– Я вооружена! – угрожаю.

– Рискни.

И в качестве вызова – сильнее надавливает. Прямо в глаза мне смотрит, продолжая ласкать меня через одежду.

А я… У меня мозги плавятся. Сердце выстукивает так громко, что голос разума заглушает.

И я могу… Могу лишь…

Ой.

Смотрю на вилку, на Марата. И снова на вилку. Которой я действительно пырнула мужчину.

***

Мои хорошие, сегодня на многие мои книги действует скидка 50%, а так же на историю где много юмора. А еще очень непростая ситуация. Несколько лет назад он стал ее первым мужчиной. Лишил невинности и бросил, разбив сердце. А спустя несколько лет появляется и предлагает родить ему ребенка. Точнее... не оставляет ей шанса.

"Наследник мафии"

- Тебе придется родить мне ребенка! – не просьба. Безжалостное условие. Цена за помощь.

- Никогда! Ты не заставишь меня!

- Раньше у меня прекрасно получалось, - упирает кулаки по обе стороны от моего лица. - С тех пор ничего не изменилось. Меня боится полгорода... и ты тоже.

- Прошло уже четыре года, я изменилась...

- Давай проверим, - для него это вызов. Игра. В мою жизнь.

***

Мир криминала. Нецензурная лексика. Очень эмоционально! Беременная героиня. Одержимая любовь. Строго 18+. Альтернативная реальность.

Sl4Fxhys

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11.

Вилочка была перебор. Когда я это понимаю?

Когда Марат втаскивает меня в машину, буквально запихивает на заднее сиденье.

Его хватка на моей руке железная. Я извиваюсь, пытаюсь вырваться, но он сильнее.

— Ты… Ты что себе позволяешь?! — задыхаюсь от злости и паники.

Испугана ли я? Да я уже в припадке бьюсь!

Он сделал вид, что ему с работы звонят, сказал, что нам срочно нужно уезжать, и пока я опомниться не успела, пинками из дома выгнал.

— Галчонок, — хрипло бросает Марат, закрывая за мной дверь, — ты понятия не имеешь, что я могу себе позволить.

Он обходит машину и плюхается рядом, захлопывая другую дверь с такой силой, что, кажется, даже металл звенит.

— Отпусти! — выкрикиваю, когда он садится слишком близко. — Мне… мне домой нужно!

— Захлопнись, — рявкает Марат. — Довыебывалась. Едешь отрабатывать.

Я замираю, как это? Он же сам всё спровоцировал! Сам! Внутри всё закипает от ярости.

— Какое ещё отрабатывать?! — шиплю дёргаясь. — Ты совсем больной, да?! Ты сам всё это спровоцировал, ты...

— Увидишь, — усмехается, обращаясь к водителю: — Домой.

Я тут же вспыхиваю:

— Подожди, какой домой?! У меня… у меня планы! Дела! Меня ждут!

Мои слова глухо отскакивают от его абсолютного равнодушия.

Я к дверце бросаюсь, за ручку дёргаю. Но всё бесполезно. Машина заблокирована.

— Замолчи, Ярина, — рычит Марат, не глядя на меня.

— Нет, ты меня послушай! — завожусь сильнее. — У меня есть права! Я человек! Меня нельзя вот так хватать и таскать!

— Серьёзно? — наконец поворачивается ко мне, его глаза сверкают очень опасненько. — Человек, говоришь? Тогда научись думать, прежде чем хуйню вытворять.

— Это был несчастный случай!

— Несчастный случай? — Кафаров тихо смеётся, и этот смех заставляет меня содрогнуться. — Моноблок на машину — случайно? Аккумулятор? Вилка вбок?

— Я предупреждала, что вооружена! — огрызаюсь, но тут же замолкаю, видя, как его челюсть напрягается.

— Тебе повезло, что я тебя не отымел прямо за столом, — шипит в ответ. — Хотя, может, стоило…

Его слова заставляют меня замолчать окончательно. В голове раздаётся тревожный звоночек, но я продолжаю огрызаться, больше от страха, чем от настоящего вызова.

— Ты… ты… — пытаюсь что-то сказать, но слова комом в горле становятся, когда машина резко тормозит.

Мы подъезжаем к огромному дому. Тёмные окна, массивные двери.

Вот тут меня колотить от страха ещё сильнее начинает.

— Вылезай, — голос Марата звучит подозрительно спокойно.

Его пальцы на моём локте сжимаются. Я дёргаюсь, пытаясь вырваться, но куда там. Он просто вытаскивает меня из машины, как куклу.

— Отпусти! — вскрикиваю, упираюсь ногами. — Я сама могу ходить!

Он бросает на меня взгляд, полный насмешки.

— Пока не заметил, — коротко отвечает и толкает меня к дому.

Дверь захлопывается за нами с глухим звуком. Мне кажется, что снаружи осталась вся моя надежда на спасение.

Его пальцы скользят с локтя на талию, цепко обхватывают, и я вздрагиваю, чувствую, как моё сердце начинает биться быстрее.

— Марат, хватит! — шиплю, пытаясь освободиться.

— Не начинай, галчонок, — его голос звучит низко, почти шёпотом, и каждое слово вызывает волны мурашек по моей коже. — Ты сама это выбрала.

— Я ничего такого не выбирала! — огрызаюсь, но он просто ухмыляется.

Взгляд Кафарова полыхает тёмным огнём, и я замолкаю, осознавая, что спорить бесполезно.

Он тянет меня за собой. Толкает в угол комнаты, его тело прижимает меня к холодной стене.

Я чувствую, как моё дыхание сбивается, когда его руки скользят, задерживаются на талии, а потом тянутся выше.

— Марат, пожалуйста… — мой голос дрожит. Я чувствую себя загнанной, беспомощной, но он будто наслаждается этим.

Лицо Марата приближается ближе, настолько, что его горячее дыхание касается моей шеи.

Его губы, мягкие и такие наглые, скользят по коже, вызывая предательские волны жара, которые пробегают по всему телу.

У меня ноги подкашиваются, колени непроизвольно поджимаются, будто я пытаюсь сбежать от его прикосновений, но он сильнее.

— Сопротивляйся, если хочешь, — шепчет, скользя губами к линии

челюсти, — но тебе это не поможет.

Его ладони спускаются обратно, скользят по моим бёдрам, и я резко дёргаюсь, пытаясь вырваться, но Кафаров просто усмехается, прижимая меня крепче.

Холод стены и жар его тела одновременно сводят меня с ума. Я не знаю, что хуже — его прикосновения или то, как тело предательски на них реагирует.

— Я тебя ненавижу, — шепчу сквозь сжатые зубы, но даже сама слышу, как дрожит мой голос.

— Отлично, — ухмыляется он, поднимая одну руку к моим волосам и накручивая прядь на палец. — Меня устраивает.

Мой взгляд метается по комнате, и я замечаю стоящую на комоде вазу. Внутри просыпается отчаянный план. Марат слишком поглощён тем, чтобы загнать меня в угол, и я использую этот момент. Его рука снова скользит вверх, к моей шее, пальцы касаются кожи, и я, набравшись смелости, резко дотягиваюсь до вазы.

Сжав её пальцами, я, не раздумывая, со всей силы замахиваюсь и... дальше громкий "бум".

Ваза на осколки разлетается. Они первыми на пол падают. А дальше... Марат... С громким звуком валится на пол.

Божечки... Убила...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11.1

– Мамочки…

Пищу шёпотом, наблюдая за мужчиной. Он лежит, не шевелиться. Он же притворяется, да? Напугать хочет.

– Марат?

Зову, аккуратно пиная его в голень. Никакого ответа. Может, он просто хочет напугать меня?

А может я его грохнула, блин?!

Может, скорую вызвать? Но что я скажу? Что, мол, нечаянно на него вазу уронила? Мне никто не поверит! А папа меня убьёт ещё до того, как полиция вызов примет.

– Маратик, оживи, пожалуйста.

Хнычу, присаживаясь возле него на корточки. Мужчина упал на спину, его глаза прикрыты.

Он выглядит таким безмятежным и красивым… То есть, его лицо не искажено от гнева или раздражения, как обычно.

А так… Ничего он не красивый!

Но я всё прикасаюсь к его лицу. Пальчики покалывает щетина. Провожу по волевому подбородку, задеваю уголок губ.

Изучаю лицо мужчины, задержав дыхание. Но я просто убеждаюсь, что он живой! Тёпленький вот.

Или трупы так быстро не остывают?

Я смещаю ладонь на его шею. Нахожу венку, но пульс такой слабый, что мне кажется – это мой собственный отбивает на кончиках пальцев.

– Пожалуйста-пожалуйста.

Шепчу, надеясь, что с мужчиной всё будет хорошо. Я же не виновата, что он отрубился! Я думала, просто отступит…

Ладно, да, я не сильно думала.

Но я не хотела ему навредить. Это уже не шутки. Он сейчас окочурится. А меня отвезут в тюрьму.

Папа будет смотреть осуждающе, Ясмин охать и плакать о своей репутации. А мне выдадут какой-то безвкусный комбинезон. И плакала моя карьера дизайнера.

Я и сама сейчас плачу почти. Встряхиваю мужчину за плечо, пытаясь добиться хоть какой-то реакции.

Лихорадочно вспоминаю хоть что-то из школьного курса ОБЖ. Нужно было слушать, а не сердечки на полях рисовать.

Пульс, дыхание…

Точно, нужно проверить дыхание! Может, я пульс не могу нащупать, потому что Марат не дышит?!

Прикладываю ухо к его губам, надеясь уловить движение воздуха. Ничего! Или это я такая нервная, что ничего уже не чувствую?

У меня голова так кружится, что я сама сейчас сознание потеряю. Лягу рядом с Маратом.

Точно, а потом меня полиция в чувство приведёт. И я совру, что на нас двоих напали!

Мамочки, нет, нужно что-то делать! Может, искусственное дыхание? Это должно помочь, правда? В фильмах всегда помогает!

Я со смущением смотрю на Марата. Это просто медицинская процедура, я смогу.

В конце концов, он уже куда только свои губы не прицеливал. Одно прикосновение ничего не изменит.

Мысленно перекрестившись и клятвенно пообещав никогда больше не бить никого вазой, я склоняюсь над Маратом.

Вытираю о джинсы вспотевшие ладошки, я тянусь к мужчине. Двумя пальцами зажимаю его нос, приближаюсь к чувственным губам…

– Что за хуйня?!

Он резко распахивает глаза. Зрачки расширяются, почти заполняя всю радужку. Вскидывает руку, желая ухватить меня.

Я отшатываюсь. Упираюсь спиной в стену, сползаю пятой точкой на пол.

Я зажимаю рот ладонями, облегчённо выдыхаю. Плачу от счастья. Живой! Он живой, фух.

Тюрьма отменяется.

А вот наказание от самого мужчины…

– Какого хера ты творишь?! – рявкает так, что я дрожать начинаю.

– Я… Боже, ты в порядке! Как хорошо. Я уже готова была тебе искусственное дыхание делать.

– Дыхание?

Я едва не хнычу, часто кивая. Желваки дёргаются на лице мужчины. Он косится так, будто ожидал, что я его добить попытаюсь.

Я взволнованно наблюдаю, как Марат медленно садится. Хватается за затылок, растерянно на меня поглядывает.

– Мне очень-очень жаль! Ты… Ты поскользнулся, – выпаливаю. – И, эм, разбил вазу. Зацепил её, когда падал. Упс.

Ага, а я сама совсем ни при чём. Я просто мимо проходила.

Кто молодец? Я! Ещё бы как-то повесить на мужчину остальные мои грешки, и жизнь совсем прекрасной будет.

Но я действительно беспокоюсь о нём. Потеря сознания это очень плохой признак.

– Ты же живой, да?

В зомби я не верю. Но не удивлюсь, если бы Марат ожил только ради того, чтобы дальше мою жизнь отравлять.

Я судорожно дышу, всхлипываю. Ребром ладони утираю слёзы. Сама не поняла, как начала плакать.

– Живой, блядь.

Цедит, морщит, находя место удара. Убирает пальцы, проверяя, нет ли крови.

Нет. Фух. Это уже хороший знак.

Переводит взгляд с руки на меня. И даёт понять, что ничего хорошего меня не ждёт.

– Я принесу что-то холодненькое.

Я резко подскакиваю, бросаюсь к холодильнику. Надеюсь, что моя помощь зачтётся.

Кафаров увидит, насколько я переживаю, и не станет придумывать ничего плохого. Пощадит меня.

Господи, он вообще кушает? Холодильник и морозилка – пустые. Только пару бутылок воды валяется.

Ну хоть так. Прихватив минералку, я возвращаюсь к мужчине. Протягиваю ему дрожащей рукой.

Марат тяжело вздыхает, прикладывая бутылку к затылку. Буравит меня взглядом, а после зло усмехается. В тёмных глазах черти пляшут.

Мне конец, да?

– Перейдём к главному, – цедит, а я готовлюсь к ужасному. – Ты кто такая?

– Я?

– Ну не я же. Себя я, бляха, помню. А тебя – нет.

Мамочки, у него амнезия?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12

Замираю на месте. На Марат таращусь. Его взгляд прожигает меня насквозь, заставляя задрожать от паники.

Я ему там что-то того... Всколыхнула, да? Он теперь ан всю жизнь дурачком останется?

Но я тут же себя в руки беру. Мысленно по щекам себя бью.

На угрызения совести я время потрачу позже, а пока… ноги делать нужно!

— Я? — нервно сглатываю, пытаясь придумать хоть что-то. — Я горничная. Из агентства. Уже всё убрала, а вы… вы пришли в самом конце и того… упали.

Лепечу, пытаясь вешать лапшу на уши так старательно, что даже себя почти убеждаю.

Лишь бы Кафаров мне поверил. Мне жить хочется! А то, что у него черепушка слабая оказалась, — это не мои проблемы. Нечего было меня лапать!

— Горничная? — протягивает Марат, прищурив глаза.

Мои мечты о быстром высвобождении из рабства тут же гаснут. Он скалится так, что у меня дыхание перехватывает.

Ну поболтали и ладно. Я убедилась, что он не откинулся. Уже какое-никакое проявление заботы и благородства. А вдруг у него это временное помешательство? Нужно успеть отсюда удрать до того, как он всё вспомнит.

Я тут же вскакиваю на ноги, отступая на шаг назад. Вот так. Понемногу перебираться к выходу нужно.

— Ну я пойду, да? — мямлю, делая вид, что внутри всё не дрожит так, будто у меня там ураган самый настоящий фигачит. — Я это… работу сделала. Так что…

— Если всё убрала, — Марат на ноги тоже встаёт, на меня снова косится, — то ванная слева. Спальня за ней.

Я хлопаю ресницами, с трудом понимая, на кой чёрт ему моя помощь в ванной. И тем более — в спальне. Совсем сильно ударился, да? С седелкой меня перепутал?

— Эм… не поняла.

— У меня все горничные с продолжением. — Произносит это таким тоном, что я тут же себя полной дурой чувствую. — Так что иди готовься.

Я рот распахиваю от такой наглости. Он что... Господи! Всех! Даже не перебирает!

— Простите… — я моргаю, притворяясь, что просто недопоняла. — Я новенькая. Мне, наверное, не…

— Новенькая? — Он поднимает одну бровь, ухмыляясь. — Заебись, давно мне свежих не присылали.

— Но… я… — начинаю, но запинаюсь. Господи, да что он за человек такой? У него везде есть вариант кого-то нагнуть? Мерзкий! Противный! Ублюдок!

— Или ты ждёшь, чтобы я сам тебя подготовил? — Кафаров делает шаг вперёд, и я отступаю на столько же.

Внутри всё переворачивается. Грудная клетка стягивается, а воздух будто стал гуще. Я не могу дышать нормально.

— Простите, но я… не подхожу для таких задач! — выдавливаю из себя. — Я… я лучше вызову кого-то из агентства.

— Нахера? Ты уже здесь. Так что тебя и разложу.

Мозг работает на полную мощность, пытаясь придумать хоть что-то. Но там лишь:

"А-а-а-а-а-а-а-а-а"

— Ну? — Марат снова делает шаг вперёд, нависая надо мной. — Ты что, немая? Или просто тугая?

— Не… я… я сейчас! — выдавливаю из себя и резко поворачиваюсь в сторону ванной.

В голове начинает зарождаться что-то наподобие плана.

Просто уйти. Просто дойти до двери, выбежать из дома, и больше никогда его не увидеть.

Впереди зеркало. Я вижу в отражении, что Кафаров идёт за мной, как он лениво снимает пиджак и развязывает галстук.

— Эм… — паника внутри начинает стучать так громко, что, кажется, я сейчас рухну в обморок. Я всё ещё надеюсь на то, что я как-то спасусь. Что у меня получится. Не может же всегда не везти, да? — Может, чай? Или кофе?

Пищу, ну а что? Может, я его сейчас достану, и он того, выгонит меня?

И тут я слышу грохот. Как будто мешок с чем-то уронили.

Поворачиваюсь на звук и застываю на месте. Марат лежит на полу, лицом вниз, одна рука под ним, другая неестественно вытянута в сторону.

— Блядь! — Его хриплый голос заполняет комнату, и от одного этого слова у меня всё внутри холодеет.

— Это не я! — вскидываю руки, инстинктивно делая шаг назад. — Вы это... Сами упали!

Кафаров пытается приподняться на локтях.

— Вы это чего? — хриплю, глядя на него, а сама боковым зрением ищу путь к спасению. Дверь всего в нескольких метрах. Это мой шанс.

Но слова Марата меня останавливают.

— Что-то не так, — сквозь зубы произносит, тяжело дыша.

— Что не так? — Голос дрожит.

— Я… Я ног не чувствую.

Всё, что я думала секунду назад, моментально исчезает.

— Чего? — я таращусь на него, чувствуя, как моя паника перерастает в ступор. — Вы же только что ходили!

— Я знаю, что ходил, — рявкает он, с трудом приподнимаясь, но тут же снова падает на локти. — Но сейчас ноги, блядь, не слушаются.

Меня бросает в жар. В голове крутится лишь одна мысль: "Он меня убьёт, если это моя вина". А вдруг это от удара вазой? Ну, я же не настолько сильно его треснула, правда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12.1

Паника внутри бьёт в барабан, а голос разума орёт, чтобы я скорее убиралась отсюда.

Но я ведь не могу его бросить. Марат мудак и извращенец, но… Я не могу оставить человека в беде, даже если это Кафаров.

А даже если вернётся к нему память, и он захочет со мной за всё расквитаться…

Что он сделает? Поползёт за мной?

Так что убежать я успею.

– Вы точно ничего не чувствуете? – осторожно уточняю, подходя ближе.

– Нет, блядь, ничего не чувствую, – его глаза сверкают яростью. – Ни ног, ни желания терпеть твою тупость.

– Это временно! – надеюсь, скрестив пальчики. – Оно обязательно пройдёт в скором времени. Нерв там защемило…

– У тебя мозги защемило, бляха. А мне всё это время на полу валяться? Из-за того, что ты устроила?

– Я?

Охаю. Неужели к нему начинает возвращаться память?! Это хорошо, конечно, но не для меня!

Ещё и в глазах мужчины мелькает новая эмоция. Не получается её расшифровать. Но точно ничего хорошего меня не ждёт.

– А кто убирает херово? – цедит он. – Раньше я в своём доме не поскальзывался. Убираешь отстойно.

– А я это… Я предупредила, что скользко! Только вымыла. А вы меня не послушали. Давайте я лучше… Помогу вам. Наверное, вас надо в кровать переложить!

– В кровать, говоришь? – уголки его губ приподнимаются. – Уже сама туда зазываешь? Быстро ты включаешься.

Я начинаю жалеть о собственных словах. Лицо полыхает жаром, готова провалиться от смущения.

Помогай после этого людям!

Но бежать поздно. Я действительно не смогу просто так уйти. Совесть сгрызёт ещё до того, как на улицу выберусь.

Я просто убежусь, что он в порядке и не умирает. Помогу поначалу. А после этого…

Позвоню Антону. Пусть он на себя костюм медсестры напяливает и идёт Кафарова лечить. Это всё происходит из-за дурацких идей друга.

Я заставляю себя подойти к мужчине. В любой момент нападения жду. Наклоняюсь, подставляя ему плечо.

Марат фыркает, но всё же цепляется за мою руку. Его пальцы сжимаются крепко, мужчина переносит на меня часть своего веса, и я невольно вздрагиваю.

Нужно было меньше в зале железо таскать! Бычара какой. И как я, хрупкая, доведу его?

Но всё оказывается не так плохо. У Марата получается передвигать ноги. Он неплохо так шагает в сторону спальни с моей поддержкой.

Значит, всё не так уж плохо. Можно переставать мысленно завещание писать.

– Мы почти дошли, – бормочу, потому что взгляд мужчины в тишине очень смущает. – Сейчас вот в кроватку…

– Такая приличная на вид, – его тон едкий, но почти мурлыкающий. Он словно наслаждается происходящим. – А уже в кровать тащишь. Сама. Хвалю.

– Хватит! – я шиплю. – Это чисто медицинская помощь! Никаких подтекстов.

– Конечно, помощь это важно. Например, массаж. Чисто в медицинских целях. С окончанием. Блядь.

Марат ругается, когда я толкаю его на кровать. Матрас прогибается под весом его тела. А я прижимаю ладони к пылающим щекам.

Он может хотя бы недолго обойтись без разговоров о сексе?

Мужчина коротко смеётся. Искренне наслаждается моими мучениями.

Ну конечно. Память он потерял, а свой дрянной характер оставил при себе.

Я делаю шаг назад, пытаясь сохранить хоть какое-то личное пространство. Но Кафаров явно не собирается этого позволять.

Приподнявшись, он хватает меня за запястье. Подтягивает ближе, заставляя остановиться вплотную к кровати.

Его взгляд загорается чем-то опасным, а уголки губ снова поднимаются.

Рывок. Я оказываюсь лопатками впечатана в матрас, а мужчина нависает надо мной. Как для больного – он очень ловкий.

– Пустите!

Вскрикиваю испуганно, но мужчина лишь сильнее надавливает своим телом. Впечатывает так, что дышать тяжело.

И даже сквозь одежду чувствую жар его тела, мощь. Марат прижимается так плотно, что я животом могу кубики его пресса ощутить.

– Отпустите! – прошу. – Вам нужен лёд, да. Я сейчас принесу!

– Не могу, – его губы подрагивают. – Уже и рук не чувствую. Не смогу сдвинуться.

Я пытаюсь выползти сама, но это не получается. Кого-то придавливало бетонным блоком? Насколько были успешны попытки его поднять?

Так и с Маратом. Я ёрзаю под ним, но всё без толку. Только охаю

испуганно, чувствуя новое давление.

Ну кто бы сомневался! Именно член мужчины работает без всяких проблем.

– Придётся тебе с этим помочь, – усмехается. – Руками начнёшь или отсос сразу?

– Я не буду этого делать. Мы… Мы туда тоже лёд приложим. И всё пройдёт.

– Будешь, – произносит он опасным тоном. – Завязывай пиздеть, галчонок. И приступай к делу.

Меня током прошибает от одного слова. Я таращусь на него так, будто только что прозрела.

«Галчонок».

Вот же ублюдок! Он всё это время надо мной издевался!

Мой взгляд мечется по его лицу. Представляю, куда лучше всего вцепиться будет. Ноготки у меня длинные, а жалости нет!

– Ты… – я захлёбываюсь словами, которые никак не могу подобрать. – Ты всё это время… Ты помнишь! Ты обманул меня!

Марат закатывает глаза. А я задыхаюсь от негодования. Он играл со мной, пока я искренне переживала за него!

Кручусь, но выбраться из-под громилы не получается. Он поймал меня в ловушку.

– Блядь, с тобой даже в ролевуху не поиграешь, – произносит недовольно. – Значит натягивать буду без прелюдий. Сама всё испортила.

***

Девочки, сегодня на многие наши с Аей книги действуют скидочки

А еще... хотим вас пригласить в очень горячую историю=)

"Хасан. Его желанная проблема"

– Я ведь предупреждал, что мы ещё встретимся, – голос бандита напоминает рычание зверя. – И я тебя заберу.

Хасан Демидов. Опасный. Красивый. Жестокий.

Мужчина из моего прошлого. Мужчина, который обещал отомстить мне за предательство.

Я обманула его, чтобы спасти. Но Хасан никогда мне не поверит!

А теперь он вернулся за мной.

– И от того, насколько старательной ты будешь… – он хищно усмехается. – Зависит твоя жизнь. Заключим новую сделку?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Дыхание сбивается, а сердце бьётся где-то в горле. Марат нависает надо мной. Его огромная туша меня к кровати припечатала так, что я и вдохнуть нормально-то не могу.

А то, что у меня мурашки... Это похоронные! Они гробик мой несут, потому что я сейчас задохнусь!

— Ты… Ты ненормальный! — шиплю, извиваясь под ним. Но Марат только сильнее давит своим весом ухмыляясь.

— Тихо, галчонок, — шепчет мне на ухо, а его голос такой низкий, что у меня по позвоночнику пробегает дрожь. — Ненормальная у нас здесь одна. И твоя справочка это доказывает.

Ах, ты ж! Я даже толком возмутиться не успеваю, потому что... Потому что!

Его рука, скользнув с моего запястья, обхватывает талию, и от этого прикосновения я вздрагиваю.

Моя кожа горит там, где его пальцы слегка давят, а потом начинают медленно опускаться ниже.

— Пусти! — в очередной раз выдыхаю, но мои слова как горохом об стену.

— Врушка, ты совсем не хочешь, чтобы я тебя отпускал. — Этот придурок смеётся, а его рука перемещается дальше. Уже на моём животе.

Его пальцы чуть грубее, чем я ожидала, но от их прикосновений у меня всё тело покрывается мурашками.

Я закусываю губу, чтобы не издать звук, но это бесполезно. Марат наклоняется, его губы едва касаются моей шеи, и я чувствую, как он выдыхает мне прямо в ухо.

— Ну что, галчонок? — его голос звучит так, будто он наслаждается каждой секундой моей реакции. — Ещё будешь строить из себя недотрогу?

Я пытаюсь что-то ответить, но его губы уже скользят по моей шее, оставляя за собой влажный след. И я выгибаюсь, не в силах удержать реакцию.

— Прекрати! — хриплю, но он как будто не слышит. — Марат, хватит! — выдыхаю, пытаюсь дёрнуться, но он не даёт мне шанса даже пошевелиться.

— Всё только начинается.

Его рука медленно пробирается к краю моих брюк, пальцы находят пуговицу. Секунда — и она расстёгивается с лёгким щелчком. Этот звук отдаётся у меня в ушах так громко, что моя нервная система машет мне ручкой.

"Пока-пока"

— Не… — мой голос совсем срывается, я резко втягиваю воздух, когда чувствую, как его пальцы скользят дальше, поддевают резинку трусиков, касаясь самой интимной части моего тела.

Как только его пальцы касаются складочек, меня сильнейшим разрядом ударяет. Я выгибаюсь рефлекторно, мои ноги дрожать начинают, а дыхание окончательно сбивается.

— Охренеть, — выдыхает, его голос становится ещё ниже. — Ты на взводе, галчонок. А говорила, что не хочешь. Лгунья.

Я вспыхиваю от стыда и жара одновременно. Комкаю пальцами простыни, я не могу ни двигаться, ни сказать хоть что-то. Его пальцы скользят медленно, изучающе. Распределяет мою влагу и доводит меня до полнейшего экстаза.

Я бы и хотела сделать вид, что не понимаю, что происходит. Но... Да, я девственница, но понимаю, что сейчас происходит. Я трогала сама себя. Понимаю, что совсем скоро... Но! Но это не похоже на те жалкие попытки сделать себе хорошо. Там всё было так прибито, я еле-еле что-то чувствовала. А вот сейчас... Я как будто наконец-то купила подписку и смогла прочувствовать полностью все ощущения. Господи...

— Марат, остановись! — жалобно хнычу. Я и так далеко зашла, не хватало ещё кончить на его пальцы. Он же никогда мне этого не забудет.

— Остановиться? — он чуть наклоняет голову, его губы касаются мочки уха, мягко покусывая кожу. — Когда ты так извиваешься? Ты хочешь, чтобы я остановился?

Моё тело предательски реагирует на его слова. Грудь поднимается и опускается быстрее, воздух будто застревает где-то на полпути. Я закрываю глаза, надеясь, что это всё закончится, но вместо этого ощущаю, как его пальцы на мгновение замирают, а затем…

Раздаётся виброзвонок. Телефон.

Этот звук, будто гром среди ясного неба. Марат замирает, его пальцы прекращают эту невозможную пытку. Я судорожно выдыхаю, как будто только что вынырнула на сушу.

— Ебать, — сквозь зубы цедит, его взгляд смещается на экран телефона, который вибрирует на прикроватной тумбе.

Я вижу, как его челюсть напрягается, а глаза полыхают злостью. Марат резко выпрямляется, оставляя меня лежать на кровати с ещё колотящимся как ненормальным сердцем.

— Да — рычит, поднося телефон к уху. — Я сейчас буду.

Кафаров бросает на меня короткий взгляд, в котором читается нечто пугающее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13.1

Я обнимаю себя за плечи. Тепло стремительно исчезает из тела, словно тянется вслед за Маратом.

Я резко сажусь, стараясь справиться с колотящимся сердцем. Гневно застёгиваю пуговки на джинсах.

Ничего не было!

У меня тоже амнезия!

До смерти буду отрицать то, что чуть между нами не произошло. И то, как мне это понравилось…

Марат ещё несколько секунд смотрит на меня, словно решая, как именно он хочет меня убить. Или использовать.

Сначала использовать, а после уже убить. Да-да, я разгадала его план!

Во взгляде мужчины что-то меняется, словно он что-то решает для себя. Коротко выдыхает приказ:

– Ждёшь здесь.

Ждать? Здесь? Одна?

Его возвращения?!

Неужели Марат всерьёз ожидает, что я просто буду сидеть и ждать, когда этот извращенец снова на меня нападёт?

Может ещё с кроватки не вставать, чтобы ему удобнее было? А то намается, бедненький!

Я, конечно, такой себе специалист по выживанию, но инстинкт самосохранения во мне ещё не до конца атрофировался.

Первая мысль, которая вспыхивает в голове: «Бежать!»

Вторая: «Как?!»

Я не сомневаюсь, что мужчина запрёт меня. Ещё и дверку чем-то подопрёт, чтобы точно никуда не делась.

Окно? Хрен знает, какой там этаж. А у меня нет навыков альпиниста, да и цельным кусочком я себе больше нравлюсь.

Ну… А спичечки у него есть? Можно поджечь что-то, пожарников вызвать. Они и дверь выбьют, и меня на ручках вынесут.

А Кафарову про справочку напомню.

Сам виноват будет! Меня без присмотра нельзя оставлять.

Марат бросает на меня ещё один взгляд, в котором читается слишком много. Он явно что-то обдумывает. И это мне не нравится.

– Нет, бляха, ты мне хату разнесёшь, – хмыкает недовольно. – Тебя даже если к батарее привяжи, ты её вырвешь нахуй. И потоп устроишь.

О, потоп тоже хорошая идея!

Спасибочки.

– В офисе народ есть. И охрана, – хмыкает он, начиная стягивать с себя брюки. – Если десяток поставить, может, и выживут…

Размышляет, явно издеваясь надо мной. А я не знаю, что мне сделать. Первым делом отвернуться или со стыда сгореть.

Потому что Марат продолжает раздеваться. Движения неторопливые, но в каждом из них ощущается уверенность.

Ткань рубашки разъезжается, обнажая широкие плечи, рельефные мышцы спины. Глаза сами находят дорожки старых шрамов, тонкие, едва заметные полосы, пересекающие его кожу.

Я сглатываю, чувствуя, как становится жарко. Воздух вдруг становится плотным и густым. Кипящая кровь бьёт в голову.

Марат бросает ещё какие-то едкие комментарии, но я не слышу. Пульс оглушает.

Я резко отворачиваюсь, будто наблюдаю за чем-то постыдным. Но он просто переодевается… В боксёрах ещё…

Мужчина, который едва не подарил мне первый оргазм!

Я крепче сжимаю ноги, чувствуя между ними влагу. А взгляд сам возвращается к мужчине.

Марат берёт из шкафа тёмные джинсы, встряхивает их перед тем, как натянуть. В этот момент я замечаю, насколько у него идеально подтянутый пресс.

Даже мышцы на нижней части живота очерчены настолько чётко, что я чувствую, как в груди закручивается что-то странное, тягучее.

И вовсе мне не хочется потрогать его кубики кончиками пальцев. Я просто прицеливаюсь, куда лучше бить!

Взгляд Марата вдруг встречается с моим в зеркале. Холодный, внимательный, изучающий.

– Нравлюсь? – насмехается, натягивая чёрную футболку. Материя обтягивает его торс, подчёркивая грудные мышцы, силу рук.

– Ничего подобного! – вскрикиваю, сгорая от стыда.

– Собирайся давай.

– Куда?

В глазах мужчины вспыхивают искры. Ему явно нравится моя реакция, я всё прослушала.

А что я сделаю? У кого угодно мозги потекут после такого представления.

Может ему не в политику, а в стриптизёры? Он, объективно, денег больше там заработает.

– В офис я тебя не отправлю, – хмыкает. – Ты и так дохера убытков принесла. Со мной поедешь, галчонок.

– С тобой?! – мои глаза округляются.

– Тебя под контролем держать надо. Или хотя бы лично наблюдать за пиздецом, который ты устраиваешь.

Кафаров даже не рассматривает вариант просто оставить меня в покое. Нет. Он явно не собирается меня отпускать.

И эта поездка – лишь отсрочка. Он намерен

взять своё.

Я себя успокаиваю тем, что обязательно что-то придумываю. Ну а что? Могут там быть какие-то вазы, графинчики…

Схема уже отработана! И на этот раз я в жалость играть не буду.

– Глаза в пол, уши не развешивать, – чеканит, когда мы двигаемся к выходу. – Сидишь тихо и нихера не болтаешь. Впрягаться за тебя лишний раз я не буду.

– Это какое-то секретное правительственное собрание? – нервно шучу я, но мой голос звучит неуверенно.

– Просто делай, что говорю. И тогда не пострадаешь. Всё будет нормально.

Нормально?

Звучит так, будто на какую-то опасную бандитскую сходку едем, а не деловую встречу.

Мамочки, куда он меня везёт?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Мне заранее эта поездочка не нравится. Особенно этот серьёзный и внимательный взгляд Марата…

Будто совсем плохое место нам нужно посетить.

Я успокаиваю себя, что ни в какой притон меня Марат не повезёт. Он же строит политическую карьеру!

Значит, всё должно быть нормально. Какой-то пафосный ресторанчик, где я всех своим видом до инфаркта доведу.

Выкину что-то, пару седых волосков мужчине оставлю. И Марат сам поспешит сослать меня прочь.

В конце концов, он бы не стал меня везти на какие-то склады, где о трупах разговаривают! Зачем ему свидетель?

Я вытираю вспотевшие ладошки о джинсы, нервно оглядываюсь, следуя за мужчиной к его машине.

Перепрыгнуть через забор шансов совсем нет?

Каждый мой шаг отдаётся гулким эхом в голове. Я будто бы иду на казнь, и каждый скрип гравия приближает меня к неизбежному.

Марат крутит в пальцах ключи, пока я обхожу машину спереди. Чувствую, что мужчина вплотную следует за мной.

Вот же контролёр! Я даже дёрнуться не успею, как он поймает.

– Что? – не выдерживаю.

– Слежу, чтобы ты аккумулятор не спиздила.

Я резко оборачиваюсь, недоверчиво хлопая глазами. Он ухмыляется, явно развлекаясь за мой счёт.

Подумаешь, один разочек всего!

– Не люблю повторяться, – фыркаю. А ещё у меня ручки болят до сих пор. – Хотела ноготками поцарапать, а ты мешаешь…

– Не ожидал такого от тебя, галчонок.

– Чего?

– Так откровенно нарываться, чтобы я тебя выебал. Можешь просто ноги раздвинуть, а не намёками приглашать.

Я вспыхиваю. Ураганом залетаю в машину, пряча пылающие щёки. Извращенец! Самый настоящий!

Его срочно нужно к какому-то врачу отправить. Ненормально столько о сексе думать. Справочкой попахивает.

Когда Марат садится за руль, я слышу щелчок блокировки дверей. Демонстративный, намеренный.

Я поджимаю губы, стараясь не подавать виду, как сильно мне это не нравится. Внутри становится ещё душнее, несмотря на свежий запах кожаного салона.

Марат запускает двигатель, и звук мотора разрывает напряжённую тишину. А после и звонок телефона.

Пока мы едем – мужчина всё время с кем-то разговаривает. И с каждым разом он становится ещё более злым.

Рычит в трубку, матерится. Обещает с кого-то шкуру спустить…

Его руки крепко обхватывают руль, пальцы чуть белеют от силы сжатия. Челюсть напряжена, на скулах перекатываются желваки.

Я не знаю, что его так выбесило, но ощущаю напряжение каждой клеткой тела. Помалкиваю от греха подальше.

Я пытаюсь не дышать слишком громко, не шевелиться, не делать ничего, что могло бы его выбесить ещё сильнее.

Ха, всё-таки есть во мне инстинкт самосохранения!

Машина останавливается у массивного здания без опознавательных знаков. Выглядит как склад или завод.

Единственный признак жизни – приглушённый свет, пробивающийся сквозь затемнённые окна, и два широкоплечих громилы у входа.

Я сразу чувствую подвох. Здесь не место для встреч за чашечкой кофе.

– Условия помнишь? – рычащий тон Марата не оставляет места для шуточек. – Не выебывайся, галчонок. Последствия тебе не понравится.

– Ты и так со мной всякое сделать хочешь… Уже не запугаешь.

– Нарвёшься – делать буду не я.

Холодок сползает вдоль позвоночника, заставляя меня напрячься. Я нервно мну пальцами футболку, с тревогой смотрю на мужчину.

Он запугивает меня, да? Он же не собирается меня на запчасти продать, чтобы ущерб компенсировать.

– Поэтому сидишь рядом и лишнее не вякаешь, – предупреждает, заглушая машину. – Ясно?

– А если меня что-то спросят?

Марат бросает на меня взгляд, полный усталого раздражения. Ну а что ему не нравится? Брошюру с инструкциями мне никто не выдал!

– Никто тебя спрашивать не будет, – он скалится. – Если только я не разрешу.

– А если…

– Никаких "если".

Марат чеканит строго, зло. Я сжимаюсь, в очередной раз планирую свой побег. Не хочу я внутрь идти!

Не нравится мне здесь.

Аура неподходящая!

Но мужчину явно этим не впечатлить. Не разбирается он в подобных вещах. Вот есть у меня подруга…

Она бы сразу его убедила, что луна сегодня под наклоном светит. И ждут нас плохие дела в таком месте.

Марат выходит из машины первым.

Сам открывает мне дверь. А стоит выйти – притягивает к себе.

Мужчина обнимает меня за талию, держит крепко. Всем видом показывает, чтобы не дёргалась. Тянет к входу.

Охранники мгновенно в стороны расходятся, увидев мужчину. Стоит зайти, как в лицо ударяет смесь запахов.

Дорогих сигар, пряного мужского парфюма и чего-то сладкого, алкогольного.

Тусклый золотистый свет выхватывает тёмные кожаные диваны, массивные столы. Мужчины сидят расслабленно, некоторые с сигарами в зубах, другие с бокалами в руках.

И почти у каждого на коленях – девушка.

Женщины здесь скорее раздеты, чем одеты. Обтягивающие корсеты, короткие юбки, чулки с кружевными подвязками.

Официантки бегают, крутя ягодицами. Замечаю, как одну из них затягивает к себе на диван один из мужчин.

А она и не против.

Меня начинает трясти. Я хочу сбежать. Мне здесь не по себе. Я никогда в подобных местах не была.

Это какой-то мужской клуб для извращенцев, а не место встречи! И «нормальных» девушек здесь нет.

Только работающие.

И я.

Кожу стягивает от чужих взглядов. Их интерес липким слоем покрывает тело, заставляя ближе жаться к Марату.

На меня смотрят так, словно уже раздели и представили всё самое неприличное.

Куда он меня привёл?!

Один из мужчин, с залысиной и пузиком, резко снимает с себя девицу. Поднимается, уважительно кивает Марату.

– Давно тебя здесь не было, Кафаров, – а после его похотливый взгляд проходится по моим ногам. – Да ещё и с девкой. Чё, на торги выставлять будешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14.1

Я леденею от его слов. Что это вообще значит?! Какие торги?! Господи!

Вот и первые признаки инфаркта. Тахикардия, затруднённое дыхание, глаз дёргается, это же тоже из списка симптомов, да?

Глаза сами расширяются, а дыхание сбивается, как будто кто-то обрушил на меня ведро ледяной воды. Меня бросает в жар, а потом сразу в холод. Всё внутри скручивается так, что дышать становится трудно.

Марат тут же мой локоть сжимает, как будто чувствует, что я вот-вот чухну или, ещё хуже, в припадке биться начну. А я подумываю и над припадком! После таких-то новостей!

— Губу сворачивай, на других слюни пускай, — его голос звучит как рык, и я чувствую, как его пальцы чуть сильнее впиваются в мою кожу.

Но мне лучше от этого не становится! Потому что этот лысый хмырь расстроенно вздыхает и всё равно продолжает облизывать меня взглядом. Кошмар! Дайте мне дубинку, я его поколочу!

— Марат, мне здесь не нравится, — шепчу почти жалобно, ногами упираюсь. Но Кафарову пофиг. — Дышать нечем. У меня это… астма! Мне на улицу нужно.

На ходу придумываю, мелю всё, что в голову приходит, лишь бы он отпустил меня. Но Кафаров лишь фыркает и продолжает тянуть за собой, как будто я какая-то беспомощная кукла. Мурашки пробегают по коже от этого ощущения полного контроля. Хоть бы ему сейчас на голову люстра какая-то свалилась. Ну пожалуйста.

— Наверное, проще спросить, каких болячек у тебя нет, галчонок? — его тон такой насмешливый, что мне хочется вцепиться ему в лицо. Расцарапать его хорошенько. Навсегда стереть эту противную ухмылку с его рожи.

— У меня всё есть! Ага! Весь букет, так что меня даже трогать опасно! — выпаливаю с отчаянием в голосе.

Пофиг, я скажу всё что угодно, только бы он меня отпустил. Но Марату, похоже, абсолютно всё равно. Он только сильнее сжимает моё запястье, как будто опасается, что я в любой момент куда-то сбегу. А я бы сбежала! Господи, как бы я побежала! Только бы пятки сверкали. Мне нужно-то всего ничего, чтобы он хватку немножко ослабил.

Но он тянет меня дальше, и с каждым шагом становится хуже. Общий зал сменяется вип-кабинетами, освещение становится ещё более приглушённым, а атмосфера — ещё более вязкой и липкой. Кажется, я захожу в паутину, из которой не выбраться.

И тут я вижу его. Ангела-спасителя, блин! Мужика. Громилу. Стрёмного. Но я его уже видела! В тот день, когда… когда у Марата аккумулятор стырила! Когда дел натворила! Я его ещё нечаянно толкнула, когда неслась как угорелая по лестнице.

Сердце стучит как сумасшедшее, но внезапно внутри поднимается волна адреналина. Не знаю, откуда у меня силы берутся, но я вырываюсь из хватки Кафарова и бросаюсь к этому мужику. Он знакомый. Почти лучший друг, ага! Ну почти. Но главное — он не Марат! А значит, это шанс! И такие вот громилы любят себя героями чувствовать, я ему шанс даю!

Господи, ещё немного и в моей голове он мне ещё должен останется.

— Дяденька! — кричу, хватая его за рукав. — Спасите меня от этого извращенца, умоляю! Он меня силой тянет, вещи ужасные говорит, угрожает! А меня ведь из нашей церкви за такой разврат выгонят! Батюшка меня даже ведром святой воды не отмоет! На улице жить буду. Под лопухом! А он маленький, мне холодно будет. Спасите, дядечка!

Мужик ошарашенно смотрит на меня, будто ему только что сообщили, что из психушки особо опасная преступница сбежала. И у нас с ней все характеристики сходятся.

— Галчонок, — звучит холодный, предупреждающий голос Марата у меня за спиной. — Если хочешь, чтобы я сам лично тебе шею не свернул, то захлопнись и фантазию угомони.

Меня словно током ударяет. Вот же… гадина! Стоит, смотрит на нас так, будто вся ситуация — это пшик какой-то, а не операция по моему спасению. А этот громила - козёл! Даже не пытается Марат ушатать, он наоборот! Громко ржать начинает!

— Ну, — фыркает Марат, подходя ближе и снова хватая меня за локоть. — Напизделась? Или продолжим спектакль?

— Отпусти меня! — шиплю вырываясь. — А вы! Козёл!

Бросаю здоровяку.

— Слышь, Марат, а ты с каких пор с душевнобольными связываться начал?

***

Мои хорошие, сегодня на мою историю действует скидка.

Нужно было слушать маму! Именно это в голову приходит, когда за те неприятности в которые я попала приходится платить очень высокую цену. Стать игрушкой богатого мужчины, которому можно все...

"Играя с Дьяволом"

- Как будешь отрабатывать долг? - властный голос мужчины заставляет меня забиться в угол.

- Я не совсем понимаю...

- Я оплатил твои долги. Теперь ты принадлежишь мне.

- И что вы от меня хотите? - произношу дрожащим голосом.

- Догадайся, - он улыбается обнажая зубы, а его взгляд скользит по моему телу...

- Я не стану ничего отрабатывать, - обнимаю себя руками, пытаюсь от него закрыться.

- Проверим? - он делает лишь одно движение и уже через секунду я дрожу от холода, потому что на мне больше нет одежды...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Что?! Я ресницами хочу хлопнуть, но не получается. Потому что глаза выпучились! Это кто псих?! Я?!

— Обычные вставлять перестали, — рявкает Кафаров, голос его низкий, полный раздражения.

Я оборачиваюсь к нему, а внутри всё закипает. Горячая волна злости поднимается вверх, и я начинаю пыхтеть, как паровоз. Если бы могла, уже бы пар из ушей пустила!

— Потому что ты в них тыкаешь постоянно чем-то! — не выдерживаю и огрызаюсь в ответ. Мой голос срывается на визг. Ну а что?! Ему же можно меня оскорблять! Вот и я буду!

Попытка вырваться проваливается. Марат сжимает моё запястье крепче, пальцы вонзаются в кожу так, что я готова закричать. Он рывком меня подтягивает ближе, так резко, что я чуть язык не прикусываю. Сволочь! Ублюдок! Я его ненавижу!

Лучше бы его и правда тогда пришибло в квартире. Или хотя бы память полностью стёрло! Был бы шанс, что из него нормальный человек получится! Хотя кого я обманываю. Даже без памяти он останется мерзавцем. Это у него в крови.

— Разговорчивая она у тебя, — громила хмыкает, кивая на меня. Вот же... Он же понимает, что жидкость для розжига в костёр подливает?

Я в этот момент стреляю в него взглядом. Недружелюбным, конечно! Если бы взгляд убивал, то от этого бы осталась огромная кучка пепла.

— Попиздеть она любит, — усмехается Марат. Его голос звучит так, будто позже я пожалею о каждом сказанном слове. — Но я найду, чем этот рот занять.

Я тут же рот захлопываю. Это что ещё за угрозы такие?! У меня холодок пробегает вдоль позвоночника, и я начинаю пятиться, насколько это возможно. Но Марат не отпускает, его хватка как железные тиски.

— Пошли, в кабинку зайдём, — резко говорит Кафаров, кивая громиле. — Нечего здесь искать свободные уши. Перетереть нужно.

Нет! У меня внутри всё сжимается. Я пытаюсь упереться, ноги как будто корнями в пол врастать начинают. Но это Кафаров. Он меня за собой тянет с такой лёгкостью, будто я вообще ничего не вешу.

— Отпусти! — кричу, хватаюсь за косяк двери, но он без усилий утаскивает меня. — Я никуда не пойду! Марат, ты меня слышишь?!

Но он не слышит. Или просто делает вид, что не слышит. Его лицо каменное, на губах играет угрожающий оскал. Громила открывает дверь, и меня затаскивают в отдельную кабинку. Дверь захлопывается с гулким звуком. Ну всё, хана моей свободе!

Я резко оборачиваюсь, взгляд мечется между Маратом и его "дружком". Внутри нарастает паника. Грудная клетка стягивается так, что трудно вдохнуть. Ноги подкашиваются. Они оба стоят, закрывая собой единственный выход. А если помолиться сейчас, то поможет, а?

— Садись, — рявкает Кафаров, кивая на массивное кресло в углу. Его взгляд острый, хищный.

Я не двигаюсь. Хочу показать, что не боюсь. Хотя руки дрожат так, что я их прячу за спиной.

— Галчонок, не заставляй меня повторять, — предупреждает Марат, шагнув ближе. — Не сядешь сама, я посажу.

У меня внутри всё переворачивается, но я всё-таки шагаю к креслу и опускаюсь на его край. Моя спина напряжена, как натянутая струна. Я чувствую, как пот стекает по позвоночнику. Всё тело пульсирует от страха и адреналина. Горло царапает истерический смех. Но я сжимаю губы, чтобы не издавать звуков.

Громила садится напротив, вынимает пачку сигарет и неторопливо закуривает.

Дым сразу начинает раздражать глаза, но я молчу. Даже когда дышать становится совсем сложно, я сдерживаю сухой кашель. Нарываться не хочу.

Мне страшно, понятно?! Так, страшно, что я даже на Кафарова не огрызаюсь. Пока.

Марат садится на подлокотник кресла, в котором я сижу. Его рука опускается мне на плечо, сжимает его чуть сильнее, чем нужно. У меня внутри всё переворачивается. Чёртовы мурашки по коже бежать начинают. Внутри всё корочкой льда покрывается.

— Теперь слушай сюда, галчонок, — его голос звучит тихо, но угрожающе. — Если откроешь рот, когда не нужно, я сам лично позабочусь, чтобы у тебя не осталось сил болтать. Поняла?

Я киваю, хотя внутри всё кипит. Я не могу сдержать дрожь, но я ему ещё покажу! Я обязательно придумаю, как выбраться. И как ему отомстить. Главное — дожить до этого момента.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15.1

Я вжимаюсь в спинку диванчика, едва сдерживая дрожь. Надеюсь слиться с подушечкой. Нет меня здесь.

Если не шевелиться, то вдруг Марат забудет о моём присутствии? А я тихонько и незаметно уползу.

По позвоночнику пробегает неприятный холодок, кожа покрывается мурашками. Меня трясёт.

В ушах звенит от напряжения, а сердце колотится так громко, что, кажется, его могут услышать все в этой комнате.

Марат сидит рядом, очень близко. Хотя не прижимается бёдрами, не лапает. Но мне от этого не легче.

Я украдкой смотрю на него, но его лицо остаётся непроницаемым. Челюсть напряжена, губы сжаты в тонкую линию.

Он курит, выпуская дым неспешно, но по тому, как он крепко держит сигарету между пальцами, я понимаю – он злится. Жутко злится.

– Эмир, этот косяк по фуре надо закрыть, – цедит Марат. – Ты от дел отходишь, это принимают за слабость. А раз твой товар у Дикого… Суки начинают борзеть.

– Значит, дадим им урок, – Эмир, этот крупный «дяденька», который мне совсем не помог, усмехается. – Обозначим чётко. По Дикому ты знаешь – вариантов других не было. Катюху надо было забрать.

– Да знаю я, блядь. И товар херня, заменим. Но это время. И показатель того, что мы прогибаться можем.

Марат лениво откидывается на спинку дивана, но в его движении нет расслабленности. Он продолжает курить, выпуская дым медленно, словно обдумывая ситуацию.

– С нападками мы решим, – Эмир скалится. – Преподадим им урок, на чью территорию лезть не стоит.

Меня снова бросает в дрожь. Я ничего не понимаю, но мне не нужно разбираться в деталях, чтобы осознавать одно: всё плохо. Очень плохо.

И что-то не похоже это на честную конкуренцию.

Каким вообще бизнесом занимается Кафаров?

Заходит официантка с напитками. Божечки, да трусы у людей длиннее, чем её юбка. Виляет бёдрами.

Только никто на неё внимания не обращает. Ни Эмир, ни Марат. Будто вовсе не замечают полуголую девицу.

А Кафаров так и вовсе ко мне наклоняется.

– Ты дрожишь, галчонок, – усмехается он.

Я вздрагиваю и тут же одёргиваю плечи. Проклятье! Мне и так страшно, а он ещё это подмечает!

– Мне холодно, – лгу я, поднимая на него взгляд.

Марат смотрит на меня как на дуру. Поджимает губы, качает головой, но ничего не говорит.

А я чувствую, как в животе растёт липкий ком тревоги. Потому что мне всё равно не нравится, куда всё это катится.

– Свободна, – грубо отсекает Эмир, когда официантка к нему наклоняется. – На выход пошла.

Девушка вспыхивает, тут же улетает. А я тоскливо смотрю ей вслед. Я бы тоже с радостью сбежала из этой комнаты.

Пропитанной напряжением и дымом.

– Херовое ты место выбрал, Марат, – мужчина глаза закатывает. – Ещё и девку свою притащил.

– Место нормальное, – отмахивается. – Никто лишний не услышит. Можно по делам перетереть. Всегда здесь ошивались. Я не виноват, что ты на себя удавку в виде отношений забросил. Боишься, что Злата траванёт тебя из ревности?

– Я тебе первому её блюда отправлю.

– Избавь меня от этого. У меня своя отравительница появилась.

Это на меня намёк? Я ведь не травила! Вазой шибанула, вилочкой проткнула… Немножечко машину разбила. И компьютер.

Отравить я ещё не успела!

Не надо мне идей раньше времени подсовывать.

Я стараюсь шутить у себя в голове, но зубы чечётку выплясывают. Мне действительно страшно.

Эта атмосфера, разговоры… Даже воздух тяжёлым становится, давит на плечи. Всё очень не хорошо.

– Но по Лешему решать надо, – Эмир возвращает разговор в нужное русло. – Он рискнул к нашим складам полезть.

– Порешаем, – обещает Марат с кровожадной ухмылкой. – По старинке. Людей соберём. Нахуй их в землю втолкаем. И остальные не сунуться.

В землю… Как убить? Похоронить?!

Я сглатываю, мне хочется зажать уши, чтобы не слышать. Они говорят о смерти так буднично, как будто это не человеческие жизни, а мусор.

Пальцы Марата лениво барабанят по подлокотнику, пока Эмир выкладывает план. Лицо неподвижное, глаза тёмные, изучающие.

Я ощущаю, как дыхание сбивается, как в груди расползается паника. Меня бросает в жар, а затем в холод.

Всё тело покрывается мурашками. Я осознаю, что Марат – не

просто опасный. Он бандит.

Самый настоящий бандит!

Преступник.

Дикий, Леший… Это ведь точно клички какие-то. Как у бандитов и бывает. И получается…

Я содрогаюсь, словно кто-то бьёт двести двадцать по нервам. Под ложечкой сосёт, вызывая приступы тошноты.

Я со страхом поворачиваюсь к мужчине. Может, он притворяется? Вдруг решил меня напугать?

Его лицо сосредоточено, желваки дергаются. Мужчина прищуривается, затягиваясь сигаретой.

– Значит, завтра устроим налёт, – выдыхает он.

Сизый дым поднимается вверх, а моё сердце булыжником летит вниз. Не шутит он. Это всё взаправду.

Марат Кафаров – будущий политик и жених моей сестры – он преступник.

Теперь я это знаю.

Мужчина чувствует мой взгляд. Поворачивается. Уголки его губ ползут вверх в ухмылке. Медленно, лениво. Глаза вспыхивают интересом.

И он знает, что я знаю.

– Пожалуй, теперь ты будешь сговорчивее. Да, галчонок?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16.

Я сижу тихонько. Вот прям честно-честно. Дышу через раз и то громкость контролирую. Потому что страшно. Потому что до моего воспалённого мозга наконец-то доходит ужас всего происходящего.

Доходит то, куда и как я попала. А ещё... Ещё с ним связался отец. Вся наша семья от бандита зависит, а моя родная сестра с ним породниться хочет. Кошмар же.

Ну кто нормальный вообще решит с таким, как Марат, родниться? Сама мысль об этом вызывает у меня желание сбежать куда-нибудь на край света. Желательно с железной дверью и кодовым замком.

И тут происходит то, чего я совсем не ожидала. Вот вообще.

Мой телефон начинает громко разрываться на всю комнату.

Громко. Очень громко. Я кривлюсь и тихонько про себя ругаюсь.

Оба мужчины моментально оборачиваются на меня. И этот их взгляд… Мамочки, я уже себя похоронила в мыслях. А ещё я икать начинаю. Громко. Пугающе громко.

Со мной такое бывает, когда я вот прям очень сильно перенервничаю. Нечасто, но случается. А тут как раз именно тот случай.

— Отвечать будешь или просто музыку послушаем? — голос Марата звучит раздражённо, его взгляд холодный, даже ледяной.

Я нервно растягиваю губы в улыбке. Сказать бы ему в ответ… Ох, я бы сказала! Но, кажется, желание жить всё-таки сильнее моего острого языка.

Я достаю из сумочки телефон, чувствуя, как у меня начинают дрожать руки. Глаза падают на экран, и я тут же внутренне проклинаю свою судьбу. Чёрт, Антон! Анто-о-о-он! Твою же мать! Он решил окончательно меня угробить, да?

Я чувствую, как Марат тут же взглядом на экран зыркает. Он делает это настолько быстро, что я даже не успеваю его прикрыть рукой. Куда там.

Его выражение лица меняется моментально. Если бы взглядом можно было убивать, Антоша бы уже окочурился.

— Отвечай, чего застыла? — его голос звучит уже не просто холодно. Там теперь какая-то скрытая угроза.

Я поднимаю взгляд на него и тут же опускаю. За собой бы так следил.

— Ну? — повторяет он, поднимая бровь. — Галчонок, не тяни.

Сглатываю ком в горле. Включаю режим: «Я не я и хата не моя».

— Это… Эм… Это неважно, я потом перезвоню. Вы продолжайте... Важные поставки и.... — это всё само собой вырывается. Но судя по тому, как взлетает бровь Марата, мне лучше заткнуться. Пальцы с трудом на экране кнопочку «ответить» находят.

Сердце в груди стучит так громко, что, кажется, его слышно за пределами этой комнаты.

Телефон чуть из дрожащих пальцев не выпадает, и я чувствую, как по спине пробегает ледяные мурашки.

— Антон, я немного занята и… — пытаюсь начать, но друг меня перебивает.

— Ярина, это пиздец. Полный пиздец.

Голос Антона дрожит. Я знаю Антона очень давно. Видела его злым, весёлым, даже в панике. Но сейчас… Сейчас в его голосе что-то новое. Страх? Нет. Ужас.

— Что случилось? — спрашиваю, стараясь держать голос ровным. Но на самом деле меня уже начинает потряхивать.

— У нас дома обыск. Офис отца опечатан. Самого отца сначала избили, а когда он потерял сознание, его просто уволокли. Яра, это всё Кафаров.

От его слов внутри всё холодеет. Горло перехватывает так, что на мгновение я не могу ничего сказать. Только молча поднимаю взгляд на Марата. Он смотрит на меня в упор, будто пытается прочитать каждую мою мысль.

— Почему? — сглатываю громко. — С чего ты взял?

— Они сказали, что Кафаров привет передавал. И что это только начало. Это за ту грёбаную флешку, Яра.

Неужели... Марат узнал, кто именно меня тогда подослал и таким образом наказывает?

— Антон, — я пытаюсь что-то сказать, но он перебивает.

— Мне с ним встретиться нужно. Поговорить. Они же отца убьют, Яра. Помоги. Договорись о встрече. Ты же с ним… ты же можешь. Я понимаю, что много прошу. И я бы не стал. Но я боюсь, что они и правда отца убьют. У него сердце слабое.

Взгляд мужчины, который сидит напротив, будто вдавливает меня в кресло. У меня внутри всё сжимается в тугой узел. И как мне с ним договорить, чтобы он мне голову не снёс?

— Я не… Я не знаю, что смогу сделать. Но я постараюсь.

— Спасибо, Яра, — Антон выдыхает в трубку, словно я только что спасла его. А может, действительно спасла. Но вот себя…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16.1

Я сижу на месте, будто вросла в этот чёртов диван. Меня трясёт. Горячие волны жара сменяются ледяным ознобом.

Внутри всё сжимается в тугой комок, и с каждым новым вдохом мне кажется, что воздух становится гуще, тяжелее, будто я вдыхаю не кислород, а мокрый цемент.

В ушах вибрирует испуганный голос Антона. Его просьба. А как я могу попросить?

Бросаю взволнованный взгляд на Марата. Как мне… Он же не согласится!

А если согласится – то последствия будут ещё хуже.

– Чё-то собираешься говорить, галчонок?

Я пытаюсь выдавить хоть слово, но горло сдавливает. А передо мной всё ещё эта сцена: как они говорили о смерти, о тех, кого «надо в землю втолкать».

Мой взгляд мечется между Маратом и Эмиром. Два властных, жёстких человека, два мужчины, которые решают чужие судьбы, даже не задумываясь о последствиях.

Я медленно мотаю головой.

Не смогу сейчас ни слова выдавить.

Марат дёргает плечом, возвращаясь к разговору. Словно не слышал ничего из того, что Антон орал в трубку.

Мамочки, как же выбраться из этого пиздеца?

– Это несложно будет провернуть, – доносится голос Эмира, словно из-под толщи воды. – Людей подготовлю, а ты сам реши, как дальше двигаем. Мне похер. Главное, чтобы закончилось.

– Завтра утром, – кивает. – На созвоне. Поднимайся, галчонок.

Моё сердце бьётся так, будто вот-вот вылетит из груди. Я чувствую, как мои пальцы цепляются за ткань джинсов.

Я поднимаюсь на ватных ногах, и он тут же оказывается рядом. Чувствую тепло его ладони на своей пояснице. Оно обжигает.

Его пальцы горячие, давят сквозь тонкую ткань, отправляя по телу разряды, похожие на удары тока.

Я сглатываю, стараясь не обращать внимания, но это невозможно. Марат ведёт меня, и с каждым шагом я осознаю, что ситуация ахтунг.

Как мне просить Марата пощадить друга, когда я сама близка к инфаркту?

В голове прокручивается тысяча вариантов. И все они заканчиваются примерно одинаково – меня выносят отсюда вперёд ногами.

Или Марат скалится и выдвигает свои извращённые желания. Или просто молча давит взглядом, пока у меня поджилки трясутся.

Если я пообещаю его больше вазочкой не бить – Марат прислушается?

Кафаров давит сильнее на мою поясницу, заставляя ускориться. Мы быстро проходим через клуб.

Я вздрагиваю, когда замечаю того самого мужика – того, кто говорил про торги. Хотел купить меня…

Я судорожно цепляюсь за Марата, вжимаюсь в его бок сильнее, чем нужно. Чувствую его ухмылку. Конечно. Ему же нравится, что я его боюсь. Что ищу защиты у него же.

Извращенец.

Мы выходим на улицу. Я вдыхаю ночной воздух, но легче не становится.

Я украдкой бросаю взгляд на Марата, затем снова отвожу глаза. Глубокий вдох. Ещё один. В груди жжёт, а сердце колотится так, что его стук отдаётся в висках.

Я не решаюсь заговорить. Мне нужно попросить его. Мне нужно сказать. Но язык прилипает к нёбу, а в голове мелькают тысячи возможных исходов.

Каким тоном? Какие слова выбрать? Как сделать так, чтобы он не разозлился?

Но он замечает. Конечно же, замечает.

– Ну? – усмехается. – Ты будешь что-то базарить? Или чисто пялиться решила?

– Я… – выдыхаю, но воздух сразу становится вязким, трудным для вдоха. – Мне…

Марата останавливается у машины, оставаясь близко ко мне. Слишком. А ладонь продолжает скользить по моей спине.

– Антон, – выдыхаю наконец. – Ты похитил его отца…

Я запинаюсь, не зная, как продолжить. Но мне и не нужно. Марат прищуривается.

И ухмыляется так, будто он знал, что я, в конце концов, это скажу. Как будто заранее предугадал мои мысли.

– Хочешь, чтобы я прекратил? – его голос глубокий, рокочущий.

Медленно, будто смакуя ситуацию, он подносит руку к моему лицу и наклоняется ниже. Я чувствую, как его пальцы едва касаются моей скулы. Жар от его тела сводит с ума. Сердце дико стучит.

– Да, – говорю я. Голос тихий, почти шёпот. – Прекрати это. Не надо. Они… Антон ничего плохого не хотел… То есть… Не надо вредить никому! Отзови своих людей.

– Ладно, – хмыкает он.

– Ладно? Правда?!

Кафаров смеётся. Глухо, низко. Взгляд его глаз сверкает тёмным азартом.

Я не могу поверить в услышанное? Он

только согласился? Вот так просто?

И я зря целый часовой диалог в голове прописала?

Фух.

– Ты подозрительно добрый, – хмыкаю.

– Разве? – его губы растягиваются в хищной ухмылке. – Всё просто. Я отстану от него. Пристану к тебе.

– Что?

– Ох, галчонок, – его тон одновременно насмешливый и опасный. – Ты ж понимаешь, что за всё надо платить? И за мою помощь тем более.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17

Я хлопаю ресницами, до сих пор не веря в услышанное. Вот так просто? Он отстанет от Антона? Не будет ломать ему жизнь, давить, запугивать?

А потом до меня долетает смысл его следующих слов. И я… замираю.

— Пристанешь… ко мне? — мой голос звучит хрипло. Сердце делает кульбит, срываясь в паническое биение.

— Ты же умная девочка, — Марат скалится. — Должна понимать, что никто и ничего не делает просто так.

Мне хочется сорваться на истерический смех. Это же шутка, да? Он просто издевается.

Отличный выбор! Просто супер! Кафаров предлагает мне расплатиться собой. Ну а чем же ещё? Деньги, машины, недвижимость? Нет. Ему интереснее играть в свою любимую игру, держать под контролем, ощущать власть, дёргать за ниточки.

Я сжимаю кулаки, но руки всё равно дрожат. Меня бросает то в жар, то в холод.

— Я… — мой голос предательски садится, — и что, по-твоему, я должна…

— Ох, галчонок, — его ладонь скользит по моей скуле, заставляя меня

вздрогнуть. — Удиви меня. Догадайся.

Я чувствую, как моё лицо наливается краской.

— Ты же несерьёзно?! — выпаливаю.

— Почему? — Марат ухмыляется, наклоняясь ближе. — Мне кажется, это честный обмен.

— Это отвратительно!

— Нет, отвратительно — это когда тебя продают лысому хряку из клуба. А со мной ты можешь даже удовольствие получить.

— Марат! — я пытаюсь отстраниться, но он не даёт мне шанса.

Его ладонь переходит на затылок, пальцы переплетаются в волосах. Я не могу дёрнуться, не могу увернуться. В его глазах снова это проклятое пламя, которое пугает меня больше всего.

— Так что, галчонок? — он проводит большим пальцем по моей нижней губе. — Давай, скажи мне: готова стать моей рабыней ради помощи дружку? Если я не ошибаюсь, то во всей этой ситуации ты оказалась с его подачи. Твоего друга и его папаши. Который сам не смог ничего сделать и придумал только рискнуть тобой.

Сердце в груди грохочет как ненормальное. Здравый смысл орёт, что Марат прав. Он говорит чистую правду. И я должна прислушаться. Потому что если унять панику, то, кажется, что там даже где-то сквозит маленькая надежда на спасение. На свободу. Но... В голове всё ещё звучит жалкий голос Антона. И я ведь не смогу себе простить... Если я могу спасти и не спасу...

Боже, ну почему я такая?! Почему не умею думать только о себе?!

— Будут какие-то правила? Условия? Это же не пожизненное рабство и...

— Пока мне не надоест с тобой играть. Или пока не сломаю.

Мне кажется или Марат эти слова уже с яростью произносит?

— Ты… ты ублюдок, — шепчу.

— Возможно, — соглашается. — Но зато я честный. Выбор за тобой.

Где-то в груди сжимается болезненный ком. Я чувствую, как паника начинает накрывать меня с головой. Я в ловушке. Я уже проиграла.

Потому что… как такового выбора у меня вообще нет.

— Хорошо.

Я стою перед ним, как жертва перед хищником. Только вот хищник явно не в духе.

Марат не двигается, его глаза сужаются. Он смотрит так, что мне бежать хочется, вопя о помощи.

Ему не нравится, что я... Он не ожидал, что я и правда могу начать это обсуждать?

Он рассчитывал, что я откажусь.

А я… я выбрала Антона.

— Повтори, — его голос низкий, срывается на рык.

Я сглатываю, чувствуя, как всё внутри сжимается от страха.

— Я… я согласна, — произношу медленно, но отчётливо.

И в следующую секунду меня дёргает вперёд. Это Марат пальцами мою руку сжал и на себе резко дёрнул.

Я глухо вскрикиваю, когда оказываюсь прижатой к Марату так плотно, что чувствую, как ярость по его венам проносится яркими вспышками...

Он не просто дышит тяжело. Он злится. По-настоящему.

— Ты серьёзно? — его рука касается моей щеки, но в этом движении нет нежности. Ощущение, как будто он хочет очень сильно сжать. Прибить. Причинить боль. — Согласна ради этого еблана Антона на всё?

"Антона" он выделяет особым тоном, каким-то насмешливо-издевательским.

— Он мне дорог, — говорю упрямо.

Марат сжимает пальцы на моём затылке, болезненно натягивая волосы. Я вскрикиваю, но он тут же наклоняется ближе.

— Значит, дорог? — его губы оказываются возле моего уха. Я чувствую его горячее дыхание, от которого по телу пробегает предательская дрожь. — И что у тебя с ним было?

— Что?! Ничего! — в панике выдыхаю. — Я просто…

Он уже не просто злится. Он кипит от ярости.

— В машину, — бросает резко.

— Что?

— В машину, блядь!

Он толкает меня вперёд, но не грубо, а просто направляет.

Я послушно иду за ним, потому что вижу — сейчас лучше его не злить. Он и так на грани.

Когда я сажусь в машину, его рука в последний момент удерживает меня. Заставляет замереть на месте.

— Запомни, галчонок, — его голос низкий, почти шёпот. — Теперь ты принадлежишь мне. А что я делаю со своими вещами — решаю только я.

Я в полнейшем ужасе в машину сажусь. Вздрагиваю, когда он захлопывает за мной дверцу так, что, кажется, машина дёргается.

Следующие секунды проходят в тишине, пока он резко обходит машину и занимает водительское место.

Двигатель рычит, как и сам Марат. Он заводит машину так резко, что я вжимаюсь в кресло.

— Куда мы едем? — шепчу, не узнавая своего голоса.

Марат молчит. Смотрит прямо перед собой, сжимая руль так, что костяшки пальцев белеют.

— Ты же хотела его спасти? — бросает он сквозь стиснутые зубы.

Машина резко срывается с места. Я сжимаю ремень безопасности, понимая только одно.

Я разозлила Кафарова.

И это может стоить мне гораздо больше, чем я ожидала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17.1

Я сижу в машине, сжимаюсь в кресле, будто это может спасти меня. Воздух в салоне сгущается, становится вязким, как патока. Дышать трудно.

Марат молчит. Внутри него бушует что-то тёмное, едва сдерживаемое. Я это вижу – в его сжатых кулаках, в напряжении челюсти, в том как его пальцы барабанят по рулю, пока машина несётся по пустой ночной дороге.

Мне конец. Мне прям совсем конец!

Я представить не могла, что Марат отреагирует так. Он ведь получил всё желаемое! Почему так себя ведёт?

Словно моё согласие его во взбешённого зверя превратило!

Меня бросает то в жар, то в холод. На языке вертится тысяча слов, но ни одно не вырывается наружу.

– А мне… Мне домой наверное… Папа ждёт…

– Домой?! – рявкает, стискивая сильнее руль. Сейчас вырвет… – Давай, хули. Звони. Предупреди батю, что будешь за гандона своего расплачиваться.

– Я…

Задыхаюсь от мысли, что отец хоть что-то узнает о происходящем. И я буду снова выслушивать, что всё моя вина.

Я сглатываю, нервно тереблю край футболки.

– Нет… Не ему… То есть… – я запинаюсь, чувствуя, как его взгляд резко обрушивается на меня. Чёрный, тяжёлый. – Просто думаю…

– О чём? – его голос низкий, рокочущий, отдаётся внутри, будто перекатывающийся гром.

О том, что я дебилка. О том, что могла бы хотя бы попытаться сбежать.

О том, что, может, если бы я взмолилась, он бы отпустил меня.

Но я знаю правду. Кафаров не из тех, кто отпускает.

– О том, что ты урод, – бурчу в конце концов, даже не осознавая, что говорю вслух.

Громкий смешок. Опасный, ленивый. А после Марат резко бьёт по тормозам. Я лишь успеваю вскрикнуть, как его пальцы сжимают мой подбородок.

Грубым движением мужчина разворачивает меня к себе. Нависает, заставляя трепетать от его близости.

– Повтори, – требует, склонившись ближе.

Я замираю, чувствуя его дыхание на своей коже. Горячее, обжигающее.

Губы чуть дрожат от его близости. Он смотрит на меня как на добычу, уже пойманную, но всё ещё трепыхающуюся.

Мне нужно что-то сказать! Оттолкнуть. Выскочить из машины и перебраться жить в монастырь.

Но вместо этого я остаюсь сидеть, вжимаюсь в кресло, ощущая, как его палец медленно скользит по моей щеке.

– Дрожалка у тебя отменная, – усмехается он зло. – И куда делась вся твоя храбрость, а, галчонок?

– Она… Она в отпуске, – шепчу я, не в силах отвести взгляд.

– Долгосрочном? – он продолжает скользить пальцем по моей коже, изучает, словно дразнит, играет. А я едва сдерживаю паническую дрожь.

– Возможно… – мой голос срывается.

– Судя по тому там же отдыхает, куда и твои мозги сбежали.

Я зло прищуриваюсь. Жаль, что у меня нет вазы! Отличное средство разговоров с этим мудаком.

Я даже не понимаю, как это происходит, но его рука уже у меня на затылке. Он чуть наклоняет мою голову, заставляя смотреть прямо в его глаза.

– Запомни, – его голос обволакивает меня, заставляя сердце пропустить удар, – с этой секунды ты моя. Как сказал – так и будет. Попробуешь спорить, кусаться, снова начать бить меня вазами – я сделаю так, что тебе самой захочется быть послушной. Поняла?

– Погоди! – в панике выпаливаю я, пытаясь отпрянуть. – Это не значит, что…

Но Марат уже тянет меня к себе. Ловит за руку, зажимает запястье, его губы чуть трогаются в усмешке.

– Это значит, что ты делаешь то, что я скажу, – голос его обволакивает меня тёплым бархатом, но в нём скрыты стальные ноты.

Я резко выдыхаю, но сопротивляться не решаюсь. Мы подъезжаем к дому, и он рывком открывает дверь, велит выходить.

– И что ты… – дыхание перехватывает. – Что ты скажешь…

– Что захочу. Во всех позах тебя покручу. Будешь в следующий раз думать, блядь. Чё и ради кого предлагаешь.

Меня бросает в жар. Слова проникают под кожу, пульсируют в голове. Мужчина обхватывает мою шею.

Нежно, но так, что мурашки тут же пробегают по всему телу. Я чувствую его тепло, его силу.

Он не сжимает, не угрожает, но одного его касания достаточно, чтобы меня парализовало.

– Может, ты не так уж и против? – его губы почти касаются моего уха. Он говорит медленно, смакуя каждое слово. – А, галчонок?

– Ты… Ты извращенец! – выдыхаю я, наконец-то находя голос. Меня бросает в жар, в лицо приливает кровь.

– А ты, оказывается, умная, – усмехается он.

И в этот момент его ладонь сжимает моё бедро.

Я резко подскакиваю, пытаясь вырваться, но он крепче прижимает меня к сиденью. Его взгляд горит дьявольским огнём, на губах играет опасная ухмылка.

Я трясусь, но собираю всё своё мужество, прижимаюсь спиной к двери, пытаясь создать хоть какое-то расстояние. Он только ухмыляется.

Я резко поднимаю голову, ловлю его взгляд. В нём столько силы, столько опасности, столько насмешки.

Игра. Он играет мной. Он наслаждается этим моментом.

Я замираю. Если я скользну к двери? Попробую его пнуть? Или…

– Галчонок, – его голос звучит угрожающе тихо. – Только попробуй.

Он читает мысли? Но я вот только попробую… Разочек…

Интересно, можно с помощью магнитолы устроить пожар? Я буду очень стараться!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18.

Я настолько на панике, что только сейчас понимаю, что Марат меня ко МНЕ домой привез. Божечки! Спасение так близко. Всего несколкьо метров и...

Я не успеваю даже моргнуть, как оказываюсь у него на коленях. Марат притягивает меня резко, уверенно, словно решил, что мне здесь самое место. Его рука вцепляется в мои волосы, наматывает их на кулак, и я ощущаю болезненное, но до жути приятное натяжение.

— Послушной, галчонок. Ты будешь послушной, — хрипло произносит он.

Я пытаюсь отстраниться, но хватка Кафарова становится крепче. Он держит меня так, как будто я его собственность, и внутри что-то неприятно вздрагивает. Я должна его ненавидеть. Должна чувствовать отвращение, ярость, желание сбежать. Должно тошнить.

Но ничего этого нет.

Внизу живота разливается сладкое, томительное напряжение. Волоски на теле встают дыбом, когда Марат наклоняется ближе, его дыхание горячей волной обжигает кожу. Я чувствую, как его губы касаются моих, мягко, дразняще. Как язык скользит по ним, добиваясь ответа.

Губы приоткрываются сами.

Грёбаный рефлекс.

Его язык проникает внутрь, требовательный, властный, без шансов на сопротивление. Жар от его тела прожигает каждую клеточку моей кожи. Я хватаюсь за его плечи, сама не осознавая, что это — попытка оттолкнуть или, наоборот, удержаться.

Божечки, спаси и сохрани.

Именно с таким наставлением я вцепляюсь в его нижнюю губу и сжимаю зубы. Сильненько так.

— Сука! — рявкает Марат, резко отстраняясь, дёргая меня за волосы.

Я чувствую, как воздух со свистом прорывается через мои губы, грудь быстро вздымается и опускается, но я ещё держусь.

Пальцы лихорадочно шарят по панели, нащупывают что-то твёрдое, и тут вдруг…

БАХ!

Музыка грохочет на весь салон. Какая-то ужасная песня, от которой мои уши готовы свернуться в трубочку.

Я кривлю носик. Ну и вкус у него… ужасный.

Марат замирает, переводит взгляд с меня на магнитолу, а потом обратно. В глазах вспыхивает что-то очень нехорошее.

— Я случайно! — визжу, понимая, что его выражение лица не сулит мне ничего хорошего. — На инстинктах!

Но я всё ещё на его коленях. И судя по тому, как напрягаются его пальцы на моей талии, спрыгнуть у меня нет ни единого шанса.

— На инстинктах? — протягивает Марат, а я вздрагиваю от его голоса. — Может, ещё раз проверить, что у тебя там на инстинктах?

— Не надо! — я поспешно размахиваю руками. — Уже поздно! Мы у моего дома! Сестра может увидеть!

Марат скептически прищуривается, но я торопливо продолжаю:

— Ясмина очень послушная и правильная! Она в своей комнате, она может нас заметить! Марат, прошу, только не так… Я не хочу портить отношения с сестрой. Я…

Он качает головой усмехаясь.

— Нужно было раньше думать, галчонок. Твоя проблема в том, что ты никогда не думаешь о последствиях своих поступков.

Я собираюсь возразить, но тут же слышу крик и громкий смех снаружи.

Марат хмурится, поправляет зеркало заднего вида, а я тут же прищуриваюсь, пригибаюсь, чтобы лучше рассмотреть происходящее.

— Это там ещё что? — голос Марата звучит хрипло.

Я сглатываю, чувствуя, как внутри поднимается тревога.

— Это Ренат, — произношу почти шёпотом.

— Это его друзья? — уточняет Марат, но по его тону ясно, что он уже понял ответ.

Я нервно закусываю губу, взгляд не отрывается от худощавой фигуры подростка, сжавшегося под фонарём.

— Нет, — выдыхаю. — Это ублюдки местные.

Сердце сжимается ещё сильнее, когда один из парней толкает Рената в плечо. Тот пятится, но убежать не пытается. Я знаю почему. Потому что он упрямый. Прошлый раз это закончилось скорой. Швами и бедной бабушкой, которая еле это пережила.

— У Рената отца недавно посадили, — говорю быстро, боясь, что вот-вот произойдёт что-то страшное, и я не смогу это остановить. — Он остался с бабушкой. Один. Без защиты. Эти уроды теперь издеваются над ним, постоянно поджидают, бьют, унижают…

Я не могу оторвать взгляда. Меня внутри выворачивает от бессилия. Я не знаю, как помочь. Я даже себе помочь не могу, но…

Трепет в голосе меня выдаёт. Я слишком переживаю за этого парня. Он же совсем ребёнок. Они смеются, обступая его

плотным полукругом. Один из них выхватывает у Рената рюкзак и бросает его на землю. Второй пинает. Что-то звонко гремит о тротуар. Парень сжимает кулаки.

Я чувствую, как подо мной напрягаются мышцы Марата. Он выдыхает медленно, глухо. И прежде чем я что-то успеваю сказать, он резко хватает меня за талию и пересаживает на соседнее сиденье.

Я только моргаю, даже не успев сообразить, что происходит.

— Пятеро на одного как-то гниловато, — бросает Кафаров. Его голос стальной, опасный. — Сейчас я уровняю силы.

И с этими словами он выходит из машины, захлопывая за собой дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18.1

Я остаюсь в машине, боясь даже пошевелиться. Пальцы сжимаются на ткани джинсов, ногти врезаются в колени. Я наблюдаю за происходящим через зеркало заднего вида. И дышу нервно, как носорог. Но я правда переживаю.

Нет, не за Марата. Тут скорее о местных хулиганах беспокоиться нужно. Потому что Кафаров им всем направление к психологу выпишет. Я за Рената переживаю. Эти отморозки столько времени над ним издеваются.

Марат уверенным шагом подходит к компании парней. Его походка ленивая, но в каждом движении чувствуется опасность. И эти парни это понимают.

Один из них, тот, что толкнул Рената, делает шаг вперёд. Он пытается выглядеть уверенным, но я вижу, как его пальцы подрагивают. Он говорит что-то резко, грубо. Ещё один закидывает руки за голову, пытаясь сделать вид, что ему безразлично. Но их взгляды мечутся, выдавая внутреннее напряжение.

Марат не отвечает сразу. Он останавливается, слегка наклоняет голову, будто разглядывает их, оценивает. Потом лениво, медленно произносит несколько фраз. Я не слышу, что именно, но вижу, как меняются их лица. Как снисходительная ухмылка слетает с лица одного, как второй нервно сглатывает, а третий делает шаг назад.

Они переглядываются, но уже не такие наглые. Что он им сказал? Почему один из них вдруг бросает взгляд через плечо, словно оценивает пути отхода? Перепуганные, они начинают пятиться, отступают, не сводя глаз с Марата, как будто он сейчас бросится на них и разорвёт.

А он просто стоит. Спокойный, не двигается. Только взгляд тяжёлый, прожигающий. Я никогда не видела ничего подобного. Ни одной драки. Ни одного удара. Только слова. Но эти слова оказались сильнее кулаков. Потому что в следующую секунду они просто разворачиваются и уходят. Не бегут, но быстро удаляются не оглядываясь.

Я выдыхаю, даже не осознавая, что задерживала дыхание. Ренат остаётся на месте. Он напряжён, но держится. Марат медленно поворачивается к нему, что-то говорит. Парень сначала сжимает губы, будто не хочет отвечать, но затем кивает. Говорит в ответ. Что-то короткое, но, судя по всему, важное.

Я смотрю, как они говорят. Как Ренат сначала стоит, скрестив руки на груди, словно готовится к удару, но затем медленно расслабляется. Его плечи чуть опускаются, он смотрит прямо на Марата, будто что-то понимает.

А потом… они пожимают друг другу руки.

Меня это выбивает.

Что? Они… договорились? О чём? Как так? Это вообще кто? Кафаров? Человек, который со мной договориться не может, договорился с ребёнком?

В груди что-то сжимается. Это странное ощущение, когда представление о человеке начинает трещать по швам. Когда ты думаешь, что он просто чудовище, а потом видишь его с другой стороны. Я не знаю, что именно он сказал Ренату, но… парень впервые за всё это время выглядит не таким одиноким.

Марат поворачивается и идёт обратно к машине. Он не торопится, будто знает, что я смотрю. И почему-то мне вдруг не хочется, чтобы он видел, как я на него таращусь.

Потому что я всё ещё не понимаю, как к нему относиться.

— Что ты ему сказал? — выпаливаю сразу, как только Марат в машине оказывается. Хотя хотела же тихо сидеть. Ну вот что мне с собой делать, а?

Марат хмыкает.

— Ты всегда такая любопытная?

— А ты всегда такой загадочный? — парирую в ответ.

Он усмехается, но в голосе ленивое раздражение.

— Если ты хочешь попасть домой, то у тебя как раз сейчас есть такая возможность. — Кафаров окидывает меня ленивым взглядом, и по коже тут же мурашки пробегают. — Но если хочешь поехать со мной и начать отрабатывать косяки, я только за.

Я моргаю, рот открываю, чтобы сказать ему, что он козёл. Но тут же язык прикусываю.

— Спокойной ночи!

Быстро выпаливаю и из машины выбегаю под его громкий смех.

Я захожу в дом так тихо, как только могу. Осторожно приоткрываю дверь, крадусь на цыпочках, стараясь не задеть ни одну скрипучую половицу. Воздух в доме густой, тягучий от тишины, и каждый мой шаг кажется громом среди этой неподвижности.

Я прижимаюсь к стене оглядываясь. Темно. В коридоре никого. Может, повезёт? Может, Ясмина уже спит, и мне не придётся оправдываться, врать или… я

даже не знаю, что делать, если вдруг столкнусь с ней.

Медленно поднимаюсь по лестнице. Ступеньки предательски поскрипывают, но я замираю на каждом звуке, прислушиваясь, не проснулся ли кто. Мои нервы натянуты до предела. Я буквально чувствую, как сердце громко бьётся в горле.

Добравшись до своей комнаты, я выдыхаю. Всё, теперь я в безопасности. Осталось только заскользнуть внутрь, и никто не узнает, что я вернулась так поздно.

Дверная ручка холодная. Я осторожно поворачиваю её и, задержав дыхание, открываю дверь. Прохожу внутрь, не включая свет сразу, позволяю глазам привыкнуть к темноте. Тишина. Никого. Всё хорошо. Всё спокойно.

Я уже расслабляюсь, мысленно себя хвалю за успешную операцию «Бесшумное проникновение». Нажимаю на выключатель, и мягкий свет заливает комнату.

Визг срывается с моих губ.

На моей кровати, скрестив руки на груди, сидит Ясмина. Её строгий взгляд вонзается в меня, как острое лезвие.

— Ясмина?! — я хватаюсь за сердце. — Ты чего тут сидишь в темноте, а?!

Она медленно моргает, чуть склоняя голову.

— Жду тебя.

У меня внутри всё сжимается. Ох, чувствую, меня сейчас будут допрашивать. Причём без права на адвоката.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19.

— Где ты была так поздно? — голос сестры полный сдерживаемой злости.

Её взгляд прожигает меня насквозь, а челюсть напряжена.

— Ты лучше меня ответ знаешь, — я скрещиваю руки в ответ, пытаясь выглядеть спокойно. — Меня сосватали на работу к твоему жениху. К большому сожалению, Марат трудоголик. Я тебе сочувствую. Придётся сидеть дома одной.

— А это не твоя забота! — выплёвывает Ясмина, вскакивая с кровати.

Она начинает расхаживать по комнате, её пальцы подрагивают. Я знаю этот жест. Она злится, но не может сказать всё прямо.

— Ясмина, если это всё, то я хочу спать. Я очень сильно устала, а утром мне обратно…

— Отчего ты устала?! — резко перебивает она. Я вижу, как подрагивают её губы. Как долго она здесь сидит? Как долго себя накручивает?

— От работы, — раздражённо выдыхаю в ответ. Моё терпение на исходе.

— Я видела его машину под домом! — она почти визжит.

Я глубоко вдыхаю. Именно этого я боялась. Она видела. Вопрос в том, как много. Чёртом Марат, я же его просила! Этот мужчина просто мастер создавать мне проблемы.

— Кафаров меня подвёз, чтобы я не вызывала посреди ночи такси, и…

— Как мило! — сестра злобно ухмыляется. — А кого ещё он лично подвозит?!

Ясмина сверкает глазами, и по её лицу видно, что ревность разрывает её изнутри. Она вот-вот взорвётся.

Я делаю пару шагов назад, пытаясь удержаться от ответного взрыва. Я же невиновата, что меня теперь связали с этим человеком. Но сестре это не объяснишь. В её глазах я предательница.

— Ты ведёшь себя как сумасшедшая, — говорю устало. — Ясмина, серьёзно? Ты злишься, потому что он подвёз меня? Это даже не моя инициатива! Это он!

— Конечно, он! — она громко вздыхает, останавливаясь и впиваясь в меня яростным взглядом. — Марат всегда делает только то, что хочет. А вот ты, кажется, слишком легко попадаешь под его влияние!

— Бред! — я почти смеюсь от абсурдности её слов. — Ты себя слышишь? Я работаю на него, Ясмина. У меня нет выбора. И если бы у меня был, я бы вообще никогда с ним не пересекалась!

Ясмина сжимает губы, но я вижу, что мои слова её не убеждают. Она уже придумала сценарий, в котором я главная злодейка, крадущая у неё жениха.

— Ты ему нравишься? — вдруг спрашивает сестра, и мне приходится моргнуть несколько раз, прежде чем я осознаю смысл её слов.

— Что?

— Ты слышала. — Голос Ясмин становится более напряжённым, почти дрожащим. — Он к тебе тянется? Он тебя хочет?

Я делаю глубокий вдох, пытаясь не потерять контроль.

— Ясмина, это нелепо.

— Ответь!

Я сжимаю зубы, чувствуя, как во мне нарастает раздражение. Неужели она правда думает, что я способна на что-то подобное? Что я даже теоретически могла бы влезть в её отношения?

— Мне плевать, чего он хочет, — говорю холодно. — Меня он не интересует.

— А он?

Я молчу. Потому что на этот вопрос я не могу ответить также уверенно. Потому что Марат — человек, который всегда добивается своего. И я не уверена, что его интерес можно так просто отмести.

Ясмина смотрит на меня в ожидании. В глазах у неё боль. Не злость — настоящая боль. Она сомневается. Боится. Внутри неё рвётся ревность, но ещё сильнее — страх потерять его.

И вот тогда я впервые понимаю, насколько глубоко она в это всё влезла. Насколько сильно вцепилась в эти отношения.

— Я не твой враг, — говорю тише. — Я не хочу его. Мне это не нужно.

Но Ясмина не выглядит убеждённой. Она качает головой, затем смотрит на меня с какой-то отчаянной решимостью.

— Держись от него подальше, — её голос звучит низко, почти угрожающе. — Не вздумай разрушить то, что я строю.

Я ошеломлённо моргаю. Это не просьба. Это приказ.

— С ума сошла? — я качаю головой, не веря своим ушам. — Я не собираюсь разрушать ничего. Но, знаешь, может, стоит спросить у Марата, а не у меня?

Её лицо белеет.

— Ты меня поняла? — повторяет, игнорируя мой вопрос.

Я медленно вдыхаю, подавляя желание закричать. Как же несправедливо всё это.

— Это не ко мне. К отцу иди и скажи, что я не выйду больше на работу, потому что тебе что-то не нравится.

Ясмина смотрит на меня ещё несколько секунд, потом резко разворачивается и выходит из

моей комнаты, громко хлопнув дверью.

Я падаю на кровать, уставившись в потолок. Сердце колотится в груди, мысли скачут по лужайке.

Она мне не верит.

Она всерьёз считает, что между мной и её женихом что-то есть.

И самое страшное то, что сейчас меня сжирает чувство вины изнутри, потому что я не такая белая и пушистая, какой хотела бы казаться...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19.1

Меня трясёт. В голове пульсирует гулко, в груди клубится злость, перемешанная с усталостью.

Всё катится в какую-то пропасть, а я даже затормозить не успеваю. Никаких моих слов не хватит, чтобы переубедить сестру.

И хуже всего, что снова виновата – кто?

Ну?

Правильно! Я. Только я виновата во всём.

Злость прожигает меня изнутри. Я резко подскакиваю, ярость пульсирует в венах. Рывком стягиваю с себя футболку, бросаю её на стул. Следом летят джинсы.

Двигаюсь резко, нервно, будто одежда виновата в моих проблемах. Словно можно вот так, вместе с ней, снять весь этот клубок недоверия, напряжения, ярости.

В груди распирает от накопившихся эмоций. Я сжимаю кулаки, разжимаю. В висках стучит. Меня выбешивает эта ситуация. Ясмина, Марат, отец, Антон. Всё. Абсолютно всё.

Резко натягиваю пижамные шорты, затем такую же майку. Ткань липнет к горячей коже. Мне хочется просто упасть в кровать и провалиться в тёмное, бесконечное ничто. Без мыслей. Без разговоров. Без всей этой грёбаной драмы.

Спать.

И делать вид, что всё нормально.

Но я даже дойти до кровати не успеваю, как дверь в мою комнату распахивается.

– Ты вообще понимаешь, что творишь?! – голос отца гремит, как гром.

Я напрягаюсь, но молчу. Мне не хочется этого разговора. Но, судя по его лицу, у меня нет выбора.

– Где ты была до ночи? – он делает шаг ко мне, нависая сверху, и я ощущаю, как воздух в комнате сгущается, становится тяжёлым. – Тебе мало проблем? Ты позоришь нашу семью! Ты хоть понимаешь, как тяжело мне всё даётся?!

Я сжимаю кулаки, зарываюсь пальцами в постельное бельё. Его слова бьют, колотят по нервам, как молоты.

– Папа, – я тяжело выдыхаю, понимая, что эта ночь явно никогда не закончится. – Я работала. С Маратом. Это всё?

– И он просто так тебя подвозит по ночам?! Ярина, если ты влезла куда-то… Я тебя сам удушу. Прекрати позорить нашу семью.

– Позорить? Каким образом я её позорю? Отправил к Кафарову? Я хожу на работу. Всякие его поручения выполняю.

– До ночи?!

– Ладно. У тебя телефон с собой? Вот позвони Марату и узнай, почему он не уважает ничьё время. И мой рабочий день не нормирован.

Я выгибаю бровь, знаю, что отец никогда этого не сделает. Не станет беспокоить Марата своими нравоучениями.

– Ты хоть немного думаешь о других?! – папа сменяет пластинку. – О сестре? О том, как тебе повезло?!

Ах, вот и оно. Мне повезло.

– Повезло? – внутри меня что-то закипает, что-то горячее, обжигающее. – Повезло?!

– Конечно! Ты живёшь в доме, который я содержу! Ясмин замуж выходит для того, чтобы у нас всё было хорошо. А ты ничего не делаешь, только создаёшь проблемы! Ты не понимаешь, сколько сил уходит на то, чтобы содержать эту семью, а ты… Неблагодарная!

Я чувствую движение у двери и резко поворачиваюсь. Там, в тени, стоит Ясмина. Её глаза покрасневшие, заплаканные. Она смотрит на меня так, словно я разрушила её жизнь.

Мои руки трясутся. Это уже слишком.

Почему мне приходится оправдываться за его поступки, за его пристальное внимание, за то, что он меня не оставляет? Почему я должна страдать от чужой ревности?

Я не просила об этом! Никогда!

– Ты прав, – отвечаю с холодной ухмылкой. Обнимаю себя за плечи в попытке защититься. – Ужасная дочь. Как вы только терпите меня?

– Не паясничай! – рявкает отец. – Довела сестру до слёз. Сама…

– Папочка, я этого не хотела.

Хлопаю ресницами, подражая Ясмин. Получается совсем не похоже, но я стараюсь, ладно?!

И блаженное лицо делаю изо всех сил, словно я только из мультика про принцесс выбралась.

Я люблю сестру, но всему есть предел. И не я это всё начала.

– Очень не хотела, – продолжаю, выпячивая губы. Переигрываю, судя по тому, какой обидой вспыхивает лицо Ясмин. – Скажи, что мне сделать? Сестрёнка переживает, что я слишком много времени с её женихом провожу? Конечно! Конечно, я всё исправлю…

– Ярина… – отец прочищает горло, немного теряясь из-за моего спектакля.

– Наверное, надо уволиться? Да хоть сейчас. Или уехать? Легко, правда. Я уеду на свои курсы, не побеспокою. Вернусь, когда чудесная Ясмин замуж выйдет. Подходит?

– Не перекручивай. Не будет моя дочь непонятно по каким переулкам шляться.

– Но что же тогда делать? Точно надо увольняться. Потому что я не могу быть помощницей Марата и не видеться с ним. Но если так… Позвони ему сам, а?! Хоть раз не обвиняй меня, а реши проблему, которую создала не я. Это ты меня к нему устроил. Ты захотел, чтобы я там работала! Это Ясмин в розовых облаках витает и на всё обижается!

Я оборачиваюсь к сестре, с обидой смотрю на неё. Она видела, в каком я состоянии. И при этом обвинила меня.

Побежала жаловаться отцу на то, что всё не так, как она хочет. Обвинила меня, устроив ночные разборки.

Нечестно ли происходящее по отношению к Ясмин? Да. Но это не моя вина.

Ну, если забыть о проникновении в офис, аккумуляторе, вазе…

Закроем на это глаза. Это Марат ко мне пристаёт. Это он извращенец!

– Ты ему так же жаловаться будешь? – я хмыкаю, сестра дёргается. – Думаешь, Марат оценит такие выступления? Ну, вперёд. Добейся, чтобы он меня уволил. Я только рада буду. Сами. С Ним. Разбирайтесь. Почему нет?

Тишина. Громкая, режущая.

Отец ведёт челюстью. Ясмина поджимает губы.

Я чувствую, как дрожь пробегает по моему телу. Мне больно. Так больно, что я больше не могу дышать.

Я вскидываю руку, указывая на дверь.

– Вон. Оба.

– Ярина! – отец пытается что-то сказать, но я резко отхожу назад.

– Вон из моей комнаты! – голос мой срывается, пронзает воздух.

Ясмина первой отводит взгляд. Поворачивается и выходит. Отец задерживается на секунду, но потом следует за ней.

Я остаюсь одна.

Закрываю дверь, запираю на замок и падаю на кровать.

Глухие всхлипы срываются с губ. Я не знаю, как мне пережить это. Я не знаю, как дожить до завтра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

До завтра, которое будет ещё хуже.

Ведь мне снова предстоит встреча с Маратом.

Глава 20

Я ворочаюсь в кровати, натягиваю одеяло до подбородка, потом скидываю его на пол. В комнате душно. Или просто меня внутри разрывает от гнева и беспомощности. Сон не приходит. В висках пульсирует, мысли скачут, как бешеные.

Сестра. Отец. Их обвинения. Гнев, ревность, разочарование.

Зачем я вообще стараюсь? Всё равно всё всегда будет моей виной. Кафаров тоже хорош. Это из-за него я слушала этот бред. Он сам вечно лезет в мою жизнь, а теперь мне за это прилетает? Нет, ну нормально вообще?!

Я резко поворачиваюсь набок. Снова переворачиваюсь. Не могу найти удобное положение, хотя бы на минуту отключить голову.

Телефон лежит рядом, экран периодически вспыхивает от случайных уведомлений. Я хватаю его, проверяю время. 4:58 утра.

Блин. Уже почти рассвет. Я проспала всего пару часов. И то урывками. Голова разрывается.

Сердце колотится быстро, как после пробежки. Грудная клетка сжимается. Дышать тяжело.

Я не выдерживаю и резко сажусь.

В этом доме я больше не могу находиться. В этой комнате. А как стоит подумать, что на кухне придётся опять встретиться с Ясминой и отцом, так меня вообще подрывает.

Я выдыхаю и решительно встаю.

Где-то в коридоре тихо скрипит половица. Я замираю прислушиваясь. Наверное, отец, который не спит, сидит у себя в кабинете. Или Ясмина, которая тоже не может успокоиться.

Но мне плевать.

Я бесшумно достаю из шкафа одежду — чёрные джинсы, водолазку, кроссовки. Хватаю сумку, телефон. Умываюсь ледяной водой в ванной, но она не помогает. В зеркале я всё ещё вижу свою бледную кожу, тёмные круги под глазами.

Надеваю куртку и выскальзываю из комнаты. Осторожно спускаюсь по лестнице, стараясь не издать ни звука.

На улице свежий утренний воздух. Холод пробирается под кожу и хоть немного отрезвляет.

Я делаю глубокий вдох.

Всё. Уезжаю в офис. Может, хоть там будет тише.

Дорога до офиса проходит в полудрёме. Машин на улицах немного, люди только начинают просыпаться, утро медленно набирает обороты.

Офис почти пуст. Ещё даже охранник у входа лениво зевает, не ожидая никого в такой ранний час. Внутри тишина. Несколько сотрудников уже на месте, но никто не обращает на меня внимания.

Отлично.

Я быстрым шагом поднимаюсь к кабинету Кафарова. Ну не убьёт же он меня за то, что я немного тут посижу? Между прочим, по его вине мне дома ад устроили! Так что как-то переживёт.

Я осторожно открываю дверь, захожу внутрь и сразу падаю в его кресло. Оно огромное, мягкое, такое удобное, что можно провалиться в него и на пару минут забыть обо всём.

Вообще, Кафаров во всём виноват! Если бы не он, не его чёртово появление в моей жизни, мне бы не пришлось ночью выслушивать весь этот бред.

Так что пусть как-нибудь переживёт, что я посижу в его кабинете.

Всё-таки у него в кабинете уютно. Минимум вещей, но всё в тёмных, спокойных тонах. Просторно. Огромное панорамное окно.

Голова всё ещё гудит от мыслей.

Как мне вообще выпутаться из этой ситуации?

Ясмина не успокоится.

Марат тем более.

Отец всегда обвиняет меня во всех смертных грехах.

Самый идеальный вариант — накопить денег и уехать. Но это тоже вопрос. Светит ли мне хоть какая-то зарплата или я тут просто в рабстве на неопределённый срок?

Я открываю глаза и машинально беру с края стола брелок в форме футбольного мяча. Начинаю его крутить в пальцах, задумчиво глядя в окно.

Я сжимаю брелок чуть крепче.

И в этот момент до меня доносится странный звук.

Немеханический.

Резкий, неожиданный.

Где-то снаружи, в холле, что-то грохочет.

Я напрягаюсь, вслушиваюсь.

Странные крики.

Кто-то визжит.

Я замираю.

Что за чёрт?

А потом голос. Холодный, бескомпромиссный, наполненный сталью и угрозой.

— Всё мордой в пол.

Щёлкает затвор автомата.

Меня прошибает холодный пот.

Я не дышу.

Пальцы до боли вжимаются в подлокотники кресла.

Что. Это. За. Дерьмо?!

Что происходит? Это шутка? Или…

Я даже не успеваю додумать, как раздаётся ещё один крик. На этот раз сдавленный, наполненный страхом.

Я судорожно втягиваю воздух.

Шаги. Тяжёлые, уверенные. Несколько пар.

Кто-то бежит. Кто-то, наоборот, с громким глухим

ударом падает на пол.

Меня трясёт.

Я оглядываюсь.

Что делать?!

Куда бежать?!

Я медленно сползаю с кресла, опускаясь вниз. При этом задеваю бумаги на столе Марата.

Они с оглушительным звуком на пол падают. После клавиатура мне по голове бьёт. Я резко дёргаюсь и ударяюсь головой о стол. После этого падает всё. Монитор летит на пол. Я вижу, как экран трескает.

Опять! Да что же это такое?!

Кто-то с ноги распахивает дверь в кабинет.

Замерев, я осознаю: офис накрыли.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20.1

Я сжимаюсь под столом, едва дыша.

В ушах грохочет кровь, сердце срывается в бешеный ритм.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Что за хрень тут происходит?!

Я только хотела спокойно посидеть в кабинете, перевести дух, пережить кошмарную ночь! А теперь…

Теперь в офисе вооружённые люди.

Я инстинктивно вжимаюсь в пол, сжимаюсь, замираю, надеясь, что меня не заметят.

Но мой взгляд тут же падает на чёртов монитор, валяющийся в нескольких сантиметрах.

На разбросанные бумаги.

На клавиатуру, которую я только что умудрилась себе на голову уронить.

— Тут кто-то был. — Голос низкий, холодный, лишённый эмоций.

Я замираю.

Кто-то делает несколько шагов вглубь кабинета. Я слышу, как его тяжёлые ботинки ступают по полу, как шуршат документы под подошвами.

Я закусываю губу, стараясь не дышать.

Если они заметят меня — всё.

Глухой удар. Что-то летит на пол. Я медленно от сердечного приступа откидываюсь.

Молчание.

Тишина — самое страшное.

В голове лишь одна мысль — не дышать, не шевелиться, слиться с этим чёртовым полом!

Но разговор людей, ворвавшихся в кабинет, заставляет кровь застыть в жилах.

— Кафаров ещё не в городе. — Голос ровный, уверенный. — Не мог всё подчистить.

Кафаров? Они его ищут? Действительно, а кого они ещё могут искать в его кабинете?

Чёрт, ну почему я вообще сюда пришла?!

— Ищи флешку. — Второй голос, чуть резче, грубее. — Есть инфа, что она здесь.

— Какого хрена ему инфу, важную здесь, оставлять? — раздражённо бросает кто-то третий.

— Я тебе говорю, она здесь! У него наш человек работает. Передал инфу.

Я сглатываю. Наш человек? Кто? Боже, под Марата копают. Ещё и шпиона внедрили. А он и не знает.

— И как, блядь, в этом пиздеце что-то найти?!

Чьи-то тяжёлые шаги приближаются.

Я слышу, как двигают стул, как кто-то что-то смахивает с полки.

— Флешка замаскирована. — Голос стал тише, но от этого не менее угрожающий. — Под брелок завуалирована. С мячом каким-то.

Брелок. Мяч.

Футбольный.

Как тот, что я держу в руках?!

Твою же мать!

Кровь в жилах застывает.

Я даже дышать перестаю.

Всё внутри холодеет, и только пальцы до боли сжимают чёртов брелок.

Это… это они его ищут?!

Я чувствую, как мои ладони покрываются липким потом, сердце бешено колотится. Ужас накатывает волнами, затапливая каждую клеточку моего тела. Что, если они меня заметят? Что, если я случайно дышу слишком громко?

Я прикусываю губу, стараясь не выдать себя. Только бы они не догадались. Только бы не посмотрели вниз.

Я не могу придумать ничего лучше, чем...

Зажмурившись и три раза мысленно перекрестившись, я оттягиваю горло водолазки и прячу мячик у себя в декольте. Да! Между сисек! Именно так бы сказал Марат!

Мамочки… Ну вот как я умудряюсь во всё это встревать?!

Что мне делать? Если они обнаружат меня, я в ловушке. Выбора не будет. Меня либо убьют, либо заставят сказать, где флешка. А мне нельзя говорить! Я вообще не знаю, какого хрена эта флешка у меня делает! Это вообще случайно получилось! Как и всё, что со мной в последнее время происходит.

Я пытаюсь хоть немного подумать, сообразить, но в голове хаос. Убежать? Но как? Они вооружены. Всё, что я могла скинуть им на головы уже на полу.

Вся надежда на то, что меня не заметят, со свистом тонет в ту же секунду.

Потому что…

На моей лодыжке сжимаются чьи-то пальцы.

Я не успеваю ни дёрнуться, ни закричать.

Рывок — и меня вытаскивают из-под стола.

Мир вокруг переворачивается. Пол ускользает из-под меня, спина ударяется о твёрдую поверхность. Я даже не успеваю вдохнуть.

— А это у нас кто? — раздаётся низкий голос над ухом.

Меня бросает в дрожь.

Я распахиваю глаза и вижу над собой мужчину. Высокий. Здоровенный. Коротко стриженные волосы, тяжёлый взгляд. Грубые пальцы всё ещё сжимают мою лодыжку.

— Ты кто такая? — второй голос, не менее пугающий.

Пальцы предательски дрожат.

— Отвечай, сука! — рывком меня дёргают вверх.

Я вскрикиваю, но тут же стискиваю зубы. Чёрт, надо было оставаться в кровати! Надо было вообще в офис не приходить! А лучше вообще с Кафаровым в этой жизни не знакомиться!

Кафаров, сволочь, если я выживу, я тебя убью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21

Я нервно сглатываю. Сердце бьётся, как бешеное, каждая клеточка моего тела вопит: «Беги!», но я не могу сдвинуться.

Я глубоко вдыхаю и, натянув на лицо невинную улыбку, поднимаю глаза на мужчину:

– Разве не видно? Я из центра ковров. Проверяю, как тут всё устроено.

Тишина. Я чувствую, как атмосфера в комнате становится ещё тяжелее. Их взгляды впиваются в меня, и я понимаю, что шутка не зашла.

Мужик сжимает зубы, скрипит ими, как разъярённый пёс.

– Ты, сука, шутишь? – рычит он и резко наклоняется ко мне ближе. – Повтори-ка.

Я сжимаюсь, но не отвожу взгляда. Чёрт, Ярина, заткнись, умоляю! Но рот уже открывается сам по себе:

– Ну вот здесь ковёр есть. А его нужно обследовать. И вот… – я пытаюсь пожать плечами, но его хватка только усиливается. – Хорошо ли по нему ходят, не обижают ли ворс…

Бритый урод не смеётся. Он щурится, будто решает, сломать мне шею сразу или ещё немного поиграться.

– Ворс? – передразнивает он, приближая лицо так, что я чувствую его отвратительное горячее дыхание. – Ты вообще соображаешь, во что влезла, мразь?

Я стараюсь не выдать дрожь, пробежавшую по телу. Глубокий вдох, выдох. Надо срочно выкручиваться.

– Да честно, я тут вообще случайно! – восклицаю, делая самые честные глаза. – Вот шла такая, шла… Думаю: «А зайду-ка в офис, посмотрю, как живут успешные люди!» Ну и вот…

Щелчок. Затвор.

Бритоголовый выхватывает оружие.

Моё тело пронзает холодный ужас. Я замираю, не дыша, когда мужчина резко наклоняется, сжимая пальцами моё запястье. До боли. Кажется, кости сейчас хрустнут.

– Мы тут не в игры играем, – его голос опускается до пугающего шёпота. – И у меня нет настроения слушать твой базар. Последний раз спрашиваю: какого хера ты тут делаешь? Шлюха Кафарова?

Я зажмуриваюсь на секунду, сердце стучит оглушительно. Всё тело охватывает дрожью. Страх буквально режет на кусочки.

Если они хотя бы заподозрят, что флешка у меня… Если решат, что я как-то связана с Маратом… Мне конец!

– Хорошо, только не смейтесь, ладно? – выдыхаю я, прикусив губу. – Просто… Я на спор залезла в офис. Ну, чисто проверить, смогу ли я…

Я не успеваю договорить.

Удар.

Резкий, болезненный рывок, и меня швыряют вперёд. Я падаю на колени, ладонями упираюсь в пол, кашляю.

Кожа на руках саднит от удара, но это не главное. Главное – я чувствую, как воздух вибрирует от чужой агрессии.

– Эта сучка издевается над нами, – бросает второй голос, полный злобы.

Я поднимаю голову, и в глазах бритого мужика вижу настоящую ярость. Он раздражён. Раздражён мной. Моими словами. Моим поведением.

Плохой знак.

– Развяжи ей язык, – бросает он второму. – Я хочу знать, какого чёрта она делает в кабинете Кафарова.

Моё тело покрывается липким потом. Чёрт. Чёрт. Это не шутки. Они реально готовы причинить мне боль.

И мне нужно что-то придумать.

Срочно.

Но я ничего не успеваю сделать. Меня резко дёргают вверх. Ощущение такое, что суставы выворачивают.

Меня вжимают в стол лицом, так резко и жёстко, что я чуть не прикусываю язык.

Деревянная поверхность хрустит под моей щекой, дыхание сбивается, в груди всё сжимается в панической волне.

Руки выламывают назад, грубо, без лишней нежности. Пальцы немеют, и я изо всех сил пытаюсь не застонать от боли. Но выходит жалкий сдавленный звук, который явно радует моих мучителей.

– Не дрейфь, малышка, – ухмыляется кто-то у меня за спиной. – Всё зависит только от тебя. Ответишь быстро – и, может, даже целой останешься.

Горло перехватывает от страха. Воздух в лёгкие входит рывками, будто меня уже душат, но это пока только паника. Пока. Потому что я понятия не имею, чем всё это закончится.

Но мне нельзя признаваться!

Если они распускают руки…

Если готовы на всё, чтобы найти флешку…

То они вряд ли просто отпустят, когда получат желаемое.

В фильмах свидетели долго не живут!

А у меня план!

В шестьдесят ходить по двору и пугать соседских детишек страшилками. Никак нельзя раньше умирать.

– Я… — пытаюсь говорить, но тут же получаю тычок в бок. Вздрагиваю, зажмуриваюсь, скребу зубами по внутренней стороне щеки. – Я ничего не знаю…

– Да неужели? – низкий голос у уха. Кто-то склоняется ближе, и я чувствую на коже горячее дыхание. Меня прошибает дрожь. – Тогда какого хрена ты тут делаешь?

Мозг, который обычно снабжает меня идеями, сейчас любезно предлагает сдохнуть в тишине.

Охренеть, спасибо, дружище. Но у меня, вообще-то, другие планы!

– Я… Я просто… Рано пришла! – я хватаюсь правду, потому что ничего другого не приходит в голову. – У меня смена, работа! Я помощница!

– Помощница, значит? – хмыкает тот, кто стоит ближе всех. Бритоголовый, мощный, с тяжёлыми руками. – А помощница чего? По хозяйству? По грязным делам? Или ты у Кафарова… По всем фронтам?

От его мерзкого тона меня выворачивает. Я напрягаюсь, пальцы дрожат, кровь бешено стучит в висках.

– Флешка где его? – спрашивает зло. – Мяч какой-то. Видела?

– Нет!

– Пиздишь. Помощницей возле него трёшься и ничего не знаешь?

– Я второй день всего работаю. Ничего не видела. Господин Кафаров, почему-то, не очень доволен моей работой.

Я трясусь, кожа покрывается холодным потом. Я чувствую его пальцы – сильные, грубые, как они сжимают мои запястья, как впиваются в кожу.

– Ладно, раз по-хорошему не хочешь… – тянет мужчина. – Сейчас мы тебя обшмонаем. Может, найдём что-то интересное. А может – посговорчивее станешь?

Меня бьёт холодная паника. Нет, нет, только не это! У меня между грудей этот грёбаный брелок с флешкой!

Я в ужасе дёргаюсь, но его хватка не даёт мне ни единого шанса.

– Что, стрёмно стало? – ухмыляется он. – Так может, лучше сразу признаёшься?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21.1

Я задыхаюсь от страха.

– Не смейте… – пищу.

– А что? – мерзко ухмыляется. – Что ты сделаешь? Вякнешь? В тюрьме таких, как ты, быстро в рамки ставят. Особенно с такой мордашкой… Думаешь, надзиратели мимо пройдут? Да тебя там по кругу пустят, пока не разберёшься, что к чему.

Я перестаю дышать.

Меня выворачивает наизнанку от этих слов, от мерзости, от ужаса, который растекается по телу ледяным ядом. Они… Они издеваются? Это просто запугивание? Или?…

– В-в тюрьме? – заикаюсь от страха.

– А ты надеешься скосить? Здесь все соучастниками пойдёте.

Я судорожно втягиваю воздух, пытаясь взять себя в руки. Сердце грохочет в груди, дыхание сбивается, но я сжимаю зубы, стараясь не показать страх.

Голова кругом. Я ничего не соображаю. Почему эти уроды мне тюрьмой угрожают?

Да я сама им сейчас десяток статей назову, по которым они на зону пойдут. Да, придумаю их на ходу. И что?

– У меня… У меня ничего нет, – хриплю я. – Я не при делах. Я просто…

– Слушай, давай без этой херни, – зло перебивает один из них, чуть ослабляя хватку. – Ты уже вляпалась. А за ложь следствию, знаешь, срок. И что, думаешь, там тебе сладко будет? Думаешь, выберешься? Ха!

Следствию? Эти амбалы вооружённые пытаются сказать, что в госструктурах работают? Полицейские? Спецотряд какой-то?

Мамочки, да они больше на бандитов похожи, чем сам Кафаров. Так себя не ведут!

Они врут, да? Просто пытаются запугать.

Резкий рывок за волосы заставляет меня вскрикнуть. Голова запрокидывается, боль вспыхивает в затылке.

– Если ты не начнёшь говорить, сука, – голос звучит прямо над ухом, обволакивает мерзким змеистым шёпотом. – То ты очень быстро узнаешь, каково это, когда тебя на зоне выстраивают по очереди.

Я сглатываю, но горло сухое, будто пересыпано песком. Во рту привкус страха. Я стараюсь не дрожать, не показывать, как колотит, но плечи всё равно вздрагивают.

– Что? Тебе не нравится перспектива? – ухмыляется второй голос. Он чуть дальше, но всё равно жжёт спину. – Поверь, кошечка, там надзиратели таких, как ты, не упускают. Свеженькая, молоденькая, беспомощная…

Пальцы скользят по спине, по талии, грубо сжимают, и от отвращения меня выворачивает.

Я резко дёргаюсь, пытаясь вырваться, но хватка только сильнее. Меня с силой вжимают обратно, вдавливают грудью в стол.

– Ой-ой, какая неугомонная! Слышь, Колян, как думаешь, через сколько её в камере обучат правилам выживания? Неделя? Две? Или сразу?

– Да на неё очередь из братвы выстроится уже к утру, – хохочет другой. – С такой рожей долго не продержится. Ты посмотри на неё. Ей уже страшно. Правда, милая?

Я стискиваю зубы, злюсь на себя за слабость. На них за эти мерзкие слова. Но хуже всего то, что они правы.

Мне страшно. Чёрт возьми, мне так страшно, что всё тело дрожит. В любую секунду вырвет от ужаса.

– Отпустите… – голос срывается, звучит хрипло, едва слышно.

– Отпусти? – грубые пальцы сжимаются на моём запястье, больно сдавливая кость. – А что ты нам взамен предложишь? Может, по-хорошему договоримся, а, кукла? В тюрьме тебе навык торговли пригодится.

– Да ты не бойся, малышка. В тюрьме научишься быть сговорчивой. Там всем нужно место потеплее, а у тебя будет. Рядом с шефом, которому ты лично будешь делать хорошо. Ну или, если повезёт, сразу с несколькими.

Смех разрывает воздух. Внутри всё сжимается, страх захлёстывает с головой. Я дёргаюсь, бьюсь, но бесполезно. Меня держат крепко, слишком крепко.

– Хочешь в тюрягу? – спрашивает довольно.

– Мне нельзя в тюрьму. Сердце слабое.

– У тебя?

– У надзирателей. Не вывезут.

Меня резко дёргают, заставляя чуть приподняться, и тут же грубо хватают за подбородок, железными пальцами сжимая челюсть.

– Юморной себя считаешь, сука?

– Нет! Я просто… Со странностями. У меня и справочка есть!

– Давай, выкладывай, блядь.

– Я ничего не знаю! – вскрикиваю отчаянно. – Если это следствие… Я… Я на вас жалобу подам в прокуратуру. Нельзя так…

– Ты гля, какая борзая.

Я чувствую, как пальцы грубо сжимают кожу на бедре. Меня снова прижимают к столу, и всё внутри сжимается от ужаса.

Но я не дам им этой власти.

Не позволю.

Я борюсь с собой, с этой волной страха, с этим тошнотворным ужасом, который давит, перекрывает кислород.

Я не могу дышать. Боже, я не могу дышать…

И я знаю, что если не выберусь сейчас, то второго шанса может не быть…

Меня передёргивает, мутит. Я бешено дёргаюсь, но хватка становится жёстче.

Меня бросает в паническую дрожь, но внутри просыпается злость.

Нет. Нет, я не позволю этим уродам запугать меня.

Я резко дёргаю ногой, целясь в голень ближайшего. Попадаю! Он матерится, хватка на запястьях слабеет, и я использую момент.

Со всей силы бросаю голову назад, целясь в его лицо. Глухой удар. Мужчина рявкает, разжимает пальцы, а я рывком выдёргиваю руки и кидаюсь к двери.

– Не беги, сучка. Щас с нами покатаешься.

Сердце колотится в бешеном ритме, я почти у цели…

Но дверь распахивается так резко, что я едва не врезаюсь в массивную грудь вошедшего.

Крупный. Угрюмый. Глаза – ледяные, выцветшие, лишённые эмоций. Лицо жесткое, злое.

Он выше меня на голову, мощный, как танк, широкоплечий, в тёмной куртке, которая подчёркивает его массивную фигуру.

В руках оружие.

Я отшатываюсь, судорожно втягивая воздух. Чёрт.

Сбежать не получилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22.

Я замираю.

Тишина. Давящая, гулкая, будто весь мир на секунду замер. Или это у меня мозг перезагружался.

Мужчина стоит на пороге кабинета, высокий, массивный, в тёмной куртке, руки крепко сжимают оружие. Он движется медленно, но в каждом шаге читается что-то такое, что заставляет воздух в комнате загустеть.

Я слышу, как позади кто-то шумно сглатывает.

Человек Марата?

Или ещё хуже?

— За спину, — коротко бросает он мне.

Я дёргаюсь, не сразу соображая, но интуитивно подчиняюсь. Делаю шаг вперёд, а затем ещё один, пока не оказываюсь прямо за ним. Между нами остаётся какая-то пара сантиметров, и мне кажется, что от него веет холодной сталью.

Почему я ему верю? Ну... может потому что он не угрожает меня в тюрьму посадить и кому-то отдать. Немножко получше тут ситуация, сем с теми тремя.

— Ну и что дальше? — рычит один из ублюдков ухмыляясь. — Ты, мужик, считаешь хуёво. Нас трое, ты один. Ну убьёшь ты одного, после твои мозги по стене размажутся. Так что кончай в защитника играть, пиздуй и девку здесь оставь.

Я зажмуриваюсь на секунду.

Они хотят, чтобы он просто… ушёл? А меня оставил?

Нет, нет, нет, я не хочу этого!

Но этот человек даже бровью не ведёт. Он лишь чуть наклоняет голову, оценивающе смотрит на говорившего, а затем лениво произносит:

— Это ты считаешь хуёво.

Голос его низкий, ровный, ни капли страха.

— Чё? — один из ублюдков чуть щурится.

— Твои быки, что были за дверью, уже вырублены, — спокойно поясняет он. — У меня пятнадцать бойцов. Так что посчитай, за сколько секунд я продырявлю твою башку.

Тишина.

В воздухе повисает что-то зловещее.

И только меня слышно. Я от страха икать начинаю.

— Ты блефуешь, — шипит второй, но уже не так уверенно.

Мужчина ухмыляется.

— Давай проверим, — спокойно предлагает он, чуть сильнее сжимая оружие.

Напряжение нарастает.

Я не дышу. Пытаюсь хоть так от икоты избавиться.

Если они сейчас сделают хоть одно резкое движение…

В комнате и так мало воздуха, а теперь, кажется, что его совсем не осталось.

Первый из ублюдков переводит взгляд на второго. Что-то просчитывает, оценивает шансы.

— Это… это херня, — бормочет один из них, но в его голосе уже нет той дерзости.

Я ощущаю, как мужчина передо мной выпрямляется.

По пороге кабинета и правда появляются люди. С автоматами.

Мамочки... Божечки… Я от страха даже молитву какую-то вспоминаю.

Я жить хочу. Очень-очень сильно. Правда. Можно я уйду, а? А то мне кажется, что я сидеть от страха начала.

— Вот теперь базарить будем, — рявкает один из вошедших.

Мужчина, за чьей спиной я продолжаю прятаться, довольно хмыкает, будто всё идёт так, как он и планировал.

— Ты хоть в курсе, кого вырубил? — голос одного из ублюдков злой, напряжённый.

— В курсе, — лениво отвечает мой спаситель. — А ещё в курсе, что ты крыса продажная. Пришёл корочкой козырять, но никто не знает, что ты здесь делаешь. Потому что неофициально. Девчонок пришёл пугать?

— Слышь, ублюдок… — зло цедит один из бандитов.

Я чувствую, как за моей спиной что-то щёлкает.

Это… это кто-то автомат ближе придвинул и что-то там нажал. Кнопочку какую-то...

Я замираю.

Не дышу.

Вообще.

Страх пронизывает меня насквозь, пробегает острыми ледяными иголками по позвоночнику, заставляя кожу покрываться мурашками.

— Мои люди не любят, когда меня не уважают, — голос моего защитника опускается до опасного, ленивого рычания. — Так что советую сбавить тон. Сейчас будешь рассказывать всё в подробностях. Кто. За сколько. Какую инфу искал.

Тишина.

Напряжение в комнате становится гнетущим.

Я чувствую, как тело предательски начинает дрожать. Пытаюсь держать себя в руках, но внутри всё сжимается от ужаса.

Меня снова прошибает холодный пот.

Боже, в какую жопу я вляпалась?!

И когда, кажется, уже никакого просвета не будет. Случается то, от чего я готова визжать от радости.

Я как-то интуитивно чувствую, что он рядом. Не знаю как. Запах ощущаю или жопа моя чувствует, что снова на неприятности нарвалась и сейчас меня наказывать будут.

Я голову в сторону поворачиваю и краем глаза Марата замечаю.

Мозги в этот момент совсем отключаются, потому что я с места срываюсь и к нему бросаюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22.1

Я бегу.

Ну, как бегу… В панике срываюсь с места, подкашиваюсь на ровном месте и, наверное, выгляжу так, будто сейчас поцелую пол, но мне плевать.

Плевать, что вокруг вооружённые люди, что только что мне угрожали посадить в тюрьму, сделать там чёрт знает что. Плевать, что у меня трясутся руки, что сердце колотится, как бешеное. Что всё тело до сих пор горит от страха.

Я чувствую его.

Марата.

Он здесь.

И это единственное, что сейчас имеет значение.

Я буквально врезаюсь в него, запуская пальцы под его пиджак, как утопающий хватается за спасательный круг.

— В порядке? — его голос звучит низко, но с долей беспокойства. Или мне так кажется.

Но плевать. Боже, как на всё сейчас плевать. Главное, что он здесь.

— Марат, — мой голос дрожит. — Они… Они…

— Я в курсе, — перебивает спокойно.

Его рука опускается на мою талию, обжигая сквозь одежду, и я вздрагиваю, когда Кафаров резким движением ставит меня за собой.

— Стой здесь и не дёргайся, — бросает холодно.

И я… Я подчиняюсь.

Не потому, что хочу, а потому что в его голосе есть что-то такое, что не оставляет выбора.

В кабинете царит напряжение.

Люди, что пару минут назад угрожали мне всеми возможными ужасами, теперь стоят молча, в оцепенении.

И я понимаю — их придавливает не только страх.

Их пугает сам факт его появления.

Кафаров медленно делает шаг вперёд.

Тяжёлый, уверенный.

Каждое движение выверено до миллиметра.

— Меня разрывает любопытство, что вы здесь делаете. Но ещё меня разрывает желание отвезти вас туда, где никто не найдёт. Подвесить каждого за ноги, а после запустить псов, которые не жрали уже неделю. Специально для таких случаев. И пока они будут утолять свой голод, я буду задавать вопросы. Есть желание прокатиться?

И всё.

Тишина.

Один из мужчин, что ещё минуту назад угрожали мне, сглатывает, опуская взгляд.

Другой нервно облизывает губы.

Третий едва заметно сжимает кулаки.

Но никто. Никто не осмеливается заговорить первым.

— Ну? — тянет Марат, и его голос отдаётся гулким эхом в стенах кабинета. — Я не люблю ждать.

Один из них не выдерживает.

— Нам заплатили, — выдавливает он. — Мы не знали, что…

— Заткнись, — рычит другой, но запоздало. Ошибка уже допущена.

— Ага, — Марат лениво кивает. — И много вам дали за этот цирк?

Ответа нет.

Я вижу, как они сжимают челюсти. Как едва заметно дёргаются мышцы на их лицах.

— Много, значит, — сам себе отвечает он, а потом делает ещё шаг.

Голос его меняется.

Он не угрожает.

Он не кричит.

Но от его слов по спине пробегает ледяная дрожь.

Тот, кто говорил первым, резко выпрямляется.

— Мы… Мы можем договориться.

Марат медленно качает головой.

— Поздно.

Он делает ещё шаг, и я вижу, как их начинает по-настоящему трясти.

Он не поднимает руку, не достаёт оружие, не делает ничего, но его присутствие само по себе заставляет их медленно терять контроль.

— Я хочу знать, — продолжает Кафаров, и его голос становится безэмоциональным. — Кто. Заплатил.

Никто не отвечает.

Я чувствую, как в комнате становится холодно.

И тут Кафаров усмехается.

И это самая жуткая вещь, которую я когда-либо видела.

— Ну что ж, значит, прокатимся.

— В твой бус их можно запихнуть?

Марат поворачивается к мужчине, который стоит в стороне, просто с оскалом за всем наблюдает. Тот самый, за кем я пряталась. Значит, я оказалась права. Он знакомый Марата.

— Можно и к бусу привязать, пускай бегут. Много чести их везти.

Выдаёт мужчина.

В комнате слышно только тяжёлое дыхание этих троих и моё сердце, которое, кажется, вот-вот вылетит из груди.

— Хватит жути нагонять, пошутили и ладно.

Один из троих подаёт голос.

Марат медленно моргает.

— Считаешь, у меня есть чувство юмора?

И я отчётливо вижу, как этот мужчина вздрагивает.

Как его уверенность испаряется.

Как он осознаёт – он попал.

Я бы с Кафаровым тоже не шутила. Всё, что было раньше - происходило случайно. Я не хотела. А эти... Боже, им все перспективы расписали, а они мнутся дальше. На что-то рассчитывают. У Марата с юмором так себе, а с чувством жалости вообще проблемы.

— Мы...

Мы работаем на государство, — запинается второй, бросая быстрый взгляд на вход, будто прикидывает шансы сбежать. — Нас отправили…

— На государство?

— Да! Так что лучше не делать хуже. На вас и так уже госзаказ и...

— Только вот какая проблема, — Марат усмехается, ровным голосом произносит. — Где ваше официальное подтверждение? Где бумаги, ордера, прикрытие? Где, сука, доказательства, что вы пришли сюда по делу, а не как последние крысы, которые даже не знают, что конкретно ищут?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23

Я замираю, не в силах оторвать взгляда от того, что происходит в кабинете.

Пытаюсь ухватить хоть немного воздуха, но он не просачивается. В лёгких жжёт, словно кто-то выкачал из комнаты весь кислород.

Ноги дрожат. Но хуже всего – взгляд Кафарова. Стальной, ледяной. Опасный.

Одно радует – в этот раз не я виновата.

Ну, пока мужчина разбитый компьютер не увидел.

– Я хочу знать, кто вас послал, – повторяет Марат. – Не устраивает поездка? Отлично. Тогда можем разрезать по кускам прямо здесь. Разберу вас нахер, а потом отправлю по почте вашим дружкам. Пусть думают, прежде чем лезть не туда.

Один из мужчин сглатывает, нервно облизывает губы. Другой отводит взгляд, но Марат тут же цепляет его пронзительным взглядом.

– Кто дал наводку? – голос звучит спокойно, но от этого ещё страшнее. – Кто вас крышует?

Тишина. Тяжёлая, давящая. Никто не решается ответить.

– Ясно. Значит, будет больше веселья. Самир, разберись с этими, – бросает Марат. – Я подъеду, побеседую. Начинать можете без меня.

Самиром оказывается тот самый мужчина, в которого я врезалась. Он выходит вперёд.

Высокий, широкоплечий, с тяжёлым взглядом и сдержанной угрозой во всей своей позе.

Он даже не уточняет подробностей. Просто кивает, будто заранее знает, что от него хочет Марат.

Мне становится страшно от того, что будет дальше. Господи, как мне после этого с Кафаровым пересекаться?

Он ведь ужасный человек! Страшный. Для него про пытки говорить – обыденные вещи.

А я ведь ещё и свидетель!

Мамочки, как всё плохо.

Интересно, а если я сама себя вазочкой стукну – Марат в амнезию поверит?

Я не хочу знать ничего из этого! Но пока приходится наблюдать за этим боевиком с первого ряда.

– Нахер всех этих шавок из моего кабинета, – произносит Марат, даже не удостаивая их больше взглядом.

Самир хватает за шкирку первого, резким рывком разворачивает к двери. Второго толкает прикладом в спину, заставляя двигаться.

Я прижимаюсь к стене, стараясь стать как можно незаметнее. В груди бешено стучит сердце.

Внутри всё переворачивается от осознания, насколько это… Реально.

Мужчины выходят один за другим, но напряжение в воздухе не ослабевает. Я смотрю им вслед, ощущая, как по позвоночнику пробегает холодок.

Раздаётся резкий звук шагов, когда один из угрожавших мне мужчин бросается в сторону. Пытается сбежать.

Следом – глухой звук удара.

Мужчина даже не успевает добежать до двери, его сбивают на пол. Скручивают, а затем бьют прикладом по затылку.

Я вскрикиваю, зажимая рот рукой. В груди резко сжимается, дыхание сбивается.

– Если ещё раз шевельнётся – сломайте ноги, – приказывает Марат. – Будет уроком.

А после этого захлопывает дверь в кабинет. Отрезает нас от остального мира.

Мамочки, я не готова быть с ним наедине!

Я прижимаюсь к стене, чувствуя, как от страха меня пробирает до самых костей.

Я внимательно слежу за каждым движением мужчины.

Марат медленно расстёгивают пуговицу пиджака. Затем он раздражённо стягивает его и бросает на диван.

Я дёргаюсь.

Сердце колотится где-то в горле, желудок скручивает от волнения.

Я чувствую, как внутри всё сжимается, инстинкты вопят, что мне пора отсюда драпать. Хоть через окно, хоть в вентиляцию лезть.

Только вот ноги ни черта не слушаются.

С ковром слиться получится?

– Так… – Марат разворачивается ко мне. – Теперь с тобой разберёмся.

И этого мне хватает для того, чтобы почти в обморок свалиться.

Я резко качаю головой, отступаю, выставляю перед собой руки.

– Даже не смей, – я тычу в его сторону пальцем. – Даже не думай ко мне подходить! Я… А я… Я на стрессе, Марат! Я за себя не отвечаю! Я могу всякое выкинуть, знаешь же.

Это мужчину не особо впечатляет. Он продолжает надвигаться на меня медленно, словно хищник.

– Я и обычно не самая адекватная, – упираюсь поясницей в подоконник. – А тут… Ну… Я шокирована! Напугана! У меня нервный тик скоро начнётся! Так что стой там, где стоишь, и не надо подходить!

– Ага.

Криво усмехается, даже не думая тормозить. Мой взгляд хаотично мечется по помещению в поисках спасения.

– Марат, я справочку принесу! – обещаю отчаянно. – Что меня нельзя трогать. И… Я… Эм…

Я пытаюсь сбежать, но его рука перехватывает меня за запястье. Марат рывком притягивает к себе.

Я рефлекторно зажмуриваюсь, врезаясь в его горячее тело. Подрагиваю от страха.

Чувствую, как его пальцы касаются моего подбородка, наклоняют вверх.

Я замираю, сердце пропускает удар. Веки дрожат, но я всё же поднимаю глаза.

– Тронули тебя? – рычит. – Галчонок, блядь. Тебя тронули? Причинили вред?

Я сглатываю. Медленно качаю головой. Потом почему-то киваю. А потом снова мотаю.

Мой мозг не может выдать адекватный и правдивый ответ. Он перегрелся.

Марат чуть щурится. Его пальцы чуть крепче сжимают моё лицо.

Его глаза темнеют от ярости. Бросает резко:

– Урою их.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23.1

Я смотрю на Марата, нервы скручивает в тугой комок. Я дрожу от его слов.

Они звучат как приговор.

И почему-то не сомневаюсь, что именно так и поступит Марат. Он не шутит.

– Что конкретно сделали? – продолжает допрос.

А я не могу сказать ни слова. Мне не хочется защищать тех ублюдков. Не хочется даже думать про то, что с ними будет.

Но…

Я прикусываю губу, цепляясь пальцами за край рукава. Пытаюсь сдержать порыв.

Неожиданно мне хочется… Наябедничать. Как маленькому ребёнку, который прибежал к взрослому с разбитыми коленками.

Всхлипнуть и потребовать: «А он меня напугал! Накажи его!» Потому что Кафаров из тех, кто точно накажет.

Щемящее чувство, от которого становится горько и как-то… Ещё более обидно. Аж до слёз.

Я не знаю, что с ним делать.

Ведь раньше мне не было кому жаловаться. Ясмина была той, кто бегает к папе, а я получаю нотации.

Я со всем привыкла справляться сама, делая вид, что мне плевать. И эти обиды быстро убирала.

А сейчас…

Сейчас жутко хочется плакать и жаловаться Марату. Потому что он точно сотрёт их в порошок.

Это должно пугать.

Должно.

Но я смотрю на мужчину и чувствую, как по позвоночнику проходит волна странного, сбивающего с ног чувства.

Меня защитят.

Я впервые в жизни не должна быть сильной. Не должна что-то доказывать. Не должна справляться одна.

И от этого комок в горле становится ещё плотнее.

Я сглатываю.

– Так, галчонок, не реви, – мужчина цедит. – Напугали?

– Угу, – шмыгаю носом. – Говорили всякие гадости. Сказали, что я в тюрьму попаду!

– О тюряге им стоит мечтать. Не трясись, нормально всё будет. К тебе вопросов не будет.

– Но я всё равно очень испугалась!

Добавляю искренне. И для подстраховки. Даже черти сбежали бы из мыслей Марата.

И я на всякий случай напоминаю, насколько я испугана. Чтобы даже не вздумал ко мне лезть.

Марат кивает, медленно отступает. Его прикосновение исчезает с кожи, оставляя после себя лёгкие покалывания.

Мужчина идёт к шкафу и достаёт оттуда бутылку виски. Дорогого. Я знаю эту фирму.

Там огромная голова оленя на этикетке. Папа раньше любил его распивать, пока деньги были.

Очень-очень дорогой!

Марат молча разливает алкоголь по двум бокалам. Ботинком двигает сброшенную на пол папку, потом падает на диван.

– Узнали, суки, про мою утреннюю встречу, – зло бросает, поднеся стакан к губам.

Я напрягаюсь, внутри что-то вздрагивает. Вспоминаю. Тогда, в клубе. Что-то подобное я уже слышала.

Они обсуждали утренние разборки с кем-то. Значит, об этом знали и другие? Кто-то проболтался?

– Ты серьёзно думаешь, что это… Из-за этого? — мой голос чуть дрожит.

Марат только хмыкает, сквозь зубы выдыхая воздух. Закуривает.

– Кто-то слил инфу, галчонок. Они не могли просто так сюда заявиться.

Я сжимаю губы, размышляя. А потом ловлю его взгляд. Он подзывает меня пальцем.

– Иди сюда.

Я замираю, но ноги сами несут меня вперёд. Я всё ещё на стрессе, мне можно. Марат вручает мне бокал.

– Пей. Попустит.

Я неуверенно смотрю на янтарную жидкость, но потом просто выдыхаю.

Закрываю глаза, делаю глоток. Горько. Обжигает горло. Я закашливаюсь, падая на диван.

Ох, как горит!

Марат, тем временем, не может усидеть на месте. Поднимается, оглядывается, рассматривает разруху.

Его челюсть напрягается, он медленно проводит пальцами по виску.

Приближается к столу, изучая всё. Зло пинает стул.

– Вот же пидоры! – его голос звенит от ярости. – Всё, нахуй, разворотили. Комп им, сука, чем помешал?!

Я замираю.

Компьютер…

Компьютер, который с грохотом упал, когда я в панике пыталась спрятаться под столом.

Медленно подношу бокал к губам, делаю большой глоток.

Горячая жидкость обжигает горло, разливается по груди тяжёлым теплом. Я кашляю, глаза наполняются слезами.

Марат оборачивается на звук, но я тут же отмахиваюсь, делая невинное лицо.

– Они, они всё это наделали. Пришли и давай всё ломать! Варвары! – поддакиваю я, нервно кивая. – Ужасно, правда?

Марат что-то недовольно бурчит, снова наклоняется, подбирая ещё несколько бумаг.

Я незаметно оглядываю комнату. Ну… Не так уж и страшно, да? Ну,

пара вмятин на столе. Ну, монитор чуть треснул. Зато…

Всё ещё работает, наверное?

Но пусть лучше мужчина на тех уродов злится. Они заслужили.

А я и так пострадала!

Скромненько молчим.

Марат резко присаживается на корточки возле стола, руки копошатся в разбросанных бумагах.

Он перебирает их, морщится, а потом вдруг резко замирает.

– Брелок, – его голос звучит хрипло. – В виде футбольного мяча. Где?

Моя рука, сжимающая бокал, предательски дрожит.

Вот он, момент истины.

Медленно сглатываю, нервно облизываю губы. Сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться быстрее.

Может я смогу на что-то сторговаться? Заслужить себе помилование?

А если это сильнее разозлит мужчину?

Говорить или нет, что флешка у меня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24.

Я мнусь. Ладони вспотели.

В горле пересохло, и каждый вдох даётся с трудом.

Мозг лихорадочно работает — но, как обычно, не в ту сторону.

Так… Флешка. У меня. За ней сюда ломились люди с оружием. Это важно. Это опасно. Значит, я могу…

О, идея! Я могу что-то за неё выторговать!

Логично же! Но вот буквально через пару секунд включается инстинкт самосохранения.

А если Кафаров решит, что я утащила её не просто так?

Если он подумает, что я хотела сдать её кому-то?

Ой, чёрт… Нет-нет-нет! Мне ж тогда вообще хана!

Я замерзаю. Сглатываю. Он ждёт.

Лицо спокойное, но я вижу, как напряжена линия челюсти.

Он чувствует, что я что-то утаиваю. Может это из-за того, что я как трусливый заяц дрожу?

Пальцы Марата нетерпеливо постукивают по стакану с виски.

А я… Я в ловушке.

И, кажется, вот-вот сама себя до инфаркта доведу. Хотя... Удобненько. Не нужно будет пытаться живой отсюда выбраться.

Я вспоминаю, что эти упыри говорили про то, что у них здесь свой человек есть. И я совсем не хочу, чтобы Марат на меня подумал. Потому что я ещё слишком молодая, чтобы умирать!

— Марат… я… это… я… — заикаюсь, пытаясь слепить из слов хоть, что-то адекватное.

Кафаров прищуривается.

— Вроде не настолько пьяна, галчонок, чтобы язык заплетался.

Так. Дыши. Давай, Ярина, соберись, твою мать!

— Я… эээ… была под столом, когда они ворвались в твой кабинет.

Бровь Кафарова поднимается.

— Ты была в моём кабинете, когда они вошли?

Закусываю губу.

— Кстати, из-за тебя мне дома устроили взбучку! — о, хорошо, хорошая тема! Надо развивать! — и я решила прийти на работу пораньше!

Размахивать руками начинаю, как будто действительно обвиняю его во всех бедах.

— А так как я на тебя злая была, то решила выпь кофе в твоём кабинете… В удобном кресле…

Кафаров медленно голову набок склоняет.

В тишине слышен только звук того, как визжит мой инстинкт самосохранение.

"Мы все просрали"

Чёрт. Ну кто меня за язык тянет?! Можно было просто сказать: "Зашла проверить, на месте ли ты!"

— Я спишу это на то, что ты всё ещё в шоке, — его голос хриплый, тягучий. — Продолжай.

Громко сглатываю.

— Я под стол упала, когда услышала громкие звуки, крики.

Он почему-то оборачивается и на монитор компьютера смотрит. Я глаза только распахиваю шире. Но он ничего не говорит.

Я же решаю, что это повод продолжить.

— А когда они начали говорить о флешке… и мячике… Я… Я её забрала…

Кафаров замирает.

На пару секунд мне кажется, что даже воздух в комнате сгущается.

Он шаг делает вперёд.

Я нервно сглатываю. Подорваться с диванчика хочу, но ноги ватные.

А Кафаров... Он уже слишком рядом. Слишком близко.

— Флешка у тебя?

— Угу...

— Где?

— Я... я сейчас...

Тянусь к водолазке, ставлю бокал с виски на стол, чтобы достать флешку.

Но Кафаров быстрее. Он понимает, куда я её спрятала. Я только моргнуть успеваю, как он ловит моё запястье.

— Не дёргайся.

Голос резкий, пугающий. Округляю глаза.

— Что?! Почему?! Флешка заражена?! С ней что-то не так?! Марат!

— Не дёргайся, — его тон становится ниже, жёстче, — я сам аккуратно её достану. Дыши через раз.

Дышать через раз?!

Паника накрывает с головой. Моя фантазия уже рисует ужасные сценарии:

1. Флешка — бомба! Ща как взорвётся!

2. На ней яд! И я заражена! И если мне не вколоть антидот, то всё... хана. Я даже думать не хочу, где антидот быть может. Кафаров вполне может приказать его высасывать!

3. Это вообще не флешка, а оружие! И тогда...

Но одну мысль мой мозг осознанно обходит.

Что, если Кафаров тупо пользуется моментом, чтобы облапать меня?!

Тут же отмахиваюсь. Кафаров не настолько скотина.

Его пальцы медленно скользят к вырезу моей водолазки. Я замираю, едва сдерживая дрожь, но воздуха всё равно не хватает. Дыхание сбивается, грудь судорожно вздымается, а он не торопится.

Кончиками пальцев он касается кожи — горячий, обжигающий контакт, от которого по позвоночнику пробегает дрожь. Затем его пальцы проникают глубже, легко касаясь ложбинки между грудей, чуть сильнее прижимаясь к коже.

Втягиваю воздух. Он слишком близко. Его

прикосновения медленные, тягучие, намеренно осторожные, но именно это делает мне только хуже.

Чувствую, как его пальцы скользят ещё глубже. Подушечки пальцев слегка задерживаются на коже, едва ощутимо касаясь чувствительных точек.

Мурашки вспыхивают по всему телу. Я рефлекторно вздрагиваю, но не могу пошевелиться.

Дыхание сбивается.

Его пальцы находят флешку, но Кафаров не спешит её вытаскивать.

Проводит пальцами по коже.

Грудь снова вздрагивает от частого дыхания.

Он медленно вытягивает флешку. Моя кожа горит.

Я чувствую его тепло, даже когда его пальцы уже исчезают.

И только после этого я понимаю…

Что всё это время не дышала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24.1

Марат крутит мячик в пальцах, рассматривает его с ленивым интересом. Я же как идиотка наблюдаю. Жду чего-то. Но явно не того, что он дальше сделает!

Потому что Кафаров...

Подносит брелок к носу и нюхает. Я в ступоре. В шоке. В полном шоке!

Что… Что он делает?!

Может, у него какая-то профессиональная привычка? Типа проверяет, не отравлена ли флешка? Или… или…

Я мысленно себе подзатыльник отвешиваю.

Нет, Ярина, этот мужик извращенец. Просто извращенец.

Я открываю рот, чтобы спросить, какого черта вообще происходит, но Кафаров меня опережает.

— Тобой пахнет, — ухмыляется.

И всё.

Я громко сглатываю.

Виски в стакане вздрагивает, потому что мои пальцы сжались на бокале так крепко, что я его сейчас раздавлю, чёрт возьми!

Он это специально. Специально!

Кафаров чуть наклоняет голову, продолжая вертеть мячик в пальцах. Наслаждается.

Я же зло втягиваю воздух.

— Флешка не ядовитая, да? — голос выходит хриплым.

Марат приподнимает бровь, смотрит на меня с явным любопытством.

— Кто тебе такую чушь сказал?

Я нервно делаю глоток. Виски обжигает горло, но сейчас мне важнее не показывать, что я вот-вот взорвусь от негодования.

— Тогда… Тогда почему ты её так доставал?

Кафаров улыбается. Медленно, лениво.

— А тебе не понравилось?

Гад. Козёл. Вот… Вот же КОЗЛИНА!

Меня аж трясёт от злости.

— Ты! Ты! Ты… — начинаю, но слова комочком в горле встают, потому что он наклоняется ближе.

Глаза сверкают. Мячик в его пальцах продолжает вращаться.

— Ну? Я… что?

Очень плохое слово сказать хочется! Ноя вспоминаю, что приличная девочка.

Боже, мне хочется зарычать. Или запустить в него бокалом.

Я сглатываю ещё раз, но ничего не говорю.

Потому что Кафаров ухмыляется так, будто видит меня насквозь.

Я в себя всё содержимое бокала опрокидываю. Так проще. Эмоционально и физически.

Когда виски в таком количестве в мой организм попадает, то злость приглушается. Мозги как будто в тумане находятся.

Всё ещё хочу его ударить. Но теперь уже не так яростно.

Но останавливает лишь то, что я понятия не имею, как именно это воспримет этот извращенец. А вдруг подумает, что я так заигрываю? Кто их знает, извращуг этих.

Кафаров всё так же ухмыляется.

Мячик в его пальцах крутится, и меня это почему-то бесит ещё сильнее.

— Почему ты не можешь быть нормальным? — хриплю.

Голос предательски дрожит. Может, и плохая идея пить была.

Потому что вместе со злостью и чувство самосохранения притупилось.

Кафаров приподнимает бровь, с ленивым интересом наблюдая за мной.

— Нормальным? — скалится.

— Да, нормальным. Я... я тут чуть не умерла! Спасла твою флешку! А ты...

Громко вздыхаю. Бокал снова опрокидываю, но он пустой. Марат же за мной с каким-то странным любопытством наблюдает.

— Ты чего расклеилась, галчонок?

Кафаров тоже вздыхает. Флешку в карман прячет. Рядом со мной на диван бухается.

— Потому что ты свинья! Ты даже в такой ситуации...

Мотаю головой. Пальцами виски тру. Марат же молча наполняет свой и мой бокал.

— Если ты думаешь, что я с тобой и дальше пить буду, то ты ошибаешься!

— Галчонок, если я захочу тебя трахнуть, то поставлю раком ещё до того, как ты взвизгнуть успеешь. А пить я тебе очень советую.

— Это ещё почему?

На его грязные слова не реагирую. Ну потому что... Потому что, правда. Если ему надоест играть, то...

— Потому что я баб трахаю исключительно трезвых.

Что же ты молчал так долго?! Я бы всё это время с бутылочкой ходила.

— Что ты льёшь так мало? Виски зажлобил?

Я реагирую моментально. Чуть с диванчика не соскальзываю, настолько резко подпрыгиваю от этой новости.

Марат же голову назад запрокидывает и громко смеяться начинает.

— Галчонок, бля, с тобой никаких нервов не хватит.

— Кто бы говорил. Только ты помни про мою особенность, если я бушевать начну... То у меня справочка есть.

— Помню я про твою справочку, бля. Пей давай. У меня в планах набухаться, а один я не привык. Так что будешь моим собутыльником.

— Это новый план, да? Сейчас навешал лапши, а когда напоишь, то...

— Вот и проверим, галчонок. Но мысли немного добавить градуса нашим посиделкам мне нравится.

— Что?

— За каждый припущенный бокал будешь раздеваться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25

Я зависаю. Буквально. Мои мозги, которые ещё секунду назад судорожно искали варианты, как сбежать, теперь просто отключаются.

Пуф.

И пустота.

– Что? – шепчу, глядя на Кафарова широко распахнутыми глазами.

Он ухмыляется, не торопясь повторять. Просто смотрит, изучает мою реакцию.

Я медленно моргаю, чувствуя, как жар спускается по шее, пощипывает грудь и растекается по всему телу.

Вот и помогай после этого людям! Я ему флешечку, а он… Неблагодарный и наглый извращенец!

Ему тоже со справочкой ходить нужно!

– Ты серьёзно? – мой голос срывается на тон выше.

Марат кивает, делает глоток виски. Как будто обсуждает не что-то возмутительное, а будничную вещь.

– Ты шутишь! – безнадёжно пытаюсь продавить свой вариант. – Просто издеваешься надо мной…

– Я заебись какой шутник, да, галчонок?

Судорожно дышу, прижимая стакан к груди, как последнюю защиту от этого… Этого…

Боже, что мне с этим всем делать? Я не собираюсь играть по его правилам. Но… Но…

Я не могу просто уйти. Не могу же?

Есть у меня маленькое такое подозрение, что Марат не отпустит. А даже если смогу… То куда мне идти?

Дома ждёт сущий кошмар. Ясмин с её обвинения, отец с жёсткими словами. Можно было бы к Антону сбежать, но…

Друг сейчас с отцом. Приходит в себя после случившегося. Ему сейчас не до меня. И лучше нам не сталкиваться пока.

У меня нервишки шалят. Могу что-то плохое сделать. Сам мне справочку делал, пусть теперь бегает.

– Готова к третьему? – подгоняет Кафаров.

– Конечно, нет!

– Печально. Тогда снимай что-нибудь.

Я захлёбываюсь воздухом. Смотрю на него, как на главного монстра в моей жизни. Это недалеко от правды!

Мотаю головой.

– Ты… Ты…

– Да, я, – спокойно подтверждает он, пристально наблюдая за мной.

Я пытаюсь найти контраргументы. Пытаюсь выдать что-то резкое, но во мне только пламя злости, обиды и, что хуже всего, какого-то… Дикого волнения.

– Ты извращенец! – выпаливаю первое, что приходит в голову.

– Допустим, – соглашается он. – Продолжишь нарываться – узнаешь насколько.

Кафаров делает ещё один глоток, наблюдает за мной с самодовольной ухмылкой.

А у меня вот как-то меньше желания с ним спорить сейчас. Кто знает, что он натворит?

– Чего застыла, галчонок? – тянет он. – Выбирай: пить или снимать?

Я стискиваю зубы. Глаза мечутся по комнате, но выхода нет. Мои пальцы сжимаются на стакане, в горле пересыхает.

Я откидываю голову назад и, зажмурившись, выпиваю виски залпом. Горячая жидкость обжигает горло, растекаясь огнём по венам.

Я задыхаюсь, резко моргаю, силясь проглотить последний глоток. Пульс ускоряется, голова чуть кружится, а сознание будто в тумане – чуть замедленное, слегка размытое.

Я шумно втягиваю воздух, чувствуя, как сердце бухает о рёбра, как виски растекается по телу, делая меня мягче, податливее…

Я сглатываю, облизываю губы, чувствуя, как алкоголь делает их чувствительнее, чем обычно. Чуть медленнее перевожу взгляд на Марата.

Он смотрит.

Хищно. Насмешливо. В его глазах читается что-то, от чего внутри резко всё сжимается.

Я нервно сглатываю. Я дёргаю плечами, но язык будто чуть медленнее ворочается во рту.

– Жива? – усмехается.

– Ага, – выдыхаю. – Ещё чуть-чуть, и вообще перестану тебя бояться.

Марат скалится. Его пальцы чуть сильнее сжимают бокал. Мужчина подаётся ко мне, заставляя внутренности сжиматься от странного жара.

– Это было бы ошибкой, галчонок.

– А я выпившая, – с напускной бодростью пожимаю плечами. – Мне можно. Вон, уже подумываю что-то поломать…

– Тогда завязывай с бухлом.

– Не-а. Я не собираюсь снимать с себя одежду. Обойдёшься.

– Это мы ещё посмотрим.

Мужчина снова наполняет мой бокал. Кажется, совсем не планирует останавливаться. его забавляет это игра.

Я закусываю губу, ощущая, как алкоголь размазывает границы между страхом и азартом.

Чёрт возьми.

Это всё закончится очень плохо.

– Давай, Ярина, – голос мужчины становится ниже. – Пей или снимай.

Я смотрю на него, жду. Жду, что он даст задний ход. Что сам передумает. Но Марат ждёт меня. И от этого кровь закипает.

Я подношу бокал к губам, но в последний момент ставлю его на стол. Дышу.

А потом медленно берусь за пуговицы кофты. Кафаров не двигается. Только взгляд цепляется за мои пальцы. Дышу.

Расстёгиваю несколько пуговичек. Медленно. В голове звон. Руки дрожат. Я чувствую, как всё тело покрывается жаром, как вспыхивают щёки.

Марат не торопит. Я открываю плечо, потом второе. Дрожь проходит по коже, вибрацией отбивает внизу живота.

Кислород в крови лопается, обдавая волнами жара. Задерживаю дыхание, рывком сдёргиваю с себя кофту.

Остаюсь в тонкой маечке. Грудь часто вздымается, кожа покрывается крупными мурашками.

Взгляд Марата скользит. Плетью ложится, заставляя сжиматься. Горит чем-то непонятным. Опасным.

Марат двигается ближе.

– Сюда иди, галчонок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25.1

От его нахальства на ноги вскаикваю. Делаю шаг вперёд, слегка покачиваясь, чувствуя, как алкоголь придаёт мне наглости и отчаянной смелости.

На губах появляется улыбка, от которой глаза Марата вспыхивают тёмным огнём. Мне самой страшно оттого, что инстинкт самосохранения набухался.

Просто... Просто хочется, как и он. Играть.

А вот то, что я доиграться могу меня сейчас совсем не парит. Это все виски виноват. И Кафаров! Извращенец!

– Хочешь, чтобы подошла ближе? – мой голос звучит чуть хрипловато.

– Именно это я и озвучил, – Марат не сводит с меня глаз.

– Чтобы что... – я наклоняю голову, провоцируя его. Растягиваю буквы.

– Вариантов немного, сама как думаешь?

Я делаю вид, что задумалась, прикусывая губу и медленно облизывая её кончиком языка. Алкоголь добавил дерзости, а страх и сомнения остались где-то далеко позади.

Как и мои мозги, судя по всему. Отчалили, но обещали вернуться.

– Мммм... вряд ли ты хочешь просто поболтать или выпить ещё...

– Верно мыслишь.

Я подхожу ещё ближе, останавливаясь прямо перед ним, почти касаясь его коленей.

– Тогда говори прямо, Кафаров. Что ты хочешь?

Он резко хватает меня за бёдра, притягивая к себе. Я теряю равновесие, упираюсь ладонями ему в грудь. Сердце стучит бешено, дыхание сбивается.

– Ты нарываешься, галчонок.

– Сказал тот, кто без игр не умеет жить, – в ответ выпаливаю и хрипло смеюсь.

Его пальцы сжимают мои бёдра сильнее, дыхание учащается.

– Очень скоро ты поймёшь, что играть со мной опасно.

Я улыбаюсь, касаясь губами его кожи и чувствуя, как он напрягается.

– Знаете, что самое забавное в этой ситуации, господин Кафаров?

– Просвети меня, галчонок.

Он взглядом по мне скользит так, будто уже всю облапал. Мурашки по коже, в горле пересыхает.

– Ты сам сказал, что не трогаешь пьяных. А я в драбодан. Так что убери свои руки.

Я наблюдаю, как Марат медленно отводит руки в стороны, подчёркнуто, демонстрируя, что услышал мои слова.

Его губы трогает лёгкая усмешка, но взгляд остаётся таким же цепким и внимательным.

– Как скажешь, галчонок, – он лениво тянется за бутылкой и снова наполняет мой бокал. – Раз трогать нельзя, будем просто бухать.

Я смотрю на него настороженно, всё ещё пытаясь понять, где тут подвох. Вот просто так отстал? Или понял, что ещё рано. А утром я проснусь и не буду помнить, что он со мной вытворял?!

– Держи, – мне в руку толкает бокал. Вздыхаю и сжимаю его пальцами, – кто бы мог подумать, что алкоголь поможет тебе сохранить то, что ты так бережёшь.

– Ты вообще когда-нибудь бываешь серьёзным, Кафаров?

Глаза закатываю.

– Зачем? Жизнь и так скучная штука, – Марат пожимает плечами, отпивая глоток. – Особенно если постоянно играть по чужим правилам. Ты ведь сама это знаешь, верно?

Я чуть напрягаюсь, мой взгляд темнеет, пальцы невольно сжимают бокал сильнее. Делаю ещё глоток, чтобы заглушить внезапно поднявшееся раздражение.

– Чего замолчала? – спокойно подталкивает меня Марат, внимательно следя за реакцией. – За живое задел?

– Нет, – быстро бросаю, опуская глаза, и снова пью.

– Плохая из тебя врунья, галчонок. Дома достали, да?

Я резко вскидываю на него глаза, готовая обороняться, но его взгляд обезоруживает.

Он не осуждает, не насмехается. Просто ждёт ответа. Почему-то от этого хочется сказать правду.

– Не твоё дело, – тихо выдаю отворачиваясь.

– Верно, – соглашается Кафаров, подливая мне ещё немного виски. – Но высказаться иногда полезно. Поверь, я умею слушать. Особенно пьяных девушек.

– А кто сказал, что я нуждаюсь в том, чтобы высказаться? – бросаю, упрямо вздёргивая подбородок.

– Ты сама сказала, – спокойно парирует он. – Когда позволила себе быть здесь. Со мной.

Мои плечи слегка опускаются, оборона начинает рушиться. Я сама не замечаю, как начинаю говорить, тихо и сердито:

– Между прочим....

Тычу в него пальцем.

– Я источник всех твоих проблем, помню. Но до меня... всё было шикарно?

– Просто… Я устала. Что бы я ни сделала – всё не так. Я неправильная, я плохая. У них всегда так: вечно виновата, вечно недостаточно хороша...

Марат молчит, внимательно

слушает. И это заставляет меня продолжать, будто всё накопленное внутри наконец-то находит выход:

– Иногда хочется просто исчезнуть, понимаешь? Чтобы не слышать больше это всё. Чтобы не чувствовать, что снова разочаровала кого-то. Устала я...

Я замолкаю, чувствуя себя совершенно уязвимой, а Марат тихо произносит:

– Ты не плохая, Ярина. Ты просто не в том месте и не с теми людьми.

Я резко смотрю на него, глаза блестят, и пытаюсь понять, почему мне так сильно захотелось верить именно ему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26

Я устраиваюсь удобнее, но лучше не становится. Потому что я, чёрт возьми, сижу на коленях Марата.

Я ёрзаю, пытаясь найти положение, при котором не буду чувствовать каждую чёртову мышцу его тела, но это невозможно.

Как только я шевелюсь, пальцы Марата чуть сильнее сжимаются на моей талии. Удерживает меня на месте.

Я сглатываю, чувствую, как внутри всё сжимается от взгляда мужчины. Он смотрит на меня долго, оценивающе.

Во рту пересыхает от его близости. Мне надо просто слезть. И желательно не разбить при этом ещё что-то.

Но тело не слушается. Это всё алкоголь Марата. О, точно, он отравлен! Поэтому я не пересаживаюсь.

Взгляд мужчины проходится по моей шее будто лёгким прикосновением. Мурашки тут же появляются, вызывая ощущение щекотки и трепета внизу живота.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь понять, что со мной происходит. Кошмар! СОС! Нужно что-то срочно делать.

– У тебя семья есть? – спрашиваю, стараясь забить чем-то вязкую тишину. – Какие они?

Кафаров напрягается. Сжимает челюсть. Он смотрит на меня холодно, сдержанно, без единого проблеска эмоций.

– Нет, – отрезает.

– В смысле? – не отстаю. – Родители, братья, сёстры…

– Я сказал: нет.

Кафаров произносит жёстко и резко. Его пальцы снова сжимают мою талию, но теперь не так, как раньше. В этом жесте сквозит раздражение.

– Галчонок, – произносит он низко. – Я не люблю лишние вопросы. Особенно такие.

– А я люблю получать на них ответы, – бросаю с вызовом.

Он смотрит на меня пристально, напряжённо. Мне даже становится не по себе, но я держусь.

– Ты допытываешься, потому что тебе действительно интересно или просто потому, что тебе нравится раздражать меня? – спрашивает он.

– И то и другое.

Мужчина хмыкает, качает головой, а затем медленно проводит пальцами по моей спине. Я вздрагиваю от этого прикосновения.

– Любишь нарываться, – цедит он.

– Может, – шепчу.

Мы замираем. Я чувствую, как его дыхание касается моей кожи. Жар его тела проникает под мою одежду. Внутри разрастается странное, сбивающее с толку ощущение.

Марат откидывается на спинку дивана. Явно не хочет говорить. Но мне любопытно. Да и… После всего, что он услышал от меня, было бы честно хотя бы что-то узнать в ответ.

– Ну же, – я подаюсь вперёд. – Я же тебе рассказала про своих. Теперь твоя очередь.

Кафаров молчит. Его пальцы лениво постукивают по подлокотнику дивана, а взгляд остаётся холодным.

– Марат, ну? – я заглядываю ему в лицо. – Не тяни. Ты же не из воздуха взялся? Откуда ты?

– Из ниоткуда, – коротко бросает он.

– Это где?

– Там, куда тебе лучше не заглядывать, галчонок.

Я закатываю глаза, запрокидывая голову назад. Чувствую, как алкоголь разогревает кровь, как уходит привычная осторожность.

Сейчас можно говорить свободно. Можно задавать вопросы. Я не собираюсь просто так отступать.

– Ну хоть что-нибудь! – не выдерживаю. – У меня не самая классная семья, да. Но хоть какая-то. А у тебя?

Кафаров медленно выдыхает, откидывает голову назад и несколько секунд смотрит в потолок. Потом хрипло выдаёт:

– Мертва.

Я напрягаюсь. Горячая волна стыда обжигает шею и щёки. Ожидала чего угодно, но не этого. Подвигаюсь чуть ближе.

– Прости…

– Жалеть меня собралась? — резко осекает он.

– Я не о том. Просто… Ты был маленький?

– Подростком. Восемнадцати ещё не было, когда всех похоронил. Мать, отец. Потом бабка. Деду было похер. Он пил, проигрывал всё, что мог, заявлял, что я должен сам выживать.

Я сглатываю. Внутри вдруг всё сжимается. Перед глазами вспыхивает картинка: высокий, но ещё не возмужавший парень. Злой, обозлённый на мир, один среди взрослых, которым нет до него дела.

Как ему сложно было.

У меня не самая хорошая семья, но они есть. Живы. Раздражают меня, доводят. Но рядом.

А Марат… Совсем один.

– Потом познакомился с Эмиром, – продолжает мужчина. – Он был немногим старше, но нам было похуй. Мы начали рвать вверх, пробиваться. Он не задавал вопросов, я не лез в его дела. Так и пошло.

– А дальше? – тихо спрашиваю.

– Дальше всё, что ты видишь. Думал, сдохну в нищете, но повезло. Риск оправдался. Всё.

Замолкаю,

осознавая, что разговор окончен. Марат не собирается говорить больше. Но теперь я знаю. Немного. Достаточно, чтобы понять, каким человеком он стал.

Я смотрю на Марата, пытаясь подобрать слова. Внутри странное тепло, но не от алкоголя, а от чего-то другого. Глубже, ближе к сердцу.

Хочется прижаться ближе к мужчине. Утешить, хоть ему это и не нужно. Хоть как-то выразить свою поддержку.

Дать понять, что я не жалею, а просто сочувствую. Но явно у нас не те отношения для этого.

– Ладно, хватит с меня психологических сеансов, – окончательно сворачивает тему. – Не та профессия у тебя.

– А какая у меня профессия? – фыркаю.

– Сидеть у меня на коленях и пить виски.

Я моргаю. Секунду перевариваю сказанное. А потом до меня доходит. Я до сих пор на его коленях.

Прямо на его паху.

Тело моментально напрягается. Жар ударяет в лицо, накатывает волной до самых кончиков пальцев. Я пытаюсь отстраниться, но Марат удерживает меня.

– Куда? – рычит.

– Ну, не знаю… Может, слезу?

Я пытаюсь не паниковать, но это сложно. Очень сложно, когда осознаёшь, насколько ты прижата к нему.

– Сиди, – роняет он. – Так мне нравится гораздо больше.

Марат ухмыляется, и от этой ухмылки меня пробивает током. Я пытаюсь держать лицо, но алкоголь мешает.

Я пьяная, у меня нет границ, нет фильтров. И мне сейчас очень, очень некомфортно от осознания того, что я могу натворить.

Что мне хочется натворить!

***

Мои хорошие, пока мы все ждем продолжение, хочу пригласить вас в мою историю. Она завершена, так что сможете все прочитать одним махом. История про запретные отношения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Возьму твою сестру"

❤️ОДНОТОМНИК❤️ ЗАВЕРШЕНО❤️— Сестру своей девушки юзаешь?

— За базаром следи, — огрызаюсь в ответ.

Злюсь, потому что друг в точку бьет. Не юзаю. Но желание имеется. Вот только загвоздка есть. Девчонка проблемная. И плюс ко всему сестра моей девушки.

— Девка ходячая катастрофа, Исханов. Подумай сто раз.

— Сам разберусь.

Я и так знаю, что девка оторви и выкинь. Вот только она сама начинает эту игру, когда забирается в багажник моей тачки. Оказывается запертой со мной в одном доме.

А на эти выходные я дал себе слово, что не будет никаких запретов. Девчонка попала, сама того не подозревая.

Ну что ж, малышка... Раздевайся, игра начинается.

Глава 26.1

В голове не умещается. Я на коленях у Кафарова сижу. До сих пор!!!

Сердце глухо бухает в груди, сознание слегка затуманено алкоголем. И хотя где-то внутри тихий голос продолжает твердить, что нужно встать, уйти, прекратить всё это безумие, тело предательски не слушается.

Каждое движение, каждый вдох напоминают, насколько близко находится Марат. И что самое пугающее... Меня это ни капли не раздражает! Нужно себе галочку поставить, что пить мне противопоказано!

Я чувствую тепло его тела. Чем дольше я остаюсь здесь, тем сильнее ослабевают мои барьеры.

Он смотрит пристально, спокойно, и от этого взгляда в животе вспыхивают странные искры, растекаются жаром по телу, напоминая о том, насколько я уязвима.

– Тебе удобно? – насмешливо спрашивает Марат, явно замечая, что я начала ёрзать.

– Мог бы и на штаны из ткани подороже расщедриться.

В ответ выпаливаю.

Марат хмыкает, но отпускать меня явно не торопится. Вместо этого он слегка меняет положение, и теперь я чувствую его ещё сильнее, острее. Внутри всё сжимается от этой внезапной, запретной близости.

– Ты невыносим, – бормочу, отворачивая лицо, чтобы скрыть румянец.

– А ты слишком напряжена, галчонок, – парирует в ответ, его голос звучит глубоко, обволакивающе. – Расслабься.

– Легко сказать, – я невольно хмыкаю, делая ещё один глоток виски, чтобы хоть немного заглушить внутренний голос, требующий срочно что-то выкинуть.

Но алкоголь действует иначе. Он стирает границы, ослабляет защиту и заставляет говорить вещи, которые обычно я бы под дулом пистолета не произнесла.

– Зачем тебе это всё? Зачем ты меня в офисе держишь? От меня же проблем больше, чем пользы, – вдруг вырывается у меня, и я сама вздрагиваю от своих слов.

Марат поднимает на меня внимательный взгляд, на секунду замолкает, прежде чем ответить:

– Давно хотел домашнее животное завести. Дикую зверушку. Считай исполнить желание.

– Ты меня бесишь, – в плечо его бью.

Только вот злости, которая должна была вспыхнуть нет. Я понимаю, что он шутит. Провоцирует. Ему нравлюсь, как я пыхчу, когда злюсь.

– А ты меня злишь, – спокойно отвечает он.

Мы сидим так близко, что я ощущаю его дыхание на своей коже. В голове уже почти не остаётся мыслей.

– Ты правда не такой плохой, каким хочешь казаться, – тихо выдаю, сама удивляясь своей смелости.

– Ошибаешься, галчонок, – отвечает Кафаров тихо и хрипло. – Я хуже. Просто тебя ломать пока что не хочется.

Я уже почти не осознаю, что делаю. Алкоголь окончательно стёр все границы, страхи и сомнения. Остались только ощущения, странное, пьянящее волнение и близость Марата, которая кружит голову сильнее виски.

Мои пальцы невольно тянутся к его лицу. Я осторожно провожу ими по его щеке, чувствуя колючую щетину под кончиками пальцев. Сердце делает резкий скачок, когда я медленно веду пальцами ниже, к его губам.

Он не останавливает меня. Просто смотрит, наблюдает, позволяет мне действовать. Его глаза становятся глубже, темнее.

Я же переступаю все границы. Исследую. Удовлетворяю своё любопытство.

– Знаешь, в чём самый большой минус алкоголя? – тихо спрашиваю, едва шевеля губами. Голос совсем пропал. Остался только тихий шёпот.

– Просвети меня, галчонок, – Марат отвечает негромко, чуть хрипло.

– В том, что он притупляет чувство страха и самосохранения, – шепчу в ответ, не отрывая взгляда от его губ.

– Перестала меня бояться? – голос мужчины становится ниже, опаснее.

Я улыбаюсь едва заметно, уголки губ слегка подрагивают.

– Мне даже на секундочку показалось, что ты человечный.

Он тихо хмыкает:

– Точно набухалась.

– И что нормальным быть умеешь, – продолжаю, чуть нахально подаваясь вперёд. – Вот скажи мне, Кафаров… Если я сейчас тебя поцелую, ты сможешь сдержаться и не превратить всё в пошлость? Просто поцелуй… Мне интересно, как это – когда я тебя не боюсь.

Он пристально смотрит мне в глаза. Его взгляд обжигает, заставляя сердце сбиваться с ритма.

– Не проверишь – не узнаешь, – его голос опускается до опасных, хриплых вибраций, от которых меня снова пробивает дрожью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27.

Я задерживаю дыхание, чувствуя, как сердце бьётся в горле, когда наклоняюсь чуть ближе к лицу Марата.

Сошла ли я с ума? Вы бокалы мои считали? Что за вопросы вообще? Странно, что я слова в голове в предложения ещё складывать умудряюсь.

Мои губы слегка дрожат, но любопытство и алкоголь толкают меня вперёд. Вот-вот. Не зря говорят, что алкоголь — это зло.

Я осторожно касаюсь его губ своими – едва-едва, будто пробуя на вкус что-то запретное и невероятно желанное.

Поначалу он не двигается, словно давая мне возможность самой решать, как далеко я хочу зайти.

Это придаёт мне смелости, и я чуть увереннее углубляю поцелуй, мягко, нежно проводя языком по его нижней губе. Внутри разгорается жар, растекается по телу сладкой, обжигающей волной.

Его губы раскрываются навстречу мне, и поцелуй становится глубже, чувственнее.

Я теряюсь в этих ощущениях, растворяясь в близости, тепле и вкусе Марата. Его запах сводит с ума – терпкий, чуть резкий, с лёгкими нотками табака и дорогого парфюма. Он обволакивает меня, проникая в сознание и полностью дурманя голову.

Тело пронзает разрядом тока, когда его руки чуть сильнее сжимают мои ягодицы, и в следующий миг он резко подтягивает меня ближе, усаживая сверху, так, чтобы я его оседлала.

Я резко вздрагиваю и отстраняюсь, вскидывая на него возмущённый взгляд:

– Кафаров, ты обещал.

Он лениво улыбается, скользя взглядом по моим губам:

– Ни хера я не обещал.

И ведь правда же. Он просто предложил попробовать. Но он всё равно наглый и подлый козёл!

– Значит, тебе нельзя верить?

Обиженно хриплю в ответ. Надуваю губы.

Его ухмылка становится шире, пальцы чуть сильнее сжимают мои ягодицы. Готова поклясться, что там отпечатки его пальцев останутся.:

– Я просто удобней тебя усадил, чтобы не соскользнула. Заметь – никаких приставаний.

Вот же...

Я недоверчиво смотрю на него, но внутри уже нет желания спорить. Вместо этого меня тянет обратно к его губам, к жару его тела, к этим ощущениям, которые сводят с ума и затягивают всё глубже.

Его аромат снова проникает в меня, усиливая жар, стирая последние крупицы сопротивления. Я не могу оторваться от него.

Меня тянет к Марату, будто магнитом, притягивает этот невозможный мужчина, его тёмная притягательность и тот факт, что с ним нельзя быть осторожной.

Ну долбанулась, да. А что делать-то теперь? Тем более сейчас... Когда смелость и алкоголь полностью стёрли границы страха.

Мои губы снова находят его, теперь более настойчиво, откровеннее. Дыхание сбивается, поцелуй становится страстным, горячим, пульсирующим. Марат отвечает, позволяя мне вести, но его руки чётко показывают, что контроль всё ещё за ним.

Языки сплетаются. Обжигаются от градуса этого поцелуя.

Когда Марат слегка надавливает ладонями на мои ягодицы, я впечатываюсь в него сильнее. Хорошо чувствую, как он возбуждён, и невольно чуть сильнее прижимаюсь к нему, позволяя себе потеряться в этом безумии.

Между ног давит его возбуждённый член. Да, пускай через одежду. Но это ни капли не меняет всего происходящего. Я возбуждаю Кафарова. Эта мысль почему-то не отрезвляет, а лишь сильнее бросает меня в этот чёртов круговорот.

Я начинаю слегка двигаться, чувствуя, как поцелуй становится откровенней, глубже. В голове уже совсем пусто мысли спутались. Горячо, дышать нечем, но мне абсолютно плевать. Я просто хочу понять, почему Кафаров так чертовски вкусно целуется. Почему именно с ним так невозможно остановиться?

Запах его кожи становится ещё насыщеннее, заставляя меня глубже вдохнуть, жадно впитывая в себя его аромат. Он пьянит сильнее любого алкоголя, заставляя забыть обо всём. Сейчас мне неважны последствия, правила и здравый смысл. Есть только он и я, этот момент, этот поцелуй и его обжигающие прикосновения, которые пробирают меня до самого сердца.

– Опасную черту переступаешь, галчонок...

Марат хрипит мне в губы. Я бы даже сказала, что предупреждающе рычит.

– Ещё не переступила?

В ответ шепчу. Я сама знаю, что с самим дьяволом играю, но... Божечки, кто-то расскажите мне, как остановиться? Помогите?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27.1 Марат

Марат

______________

Я смотрю на девчонку, и меня просто разрывает изнутри. Вот же пиздец. Всё пошло совсем не так, как я планировал.

Я чётко знал, чего хочу от неё, как именно буду её брать, заставлять стонать и просить больше.

Планировал трахнуть её до полусмерти, чтобы выбить из её дурной головы всю эту наглость и дерзость.

Но какого хера я вообще начал себя сдерживать? Вот это я точно не планировал. Я даже момент адекватно вспомнить не могу, когда всё по наклонной покатилось.

А ещё... Пиздец прямо здесь. Рядом. Бляха. Целует меня горячо, жадно, неумело, но именно это и сводит меня с катушек.

Я крепко хватаю её за талию, притягивая ближе, вжимая в себя так, чтобы прочувствовала, насколько сильно стояк пытается штаны протаранить. Она идеально в мои ладони ложится. Каждый изгиб под меня был выкован. Подчиняясь каждому движению.

Девчонка тихо стонет мне в рот, звук пробуждает во мне зверя, заставляя всё тело напрягаться от ебаного желания.

Я чувствую, как возбуждение больно пульсирует, упираясь в ширинку. Она должна это ощущать, должна понимать, насколько сильно я её хочу, насколько близок я к тому, чтобы перестать себя сдерживать.

Мои пальцы жёстче сжимают её ягодицы, впечатываю в себя, позволяя ей отчётливо почувствовать всю глубину моего желания. Её дыхание становится рваным, она почти растворяется в моих руках. Я целую её ещё глубже, требовательнее, полностью доминируя над её губами, языком.

И тут она вдруг становится тяжёлой, обмякает в моих руках, её тело расслабляется слишком резко.

– Блядь, галчонок… только ты могла отрубиться в такой момент, – тихо и раздражённо шепчу, понимая, что игра окончена раньше, чем я планировал.

Сука и ведь не расскажешь никому такой пиздец. Самому бля смешно. Сижу, как последний долбаёб, и смотрю, как эта зараза мирно спит на моём диване.

Отрубилась прямо у меня на коленях, и теперь вместо того, чтобы вытрахать из неё дурь, я заботливо укладываю её и укрываю своим пиджаком. Совсем крыша поехала?

Меня бесит в ней абсолютно всё. Эта её дерзость, строптивость, её попытки выглядеть сильной, когда она всего лишь маленькая девочка, которая даже пить нормально не умеет.

И почему этот ебаный коктейль из всего, что я ненавижу в бабах, именно с ней работает иначе? Цепляет сильнее, чем должно.

Отхожу к окну, открываю его, позволяя холодному воздуху хоть немного привести меня в чувство. Сигарета во рту, вискарь в руке – и всё равно никак не отпускает. Я глубоко затягиваюсь и набираю Буйному.

– Наконец-то, блядь, сколько можно звонить?! – Буйный на взводе.

– Что там за хуйня была на переговорах с поставками? – резко выпаливаю, стараясь переключиться на рабочие проблемы.

– Полная пизда. Выставили новые условия, цену задрали. Хамят открыто.

– Собирай ребят. Завтра утро начнём с того, что объясним им, кто здесь хозяин. Сопротивляются – давим сильнее.

– Давно ты так вопросы не решал, брат. Девка довела? Решил пар выпустить?

Я глубоко затягиваюсь сигаретой, делаю ещё глоток виски, взгляд снова цепляется за отражение Ярины в стекле. Сука.

– А как твой дом новый? Не сожгла ещё тебе его Злата? Чёто большой перерыв дала, вижу, расслабился.

– Тише, блядь. Ты ремонт только закончили. Не каркай.

Ржать начинаю. Раньше я только Буйного подъёбывал, но теперь начинаю верить в карму. Слова его Златы вспоминаю, что мне ещё всё аукнется. За всех баб. Снова на девку кошусь. Это ли моя карма?

– К бабке сходи, пусть её посмотрит.

– Давай я не стану говорить, куда тебе сходить нужно, хорошо?

Скалюсь в ответ. Кто бля знал, что я настолько начну Буйного понимать. Может, и самому бабку найти? Пусть девку посмотрит.

– А в офисе, что с флешкой за цирк был?

– Утечка. Кто-то из наших явно слил инфу наружу. Уже проверяю кто мог.

– Суки. Найдёшь – сразу ко мне. Я лично выбью из него всю правду.

– А ещё мне говоришь про жёсткость? Вижу, сам соскучился, – с ухмылкой произношу.

– Мне не нравится херота, что происходить начала, Марат. Нужно на конкретном примере дать понять, что будет за подобную подставу. А то расслабились, сука.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28.

– Расслабились, – соглашаюсь с Буйным. – Щас это исправим.

– С флешкой всё нормально? Падлы не добрались?

– Не.

Усмехаюсь, вспоминая, как именно девчонка мою флешку защищала. Где прятала. И как доставал.

Даже злость немного пригасило.

А как девчонка дрожала, когда я пальцами под лифчиком копался… Отдельный кайф.

– Надёжно была спрятана, – закуриваю новую сигарету. – Если бы в то «хранилище» полезли – их бы сразу ебнуло.

Моими же руками.

Нехер к галчонку лезть. Это моя прерогатива. Я с ней ещё не наигрался, чтобы всякие утырки к ней руки тянули.

А с мусорами этими лично разберусь. Объясню, что есть те, к кому лезть не следует.

– Самир к тебе гандонов этих повезёт, – предупреждаю. – Инфу можете выбивать, но в живых оставьте. Хочу сам потолковать. Перед тем как пулю в башку пустить.

– Замётано, – ржёт Эмир. – Но ты не отставай. Долго будешь на склад ехать – могу и не сдержаться. Воскрешать умеешь?

– Не заливай. Помнится, ты вообще бадягу гнал, что завязываешь и с дела максимально уходишь. Ради своей девки подкаблучником стал. А тут…

– Не девка она. Жена. Будущая. Мать моих детей, понял? И не тебе мне про подкаблучников толкать. Сам поймёшь, когда накроет.

Эмир резко перебивает. Заводится. Совсем нервным стал, как со Златой связался.

Хотя… С такими девками успокоительного не наберёшься. Не понаслышке знаю.

И за Златой присматривал по просьбе друга. Столько хери разгребал, что ещё немного – и личный мозгоправ бы на быстром наборе был.

И с подружкой её, на кой-то хер, сделку заключал. Выжил – и спасибо, блядь.

Но галчонок… Это отдельная история. Апогей, сука. Вершина ебанизма и выноса мозга.

Бросаю взгляд в сторону девчонки. Спит, раскинувшись на диване. Головой вниз свисает. Кофта задралась, плоский живот чуть выглядывает.

Губами шевелит. Так и приглашает, сучка, своё слово нарушить. Подойти и рот этот пиздливый занять по-другому.

Резко выдыхаю, отворачиваясь. Нахер. Фокусируюсь на разговоре с Эмиром.

– Когда накроет? – уточняю. – Не, я лучше без этой хери. Мне такое понимание не нужно.

– Когда появится твоя, тогда и побазарим.

– Надеюсь, она мимо пройдёт. Или я сразу застрелюсь нахуй.

– Ну-ну. А чё там девка, спиздившая у тебя аккумулятор? Пока мимо ходит?

– Ой, блядь, иди к черту. Узнаешь, кто наводку дал – звони.

Буйный ржёт, когда я вызов завершаю. Дохера весёлым стал, как со своей Златой снова связался.

Весельчак, блядь.

Усаживаюсь за стол, бросаю телефон на столешницу. Стряхиваю пепел, пока в висках стучит.

Затягиваюсь. Никотин цепляется за лёгкие, обволакивает и чуть притормаживает бешеные мысли.

Надо бы уже начать разбирать завалы. Посмотреть убытки, которые эти твари причинили. Пройтись по спискам. Узнать, кто из офиса сливает инфу, разложить всё по полочкам. Найти крысу.

Выбить из него зубы, почки, а лучше память – чтоб даже не вспомнил, как предал.

Но щас не хочется.

Заебался.

Голову откидываю назад, смотрю в потолок, а потом, как назло, экран мигает – вызов. Один за другим.

Ясмин, блядь.

А эта какого хуя наяривает? Номер я дал не для того, чтобы вылезала лишний раз.

Сбрасываю, отправляя временно в чёрный список. Вот щас с купленной невестой вообще нет желания разбираться.

Её главная задача – не трогать меня лишний раз. Роль девчонки с прямой спиной, пустыми глазами и привычкой молчать когда надо. Без самодеятельности, без скандалов.

Не баба – трофей. Стеклянная. Смотрится со стороны красиво. Использовать удобно. Сломается – не жалко.

Идеальная жена. По всем пунктам. Горский её выдрессировал на отлично. Из серии: «скажи спасибо, что выбрал тебя». Она и говорила. И улыбалась.

Заебись же.

Но проводить больше времени с ней не тянет. Скука смертная.

А вот сестра её… Ярина, блядь, проблема сплошная. Вихрь. Даже во сне не затыкается, продолжает бормотать что-то.

Но тут интереснее. Зажигает. И мозги ебёт, и развлекает.

В голове зарождается идея. Что с девчонкой делать и как стресс снять.

Ночью у некоторых начнётся ад.

А я, пожалуй, день закончу охуенно. С помощью галчонка.

***

Ярина

***

Просыпаюсь от того, что в

голове барабанит так, будто внутри устроили концерт с кастрюлями и молотками. Я стону, прижимая ладонь ко лбу.

Где я?

Я морщусь, приподнимаюсь на локтях и понимаю, что лежу на кровати. Но я же, вроде, в офисе была? Неужели Марат не жлоб, и диван у него настолько хороший?

Кое-как приподнимаю свинцовые веки. Осматриваюсь. Сердце тут же срывается с места. Меня подташнивает.

Я знаю эту комнату! И кровать, на которой лежу! Это комната Марата. Его спальня, чтоб меня.

Хватаюсь за край одеяла, прижимаю его сильнее. А после резко отодвигаю, осматривая себя.

Мамочки!

Я обнажённая. Совсем. Ни единой ниточки, чтобы прикрыть наготу.

Что. Здесь. Произошло?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28. 1

В голове начинается паника, мысли скачут как бешеные кролики. Мозг уже рисует худшие варианты. Что я натворила?!

Виски. Был виски. Игра. Он заставил меня пить. Потом я села ему на колени…

Господи, я оседлала Кафарова!

Вот бы уже умереть на этом моменте. Можно уже рыть могилку или дальше только хуже?

Дальше…

О боже! Я его целовала. Первая. Сама. Нахально. Как последняя безбашенная идиотка!

Мои пальцы вцепляются в одеяло ещё сильнее.

Он держал меня за бёдра. Я помню его руки. И… И поцелуи. Жар. Его голос. Этот грёбаный запах!

Мамочки, почему у меня нет алкогольной амнезии? Мир, за что ты так жесток со мной?

Я бы всё забыла и делала вид, что Марат кукухой улетел, когда бы он мне правду рассказывал.

Но нет.

Получается…

Ох, а что вообще получается? Потому что я сидела сверху на Марате – а после пустота.

Так, мир, отмена! Не надо мне амнезии. Верни воспоминания! Вот прям щас!

Кошмар, почему я не помню самого главного? Что было в кабинете? Здесь?!

Почему, суслики Марата раздери, я голая?!

Я закатываю глаза и падаю обратно на подушку, скрывая лицо в ладонях. Прячусь под одеяло.

Щёки пылают. Мне стыдно. Неловко. И, чёрт возьми, страшно.

Марат Кафаров. Опасный, властный, наглый. А теперь ещё и… Потенциальный обладатель вида на мою голую тушку.

Прекрасно. Просто чудесно.

Даже похмелье на время отступает, ошарашенное масштабами происходящего.

А вдруг Марат видел? А вдруг – трогал? А вдруг я ещё и… Господи, что если мы переспали.

Я тихо всхлипываю в одеяло. Всё. Конец. Меня можно закапывать. Хоронить прямо в этой кровати. Потому что я не сдвинусь.

Но долго усидеть на месте я не могу. Подскакиваю, укутавшись в одеяло.

Аккуратно ступаю, словно под ногами не паркет, а минное поле. Оглядываюсь в поисках одежды – ничего нет.

Подхожу к окну, раздвигая шторы. На улице непроглядная темнота.

Вашу ж мать! Я сколько – часов двенадцать из памяти потеряла? Пятнадцать?

Насколько реально, что всё это время я просто спала?

Ага, конечно. Проспала, ничего не натворила. Щас ещё зубная фея прилетит и домой отвезёт.

Верь в сказки побольше, Ярина.

Я добираюсь до ванной. Быстро умываюсь, стирая потёкшую тушь.

Видок у меня такой, словно я навзрыд рыдала.

Этот извращенец меня раздел и до слёз довёл? Мудак!

О других вариантах даже думать не хочу.

Выбираюсь из спальни. Осторожно приоткрываю дверь и крадусь по коридору.

Дом Марата – как лабиринт. Всё дорого, красиво, сдержанно. И пугающе.

Но я немного помню обстановку, поэтому не так страшно. Хоть не теряюсь совсем.

Я брожу, пока не нахожу кухню. Слава небесам. На столе – бутылка воды. Я чуть не рыдаю от радости.

Срываю крышку, прижимаюсь губами к горлышку и делаю несколько жадных глотков.

Когда дыхание чуть выравнивается, я вспоминаю об одежде. Нужно найти хоть что-то и уматывать отсюда побыстрее.

Начинаю открывать двери. Заглядываю в каждую комнату. Спальня, кладовка, ванная, ещё одна спальня. Везде ничего. Ни футболки, ни штанов. Ни даже носка.

Это подстава. Марат точно сделал это специально! Спрятал!

Я уже на его вещи согласна! Дома поверят, что у меня просто стиля ноль. И мужские вещи – это писк моды.

А не проблемы в виде Кафарова.

Я уже начинаю шипеть, как кошка, готовая кинуться на первого встречного, когда очередная дверь открывается – и я замираю на пороге.

Марат.

Он сидит в кожаном кресле, в руках – бумаги. Он что-то читает. Но как только замечает меня, отрывает взгляд и медленно поднимает глаза.

Улыбается самодовольно. Глаза блестят, как у хищника, засёкшего добычу.

– За добавкой пришла, галчонок?

Тянет он, меня пронзает ледяными иголками. Мой мозг перегорает. Просто вспыхивает и сгорает дотла.

– Ч-чего? – заикаюсь, сжимая одеяло крепче.

Мужчина откидывается назад, наблюдая за мной с дьявольским удовольствием.

– Ты чего так засмущалась? – вскидывает бровь. – Или хочешь сказать, что не помнишь?

Я вспыхиваю. Меня бросает в жар и холод одновременно.

– Ты… Мы… Ничего же не было?! – выпаливаю, смотря на него, как на самого страшного демона ада. – Ты мне слово давал! Ты обещал!

– Обещал. И слово я привык держать.

– Тогда почему я раздета?!

– Сама одежду стаскивала. Ко мне приставала.

– Что? Нет!

– Да. Как же ты там говорила… – делает вид, что вспоминает. – А, точно: "Марат, ну пожалуйста, мне так хо-о-очется".

Я чуть не проваливаюсь сквозь пол. Всё лицо пылает, уши горят, сердце колотится, как бешеное. Я в ужасе машу руками.

– Я не могла такого сказать! Ты врёшь!

– Не хочешь верить – не верь, – пожимает плечами. – Но зрелище было заебись. Ты меня чуть не изнасиловала.

Я открываю рот, потом закрываю. Потом снова открываю. А потом хватаюсь за голову.

Марат сдерживает смех. Он буквально наслаждается моим состоянием. Этот гад питается моим смущением!

– Я тебе слово давал, да, – вдруг серьёзно произносит он. – И я его сдержал. Не трогал. Хотя, поверь, ты очень старалась убедить меня в обратном. Даже пыталась снять с меня рубашку. А потом спросила, можно ли назвать меня «Пупсик».

У меня перехватывает дыхание.

– Потом ещё заявила, что если я не хочу тебя трахнуть, значит, я импотент. Ну, и на всякий случай предложила, где можно это проверить.

Я зажимаю уши руками. Не хочу этого слышать! Потому что мозг уже рисует картинки произошедшего.

Или это воспоминания?

Нет-нет-нет!

Где тут окно, я выйду вон. А потом утоплюсь в ближайшем пруду.

Как раз и от сушняка спасёт.

– Под стол пыталась залезть, – с удовольствием добивает меня Марат. – Говорила, что только там безопасно от моего обаяния.

– Хватит! – я сдавленно всхлипываю. – Не надо, не хочу знать. Просто скажи, где моя одежда. И я уеду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет. Ты останешься здесь.

– Меня дома потеряли. Отец ищет и…

– Не ищет. Я ему сказал, что эту ночь ты проведёшь со мной.

Глава 29

Я хватаюсь за голову, чувствуя, как всё внутри просто рушится. Лицо горит от стыда, сердце бешено колотится, а злость и паника перемешиваются в один взрывной коктейль.

Что он сделал? Пожалуйста, пускай это будет похмелье. Пускай слуховые галлюцинации. Я согласна на все варианты, толь бы мне послышалось.

Нет, Марат просто издевается. Шутит, да? У него с чувством юмора проблемы, вот он и пошутил так ужасно.

Но он же не мог, правда? Не мог же!

Меня пробивает дрожь, и я с ужасом замечаю, что одеяло начинает соскальзывать с моих плеч.

– Ты совсем, что ли?! – выпаливаю, пытаясь одновременно удержать одеяло и сохранить остатки достоинства. – Ты что натворил?! Ты зачем… ты…

Я задыхаюсь, не в силах ни одно предложение закончить. Одеяло предательски сползает ниже, и я охаю, хватая ткань и прижимая её к груди.

Марат смотрит на меня с дьявольским удовольствием, явно наслаждаясь каждым мгновением моего смущения.

Вот этот его огонь в глазах. Пугающая ухмылка. Божечки... Пожалуйста...

Может, я сплю? Может это всё кошмар? Хотя нет, мне точно так не повезёт. Не с моим везением, бляха.

– Решила продолжить меня соблазнять, галчонок? – лениво протягивает Кафаров, улыбаясь ещё шире. – Плохая идея, потому что моё обещание не трогать распространялось только на вчера. Сегодня срок его действия окончен.

Я смотрю на него в ужасе, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Совсем долбанулся, да?! У меня жизнь рушится, а этот извращуга всё о своём!

– Ты точно намаханный! Тебе лечиться нужно! – мой голос взлетает до писка.

– Не думал, что ты так расстроишься, что я тебя не тронул, – продолжает издеваться мужчина.

– Ты издеваешься! Ты что отцу моему наговорил?! Меня же теперь на порог не пустят! – выплёвываю я, сжимая кулаки и едва удерживаясь от того, чтобы кинуться на него.

– Всего чуть-чуть, – спокойно признаёт он, разваливаясь в кресле. – Но знаешь, твоя реакция того стоит. Ради этого можно было ещё что-нибудь твоему папаше рассказать.

– Ты ненормальный, – шиплю, делаю шаг назад и прижимаю одеяло к груди.

– Возможно, – легко соглашается Кафаров, – но именно это тебя и привлекло, верно? Ты ведь сама ко мне тянулась. Забыла?

– Я была пьяная! – кричу я в отчаянии, чувствуя, как моё лицо вспыхивает ещё сильнее.

– Очень удобное оправдание, галчонок, – ухмыляется в ответ. – Но сегодня ты трезвая, так что можешь повторить.

– Вот идиот… – нервно бормочу, качая головой.

– Осторожней, – предупреждает мужчина, и в голосе его звучит угроза. – Или я быстро вспомню, что обещание не трогать тебя уже недействительно.

Я снова багровею, натягивая одеяло повыше, и понимаю, что он окончательно довёл меня до ручки.

Я уже на грани. Всё накопленное внутри взрывается, и я не могу сдерживать себя. Слова сами вырываются наружу, дрожащим голосом, полные злости и отчаяния:

– Ты вообще понимаешь, что натворил?! Из-за тебя у меня жизнь под откос летит! Я домой теперь как вернусь?! Меня и так все считают… считают…

Голос срывается, слёзы начинают застилать глаза. Я хватаюсь за одеяло сильнее, пытаясь не дать эмоциям, взять верх, но ничего не выходит. Всё, что накопилось за последние дни, вырывается наружу:

– Ты хоть представляешь, сколько проблем из-за тебя?! Тебе мало? Тебе вообще это всё смешно, да? Удовольствие тебе доставляет меня вот так до ручки доводить?!

Марат тихо матерится, резко поднимаясь с кресла. Подходит ко мне и резко, почти грубо притягивает к себе, не оставляя шанса отступить. Моё сердце пропускает удар, и я даже не успеваю испугаться, как он садится на диван и усаживает меня к себе на колени. Его руки твёрдо и властно удерживают меня на месте.

– Ну и какого хера ты воду разводишь, а? – тихо рычит он мне в ухо.

Я вздрагиваю от этого голоса, от близости, от всего сразу.

– Ты… ты… – начинаю, голос дрожит, глаза снова наполняются слезами. – У меня из-за тебя столько проблем! А ты продолжаешь это всё...

– Угомонись уже, – перебивает Кафаров резко, но не зло. – Твоему папаше я сказал, что у нас встреча важная. Ты как помощница в офисе осталась. В поте лица документацию разгребаешь. Про налёт

все в курсе. Так что расслабься и выть прекращай, башка трещит.

Я резко замолкаю, удивлённо вскидывая на него глаза.

– Правда?

– Пиздец как болит, – усмехается Марат.

– Я про отца! – выдыхаю я с облегчением.

– Отлично, значит, на меня совсем по хер.

– Нет, я… просто…

Замолкаю, полностью теряясь в его взгляде. Сердце бешено колотится, когда Марат вдруг медленно поднимает руку и большим пальцем нежно, почти бережно смахивает мои слёзы с щеки.

Я перестаю дышать. Весь мир словно сужается до этого момента, до его глубокого, тёмного взгляда, в котором я вижу что-то совершенно новое, непривычное, даже пугающее своей откровенностью.

Его пальцы задерживаются на моей коже, и я чувствую, как внутри всё сжимается от неожиданного тепла, разливающегося по всему телу. В голове пусто... И это очень плохо, потому что я не могу думать, а когда я не могу думать, то всё очень и очень плохо заканчивается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 29.1

Я замираю, чувствуя, как сердце стучит так громко, будто собирается выпрыгнуть из груди.

Марат не спешит убирать пальцы с моей щеки, наоборот, его прикосновения становятся более откровенными, почти вызывающими.

Он медленно проводит большим пальцем по моим губам, заставляя моё дыхание сбиться.

– Перестань, – шепчу тихо, пытаясь отвернуться, но его ладонь мягко, но настойчиво возвращает моё лицо обратно.

– Почему? Тебе ведь нравится, – его голос низкий, с едва различимыми нотками насмешки. – Не строй из себя недотрогу, галчонок, я знаю, что у тебя в голове творится.

– У тебя явно проблемы с головой, – пытаюсь огрызнуться, но голос звучит слабо, неуверенно.

Марат усмехается, его глаза горят неподдельным азартом, а руки беззастенчиво скользят ниже, на мою шею, плечи, провоцируя вспышки жара на коже.

– Хочешь, проверим, у кого из нас двоих больше проблем? – шепчет он, склоняясь к моему уху. – Я даже могу помочь тебе разобраться.

Я снова пытаюсь высвободиться, чувствуя, как краснею, но его хватка становится только крепче.

– Пошляк, – выпаливаю я, стараясь спрятать смущение за раздражением.

– Ты даже не представляешь, насколько, – смеётся он низко и хрипло. – Хочешь покажу?

– Не хочу! – вскрикиваю, но мой протест заглушает звонок телефона.

Марат раздражённо выдыхает, не спеша, убирает от меня руку и достаёт телефон из кармана.

– Да? – бросает он резко, слушая голос на другом конце. Его лицо быстро меняется, азарт уступает место серьёзности. – Какого чёрта? Сейчас буду.

Он сбрасывает вызов и снова смотрит на меня.

– Случилось кое-что серьёзное. Мне нужно уехать.

Я моментально оживляюсь, пытаясь вырваться из его рук:

– Отлично, значит, завезёшь меня домой!

– Нет, – резко прерывает меня Кафаров, строго глядя мне в глаза. – Ты останешься здесь и дождёшься меня.

– Что значит «останешься здесь»? – возмущаюсь, чувствуя, как паника возвращается. – Ты меня запереть собрался, что ли?

Он наклоняется ко мне ещё ближе, так что наши лица оказываются в опасной близости:

– Если понадобится – запру. Но лучше сама будь умницей и не делай глупостей. Я быстро вернусь.

С этими словами он резко встаёт, оставляя меня в замешательстве и смятении, и быстро выходит из комнаты, оставляя меня наедине со своими противоречивыми мыслями.

Как только дверь за Маратом захлопывается, я секунд десять стою неподвижно, убеждаясь, что он точно свалил. Затем резко выдыхаю и рву когти в спальню.

Открываю шкаф и вытаскиваю его рубашку — огромную. Натягиваю её на себя. Подхватываю его ремень с кресла, подвязываюсь, создавая модный прикид.

После начинаю расхаживать по квартире, изображая из себя хозяйку жизни. В прошлый раз у меня особо не было времени рассмотреть эту берлогу детально, а сейчас я без капли стыда заглядываю в каждый шкафчик, ящик и даже под диван. Везде разбросаны какие-то брутальные мелочи блокноты и всякая мужская ерунда.

Добираюсь до кухни и чувствую, как желудок начинает орать что-то в духе: «Хватит болтаться, покорми меня!». Холодильник приятно удивляет — продукты есть. Немного сыра, овощи, мясо. Отлично, сейчас устроим шоу «Готовим с Яриной».

– Шеф-повар выходит на сцену.

Вдохновлённо шинкую овощи и мясо, напевая любимую песенку себе под нос. Выкладываю всё на противень, щедро засыпаю специями (чем больше, тем вкуснее — закон кулинарии для чайников) и отправляю своё творение в духовку.

Довольно улыбаюсь и решаю скоротать время ожидания просмотром какой-нибудь передачи.

Но уже через несколько минут меня отвлекает странный запах. Подозрительно принюхиваюсь.

– А что это у нас тут горит? – резко подскакиваю к духовке.

Открываю дверцу, и из неё вырывается клуб чёрного дыма. Я начинаю кашлять и отчаянно махать руками, пытаясь развеять дым, но становится только хуже. На глаза наворачиваются слёзы от едкого запаха, и я, чертыхаясь, хватаю полотенце, чтобы вынуть противень.

Но тут, конечно же, полотенце предательски соскальзывает, и раскалённый край противня касается моей руки.

– Ай, ё-моё! – визжу, подпрыгивая на месте и роняя горящие остатки своего шедевра прямо на пол.

Мясо и овощи рассыпаются по всей кухне, оставляя за собой чёрные следы.

Стою посреди этого хаоса, с обожжённой рукой, в слезах и с размазанной по лицу сажей, и понимаю одно: Марат меня точно убьёт, когда вернётся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30 Марат

Марат

____________

Я резко нажимаю на тормоз, сжав зубы так, что челюсть сводит. Вспоминаю, что оставил документы на столе, и громко матерюсь, чувствуя, как злость поднимается горячей волной к горлу.

Разворачиваю машину и срываюсь назад домой. Ещё не хватало, чтобы девчонка доки нашла. От этой что угодно ожидать можно.

Паркуюсь возле дома и, захлопнув дверь машины, быстро направляюсь к подъезду. Чем ближе подхожу, тем отчётливее чувствую запах гари. Опять девка соседа кулинарные эксперименты проводит.

Но чем ближе я к своей квартире подхожу. Тем отчётливее становится понятно, что это у меня чёто горит.

Варианта два, либо ко мне девка соседа переехала, либо Ярина плиту нашла. Сука, как я мог забыть, что у меня есть кухня?!

Блядь!

Какого хрена там происходит?

Врываюсь в квартиру и на секунду застываю, вдыхая горький дым. Кухня напоминает поле боя, и посреди этого безобразия на полу сидит Ярина и всхлипывает.

Эти её жалобные звуки почему-то умудряются бить мне не только по нервам, но и ниже пояса. Твою мать, это уже не лечится.

Девчонка сидит в компании куска полусырого и полуподгоревшего мяса. Овощи раскиданы вокруг. Просится шутка про ритуал, но я сдерживаюсь.

– Мне спрашивать, что произошло? – рычу, делая глубокий вдох, пытаясь подавить раздражение.

– Не надо, – жалобно всхлипывает, поднимая на меня огромные, полные слёз глаза. Сексуально всхлипывает, зараза такая.

Глубоко вздыхаю, переступаю через обугленные остатки её кулинарного подвига и присаживаюсь рядом с девчонкой. Заметив её руку, покрытую красным пятном ожога, сжимаю челюсти. Как она это умудрилась? Вижу, что она обожглась не на шутку. Довольно серьёзно.

– Больно?– спрашиваю, бережно касаясь её локтя.

– Нет, – она снова всхлипывает, и от этого звука у меня внутри всё переворачивается.

Да твою налево, блядь!

– Поднимайся, в больницу поедем, – командую.

– Что? Я… оно само пройдёт. Тебе же по делам нужно было, – лепечет она, смотря на меня испуганно.

– У тебя ожёг хуй пойми какой степени. Ты мои дела, ясно? Давай, жопу поднимай и поехали.

– Марат! А одежда моя? Я же не могу так...

Оборачиваюсь и только сейчас полностью оцениваю её вид. Моя рубашка ей пиздец как идёт. Если бы ситуация была другой, прямо здесь и сейчас выебал бы её в этой рубашке, честное слово. Под ней точно ничего нет. Я зубами скриплю, стараясь держать себя в руках.

– Тебе идёт моя рубашка, – лениво произношу, не скрывая откровенного взгляда.

– Марат! – её голос срывается на визг.

– Сейчас, – отмахиваюсь и иду в спальню, вытаскиваю её вещи и возвращаюсь.

– Одевайся быстро, – командую.

Она берёт кофту, но тут же ойкает, и одежда падает на пол. Ярина скачет на месте и пытается дуть на руку.

– Чёртова девчонка, – бурчу я, подходя ближе и хватая её за плечи.

– Ты... ты чего?! – испуганно пялится она на меня.

– Одевать тебя буду, – хрипло произношу, глядя ей прямо в глаза и понимая, что сейчас мне хочется совершенно не того, чего требует ситуация.

Она широко распахивает глаза, ошеломлённо глядя на меня, и тут же начинает нервно мяться, дёргая края рубашки вниз и пытаясь хоть как-то скрыть своё тело. Рубашка тут же начинает соскальзывать, оголяя её плечи. Охуенный вид.

– Галчонок, – медленно протягиваю, чувствуя, как терпение начинает иссякать, – мы можем поехать и так, мне по хуй. Либо ты мяться перестаёшь, либо пиздуй на выход прямо сейчас.

Она поднимает на меня возмущённый взгляд и краснеет так стремительно, что я уже не могу сдержать усмешки.

Её лицо становится ярко-красным, она сексуально заливается румянцем и смотрит на меня с таким возмущением, что я лыблюсь шире.

– Но я… я без ничего под рубашкой! – выдыхает она, панически цепляясь за ткань.

Медленно приближаюсь, не отводя от неё пристального взгляда.

– Галчонок, – произношу негромко, наслаждаясь её реакцией, – ты этой ночью продемонстрировала мне себя в таких позах, что секретов между нами почти не осталось. Голой я тебя уже видел, так что удивить ты меня вряд ли сможешь.

Она в очередной раз ахает, а её взгляд становится ещё более испуганным и смущённым. Я не сдерживаю усмешку, глядя, как она снова и снова пытается подтянуть рубашку, которая, словно назло, не хочет закрывать то, что уже однажды было мною тщательно изучено.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30.1

Сижу в машине, нервно ёрзая на сиденье, и пытаюсь смотреть куда угодно, только не на Марата. А он, зараза такая, раскинулся в водительском кресле и нагло улыбается во всю ширь своей довольной физиономии. Он, конечно же, наслаждается ситуацией и даже не пытается скрыть это.

Кошмар! До сих пор чувствую, как горят щёки от стыда. Что было ужаснее: то, как он десять минут назад нагло и бесцеремонно меня одевал, или его комментарии по поводу моего ночного поведения? Я готова поклясться, что он нарочно так меня смущал, прикасался лишний раз, издевательски и медленно застёгивал каждую пуговицу рубашки, едва не доведя меня до обморока.

И самое ужасное в том, что я понятия не имею, насколько далеко зашла вчера ночью. А если Марат не врал и действительно видел меня в таких позах, после которых уже нечего скрывать? Внутри всё сжимается от стыда и паники одновременно. Пить? Никогда больше в жизни!

Задумываюсь и случайно прикасаюсь обожжённой рукой к дверце машины.

– Ай! – шиплю, вздрагивая от боли.

– Галчонок, – насмешливо произносит Марат, глянув на меня боковым взглядом, – миссия доехать до больницы только с одной травмой тебя не устраивает?

– Я случайно, – бурчу в ответ, чувствуя, как щёки снова наливаются краской.

– Я подозреваю, это твоё кредо по жизни, – усмехается он ещё шире.

– Очень смешно, – фыркаю я и отворачиваюсь к окну, делая вид, что разглядываю машинки. Всё что угодно, только не Кафарова! – Мог бы и не издеваться.

Бурчу обиженно в ответ. Между прочим мне и так больно, плохо, обидно. А это ко мне ещё память в полном объёме не вернулась с прошлой ночи. Уверена, что когда она меня посетит, то ещё и стыдно будет.

– Не могу, – спокойно отвечает Кафаров, не скрывая улыбки. – Ты сама виновата.

– Я?! – возмущённо поворачиваюсь к нему. Задыхаюсь от такой наглости. Во-первых... Да к чёрту! Он вообще может духовку бракованную купил! Где-то на распродаже! А я пострадала!

– А кто, я? – Марат хмыкает. – Кто кухню чуть не сжёг и себя заодно?

– Да иди ты, – снова отворачиваюсь, чувствуя, что спорить с ним бесполезно.

Он лишь тихо посмеивается и больше ничего не говорит. Вскоре машина останавливается перед большим зданием с огромными зеркальными окнами и логотипом дорогущей частной клиники.

Я сразу узнаю её, потому что отец как-то рассказывал, как хотел попасть сюда к врачу, но узнав цены, просто послал всех к чёрту.

– Марат, – нервно выдыхаю, когда он открывает мою дверь, – тут же безумно дорого.

Он равнодушно пожимает плечами и протягивает мне руку.

– Ты же принцесса. Принцессы не лечатся где попало.

Мне хочется возразить, но он уже ведёт меня внутрь, не отпуская руки. Я нервно сглатываю, а сердце почему-то начинает стучать сильнее.

Стоит нам подняться на крыльцо, как стеклянные двери клиники открываются, и навстречу выходит знакомая фигура. Моё сердце пропускает удар, когда я вижу, кто перед нами.

Ясмин.

Моя сестра, идеальная во всём, от безупречного макияжа до дорогих туфель на высоком каблуке. Сестра, которая, ко всему прочему, официально невеста Марата.

Я резко замираю, чувствуя, как сердце гулко ухает куда-то вниз. Вот что может быть хуже? Кому может не везти больше, чем мне?!

Я совершенно не ожидала увидеть её здесь и сейчас, и от этого неожиданного столкновения внутри всё превращается в холодный ком паники. Сестра смотрит на меня с таким же изумлением, её тщательно прорисованные брови удивлённо взлетают вверх, а улыбка застывает на губах.

И как теперь ей объяснить, что между нами ничего... Хотя после этой ночи это будет ложью. Я сама целовала её жениха. Кошмар! Господи, какой кошмар!

Несколько секунд мы просто стоим и молча рассматриваем друг друга. Взгляд Ясмин медленно скользит вниз, задерживаясь на моей руке, которую крепко сжимают пальцы Марата.

В глазах сестры мелькает что-то непонятное и резкое, отчего я начинаю чувствовать себя ещё более неловко и виновато. Пытаюсь осторожно убрать руку из его хватки, но Марат, словно чувствуя мои намерения, лишь усиливает нажим.

— Ярина? — наконец произносит Ясмин, и в её голосе слышится смесь недоумения и холодного раздражения. — А ты... что ты здесь делаешь?

***

Девочки, а сегодня на Буйного действует огромная скидка, и еще сразу на 2 части=) Не пропустите)

"Единственная для Буйного"

- Кажется ты забыла кому принадлежишь.Эмир накрывает своей тенью. Тот самый мужчина, который сжег меня до тла, но ему оказалось мало.

– Я.. не забыла... Мне нужна помощь...

– Будешь подо мной – не обидят. Скажи, - пальцы сжимают подбородок, холод в его глазах обволакивает и пугает, - чья ты девочка?

Я сбежала от него. Хотела начать другую жизнь. Вот только от Буйного не сбежать. А сейчас он единственный, кто может мне помочь. dw4QYH8i

- Твоя, Эмир... Твоя...Его черные глаза вспыхивают. Такие же темные как у девочки, ради которой я готова на всё. Лишь молюсь, чтобы он не узнал о том, что я уже совершила. На что пошла ради неё. Или Эмир лично сожмет пальцы на моей шее если узнает.

HxNzz6tF

"Наследник Буйного"

- Это ведь мой сын? - наступает тот, кого я считала умершим.

- Нет, - шепчу, пока мужчина наступает. - Нет! Он не твой. Я замужем давно.

Эмир Сабуров. Опасный криминальный авторитет по кличке Буйный.

Я только научилась жить без него. А он снова врывается в мою жизнь!

Я скрывала ребенка столько лет, боясь, что нас найдут! И сейчас ничего не изменилось.

Вместе с Буйным - возвращаются и проблемы. Опасность.

А я должна защитить своего малыша любым способом.

И никогда не признаться мужчине в том, почему мой сын так похож на него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

lLDasG7q

d4XBIYD0

Глава 31. Марат 

Марат

***

Ну пиздец. Ещё и Ясмин.

У меня же последние сутки вообще заебись, нужно «улучшать».

Ещё немного, и пойду у Буйного номер бабки узнавать. Так-то его жена ничего глобально не сжигала в последние месяцы.

Яйцом покатают и попустит?

Потому что я конкретно заебался.

– Ярина? – раздаётся голос Ясмин. – А ты… Что ты здесь делаешь?

Сканирую взглядом. Моя невеста мнётся на крыльце, поджимает накрашенные губы.

Поглядывает в мою сторону, и я уже чувствую, как голова начинает трещать не только от заскоков галчонка, но и от перспективы слушать сейчас выученные фразы и делать вид, что мне не похуй.

Сам виноват.

Сам, сука, её сюда отправил. Назначил ей приём на сегодня и забыл в потоке проблем.

Одним из условий брака было то, что Ясмин пройдёт проверку в этой клинике.

Чисто – не чисто. Целка – не целка. Сюрпризы мне нахуй не нужны. Я за бабу отвечаю и не буду разбираться потом, кто до меня уже по ней маршировал.

На автомате отмечаю детали. Ставлю галочки. Ясмин выглядит прилично. Хорошо. С иголочки.

Укладка, макияж – всё ебейше безупречное.

Как и должно быть у невесты политика.

Как надо. Как по регламенту.

Идеальная.

Горский её калибровал годами. Сказал сидеть – сядет. Сказал молчать – закроется.

Кукла. Вроде красиво. А по факту – скучно до ебаного писка в ушах.

Я смотрю на неё, и внутри не шевелится ни хрена. Даже раздражение не заводится по-настоящему.

Потому что всё предсказуемо. До тошноты.

И только рядом галчонок, с чёрными следами от угля на лбу и с этой обиженной рожей, от которой меня три раза передёргивает.

Ярина бледнеет. Цепляется в мою ладонь, ногти вонзает. Девчонка вроде упрямая, с характером, рот не закрывается, но сейчас…

Глаза полны паники, плечи подрагивают. Словно её поймали на месте преступления. На меня растерянно оборачивается.

Вздергиваю бровь. Подстёгиваю. Интересно, что выкинет дальше.

– Я обожглась, – вместо представления меня ждёт шепот галчонка.

– И что? – Ясмин вздёргивает подбородок. – Сама не доехала бы? Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?! Ты хоть подумала… А нет, ты никогда не думаешь! Это неприлично. Отпусти моего жениха!

– Тише будь.

Бросаю, и Ясмин тут же захлопывает рот. Смотрит на меня настороженно, сглатывает.

Молчит.

– Тебя мне описывали как идеальную невесту, – чеканю. – Сдержанную. Умную. А сейчас ты ведёшь себя как базарная баба. На всю клинику орёшь.

Ясмин отводит глаза, краснеет. Опустила взгляд в пол. Вот она, дрессировка. Мгновенно свою роль вспоминает.

– Иди, – говорю тихо, наклоняясь к уху Ярины. – Врач тебя ждёт. Я подойду.

Она кивает. Молча. Смотрит на меня несколько секунд, а после медленно отпускает мою ладонь. Сбегает в здание.

Ясмин провожает сестру недовольным взглядом. Кривит губы. Но когда поворачивается ко мне – уже цепляет нужную маску.

Правильной и сдержанной.

– Прости, Марат, – говорит она мягко. — Я просто... Испугалась. Увидела Ярину, подумала... Вдруг с ней что-то случилось. Она же пропала, ты не отвечал. А тут такое…

Поворачиваю голову. Ясмин следит за каждым моим движением. Глаза большие, взгляд снизу вверх. Как учили.

– Я просто вчера звонила, – продолжает. – Хотела уточнить, приеду ли я в клинику… Всё ли в силе…

– Тебе нужно было не звонить, а приехать. Меня по пустякам донимать нельзя, Ясмин. Запомни это, если планируешь стать Кафаровой.

– Поняла. Конечно. Прости, пожалуйста. Я просто разволновалась. Всё пока ново для меня, непривычно. И я думала… Возможно, нам стоит как-то пообедать вместе? Привыкнуть. Ну, и обсудить всё, конечно. Что мне делать, к каким мероприятиям готовиться…

– Сейчас я занят.

– Конечно. Я тогда… Останусь с Яриной. Присмотрю. У неё же с детства боязнь больниц, может вести себя неадекватно. У неё бывает. Никаких ограничений и манер.

Ясмин поглядывает в сторону больницы, а я её считываю. Как топчется на месте и не спешит уходить.

Прокручиваю договорённости в голове. Вроде нихера не обещал, что будем контакт налаживать.

Мне нужна трофейная жена с хорошей фамилией. И отцом, который знакомства имеет.

А отношения с ней

строить… Не моя задача. Пусть она подстраивается, если ей хочется.

– Ты закончила свой осмотр? – спрашиваю резко.

– Да, – она мнётся. – Сейчас покажу.

– Мне лично отправят. Раз закончила – свободна.

Прохожу мимо, даже не оборачиваясь. Чувствую, как взгляд сверлит спину. Морщусь. С Ясмин могут проблемы возникнуть.

***

Девочки, у Аи стартовала БЕСПЛАТНАЯ жаркая новинка!

Она угрожает ему, что будет петь, пока он не оглохнет. Подключает всех знакомых шаманов и силы дождя, он - хочет сделать её своей собственностью! Даже не подозревая, что под конец может выхватить направление в психушку=)

Будет горячо, эмоционально, смешно, напряженно и незабываемо!

"Собственность Таира"

– Ты сама согласилась на сделку, - крупный мужчина надвигается на меня. - Подпись черкнула, значит моей собственностью стала.

- Я не понимаю о чём вы!

- Поймёшь. В койке всё продробно распишу.

Мой отец задолжал многим бандитам. А Таир Исмаилов - самый опасный и пугающий из них.

Жестокий. Беспринципный. Красивый.

И предлагает стать только его, вместо того, чтобы достаться многим. Обещает спасти.

Но кто спасёт меня от него?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 32

Я сижу в машине, смотрю в окно, пока Марат везёт меня домой.

Ожог мне обработали, велели не мочить, не тереть и менять повязку каждые пару часов. Сказали, что ничего страшного, но болеть будет.

Плевать. По сравнению с тем, что ждёт меня дома, это ерунда.

Марат останавливается у ворот, не выключая двигатель. Я не тороплюсь открывать дверь.

Пальцы сжимаются на ремне безопасности, и я, наконец, поворачиваюсь к нему. Он просто смотрит вперёд, будто мыслями уже в другом месте.

– Спасибо, – тихо говорю. – Я… Мне точно не надо в офис? Я могу помочь. Прибраться там!

– Точно. Мне сегодня не до тебя, галчонок. Иди. Время поджимает.

Выхожу. Дверь хлопает за спиной, и через секунду машина уезжает.

Я топчусь на крыльце дома. Не хочу заходить. Не хочу встречаться с Ясмин.

Я помню, как она смотрела на меня у больницы – холодно, зло. Как будто я у неё что-то украла.

Ну, жениха?

Я вздыхаю, подтягивая рукав, чтобы не было видно повязки. Поднимаюсь по ступенькам, захожу внутрь.

– Ну, наконец-то, – раздаётся голос сверху.

Поднимаю взгляд. Ясмин стоит на последней ступеньке лестницы. Одетая идеально, как всегда.

Ни одной лишней эмоции на лице, только холодное раздражение.

– Что ты себе позволяешь, Ярина? – взвизгивает сестра. – Ты в своём уме? Ты с моим женихом была!

– Он просто подвёз меня до больницы, – вру. – Он помог мне.

– Да? Ночью тоже помогал?! Я за неё волнуюсь, ночью не сплю, потому что никто дозвониться не мог! А она… Что ты делала с Маратом?!

Я поджимаю губы, не зная, что сказать. У сестры уже есть своя правда. Я в ней – виновата.

И это честно. Я действительно не святая. Но…

– Ты хоть представляешь, что я почувствовала? – Ясмин спускается ко мне. – Когда увидела собственную сестру с моим женихом!

– Я не знала, что ты будешь там… – шепчу, будто это хоть что-то меняет.

– А если бы и знала? Что тогда? Тебе плевать? Он мой жених, Ярина! Мой! Какого черта ты крутишься рядом? Что ты делаешь?!

Я опускаю голову. Мне хочется исчезнуть. Раствориться. Я не хотела этого. Не планировала. Оно само…

– Я не крутилась, – срывается с губ. – Всё пошло не по плану. Я обожглась и… Я не специально…

– Ты всегда не специально, – шипит она. – Ты всегда всё рушишь.

Я стою, прижав к себе руки. Сердце трепещет, трескается. Кровь превращается в кипящую кислоту.

Во рту собирается горечь, я прячу взгляд. Мне становится тошно, плохо.

– Я ничего не рушила, – бормочу, чувствуя, как горло сжимается. – Ясмин, если у тебя есть претензии – говори ему. Он мужчина. Он решает.

– Конечно. Конечно! Ты маленькая идиотка. Мужчина? Решает? И что ты думаешь, он решит выбрать тебя? Он же на тебе не женится! Ты для него игрушка. Развлечение. Понимаешь, Ярина? ВРЕМЕННАЯ. А я – постоянная. Устроенная. Нормальная.

Мне больно. Каждое слово режет. Будто лезвием по коже. Я опускаю взгляд. Пытаюсь дышать. Но в груди что-то хрустит.

– Ты всегда была странной. Замкнутой. Шизанутой! – продолжает Ясмин, уже не сдерживаясь. – У тебя нет вкуса, нет грации, нет воспитания. С тобой стыдно выйти в свет! Даже отец от тебя глаза прячет. А теперь ты решила увести у меня единственное, что я для себя выбрала?!

– Я ничего не увожу… – хриплю, но слова тонут в шуме её голоса.

– Он с тобой поиграется и выбросит! Как выбрасывают сломанные игрушки! Он даже не посмотрит на тебя серьёзно. Он мужчина другого уровня, понимаешь? Моего уровня. А ты просто ошибка. Смешная, нелепая девочка, которая вечно живёт в каком-то своём придуманном мире!

Я чувствую, как внутри что-то сжимается. Душит. Жжёт. И я не знаю – это слёзы или злость. Или обида. Или всё сразу.

Ясмин добивает меня взглядом, полным превосходства.

– Не строй из себя жертву, Ярина. Всё, что между вами было, – это ошибка. Он к тебе не вернётся. Потому что ты – не пара ему. Никогда не была. И не будешь.

Я стою, вжавшись спиной в стену, и не могу пошевелиться. В горле ком. Перед глазами всё плывёт.

В ушах звенит. Но я не заплачу при ней. Не дам этого удовольствия.

– Ты прекратишь с ним видеться, Ярина. Услышала? – настаивает Ясмин. – Прекратишь это непотребство.

Пока не стало плохо. Упаси нашу семью от позора. Я буду женой, а моя сестра – девкой, которую муж трахал до свадьбы. Приди в себя. И прекрати всё портить. Иначе я сама всё расскажу отцу.

Я чувствую, как сердце опускается куда-то к пяткам. Несправедливость пульсирует в груди. Горькая, липкая, хлещущая в лицо, как холодный ветер.

Я резко разворачиваюсь, выскакивая из дома. Проглатываю все фразы, которые срываются с губ, и просто бегу вниз по ступеням.

Я не знаю, куда бегу. Просто иду. Подальше. Мне нужно убраться подальше.

Там, где меня не бьют словами.

Я бреду по дороге, не зная, куда мне пойти. Я не могу оставаться дома.

Не могу жить в месте, где меня мечтают сломать окончательно.

Я достаю телефон и набираю Антона. Единственного, кому могу пожаловаться без чувства вины.

Он берёт не сразу. Голос глухой, усталый:

– Яриш? Слушай, я сейчас с отцом. Мы в больнице, там обследование затянулось… Я тебе потом перезвоню, хорошо?

– Да… Конечно.

Стою в одиночестве. С телефоном в руке, с колючей болью в груди и странным комом в горле, который не уходит, а становится только плотнее.

Я не знаю, что делать. Вернуться домой? Получить новую порцию оскорблений? Услышать, как я никто и звать меня никак?

Жить отдельно? На что? Я не самостоятельная. Я даже картошку жарю так, что вызываю пожарную тревогу.

Но я не хочу возвращаться. Не хочу туда, где на меня смотрят, как на ошибку.

Я просто хочу… Хочу туда, где я хотя бы кто-то. Где меня видят, пусть и сквозь иронию, угрозы, ухмылки.

Где меня дразнят, доводят, поддевают, но не отбрасывают в угол как бесполезную вещь.

Я хочу к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К Марату.

Глава 32.1

Я валюсь в заднее сиденье такси, как тряпичная кукла. Всё болит. Голова, рука, душа.

Таксист – седой дядька с добрыми, но подозрительными глазами – косится на меня в зеркало.

Очень долго рассматривает. Хмурится. Потом всё-таки не выдерживает:

– Девушка… У вас кто-то умер?

Я не отвечаю. Просто утыкаюсь лбом в холодное стекло окна и сжимаю губы.

Он вздыхает, и мне почти слышится, как в его голове щёлкает переключатель «дед в режиме заботы».

– Бывает, – говорит. – Жизнь – та ещё дрянь. Но держитесь. У меня внучка такая же… Чувствительная. Вся в бабушку. Уверен, у вас будет всё хорошо.

Меня дома только что словесно размазали по стенке, а тут старый незнакомец говорит «держитесь» и звучит, будто обнимает.

Слёзы подступают к горлу, но я не могу сейчас плакать.

Молча достаю из сумки бумажник. Собираю всю наличку, что у меня есть, протягиваю таксисту.

– Просто покатайте меня, пожалуйста, – прошу. – На сколько хватит.

– Просто? – он моргает, в зеркале мелькает удивление. Но берёт деньги. – На север? На юг?

– Куда угодно.

Он кивает. Я прижимаюсь к окну. Думаю, что делать дальше. В голове мелькают варианты. Один другого хуже.

Вариант один: найти дешёвую квартиру, завести десять кошек и стать легендой района – сумасшедшая с балкона.

Имидж, между прочим, надёжный. Никто не трогает, все боятся.

Вариант два: сбежать в горы. Организовать секту «Нелюбимых детей». Будем носить худи, пить травяной чай и ругать своих родителей. На костре жарить маршмеллоу из обид.

Вариант три: купить билет на другой конец страны. Жить где-нибудь на ферме. Доить козу. Назвать её в честь Ясмин.

Я поворачиваю голову, чтобы снова взглянуть в окно... И замираю. Знакомый поворот. Бетонное ограждение, бордюр с выщербленным краем.

Чувство дежавю появляется. Бьёт по нервам. Я моргаю. Всматриваюсь. И вдруг вспоминаю.

Это недалеко от дома Марата. Сердце делает глухой толчок. Потом ещё один. В груди сильно давит.

– Можно свернуть вот здесь? – я резко наклоняюсь вперёд. – Вот куда-то сюда.

– А точнее? – дедулька поворачивает голову, хмурясь.

– Я… Не знаю точного адреса. Но… Я узнаю дорогу. Я скажу, где свернуть дальше.

– Ты уверена, а? Никто потом по ушам не даст, что я девушку в тёмные переулки вёз?

– Мне туда очень нужно.

Дедулька вздыхает, но подчиняется. Мы начинаем кружить по району. Я сжимаю колени, силясь разглядеть повороты, фрагменты зданий, ворота.

Удивительно, как память цепляется за детали. Тень дерева, табличка на воротах, ограда с выбитым в камне узором…

Вот он. Нужный дом. Я вижу его, и в груди сжимается всё, до последнего капилляра.

– Здесь, – шепчу я.

– Тут? – переспросил таксист, припарковавшись. – Ты точно уверена? Не стоит глупостей делать, девочка. С горя можно много дров наломать. Но в печали плохие решения принимаются. В счастье лучше.

– Всё будет хорошо. Спасибо за поездку.

Он смотрит на меня, долго и внимательно. С какой-то… Старческой заботой. Потом протягивает обратно часть денег.

– На, оставь, – хмыкает. – Вдруг понадобятся. Не в каждой яме добрые водилы попадутся.

Я беру от растерянности. Киваю. Выбираюсь наружу. Стою на улице и смотрю вслед уезжающему таксисту.

Этот незнакомый мне человек был ко мне добрее, чем вся моя семья за последний год.

Не зная, что делать, я просто усаживаюсь на ступеньки. Колени поджаты, ладони холодные, хоть солнце и припекает лицо. Дрожь всё равно не уходит.

Я не знаю, зачем я здесь. Не знаю, что собираюсь сказать Марату. Даже не уверена, что имею на это право.

Подпираю щёку кулаком, разглядываю ухоженный двор. Вздыхаю. Может, снова Марата ограбить?

Подчищу его бар. Виски у него хороший. Сразу проблемы исчезают. Марат умеет отвлекать.

Телефон начинает вибрировать. Ясмин. Сбрасываю. Потом снова. И снова. Меняется имя – теперь отец.

Я сжимаю экран, потом просто выключаю мобилку. Всё. Не хочу. Ни разговоров, ни упрёков, ни угроз. Хочу тишины. Хотя бы на пару минут.

Ощущаю, как солнце ласкает лицо, закрываю глаза. Мурашки пробегают по коже.

Не знаю, сколько так сижу. Из анабиоза выхожу, когда слышу звук подъезжающей

машины. Сердце делаю сальто.

Это машина Кафарова. Сразу узнаю её.

Марат выходит из машины и замирает, увидев меня. В его взгляде удивление. А, может, раздражение.

Я резко подскакиваю на ноги, как будто за этим мгновением ждала весь день. Хотя, наверное, так и есть.

Он сжимает ключи в руке, смотрит прямо, будто сверлит взглядом.

– Что ты здесь делаешь, галчонок? – уточняет устало.

Я нервно улыбаюсь. Руки за спину прячу, как будто это спасёт меня от его прицела.

– Не сожгла до конца твою кухню, – выдыхаю, стараясь держать себя в руках. – Пришла исправлять.

Молчит. Смотрит. А я будто стою на краю и жду – пустит или…

Пожалуйста, только не прогоняй. Не сейчас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33.

Марат молча смотрит на меня несколько долгих секунд, потом тяжело вздыхает и кивает в сторону двери.

– Заходи, галчонок.

Я с облегчением выдыхаю и следую за ним в дом. Сердце всё ещё стучит тревожно, словно готово выскочить из груди, но вместе с тем ощущаю, как внутри медленно распускается тепло. Он меня не прогнал, а значит, я здесь нелишняя.

– Замёрзла? – мягко спрашивает Кафаров, когда мы проходим на кухню. Я отмечаю, что после моего неудавшегося ужина здесь уже убрали.

Киваю молча, потирая ладонью кончик носа.

– Нос холодный, – тихо признаюсь, неловко улыбаясь.

Марат хмыкает, и в его глазах появляется лёгкая тёплая усмешка. Он без лишних слов берёт чайник, включает его и начинает доставать чашки.

Я сажусь за стол, чувствуя себя немного странно. В голове всё ещё крутятся слова Ясмин, и я не могу избавиться от неприятного осадка, который она оставила.

– Чай? – уточняет Марат, оборачиваясь ко мне.

Я киваю и, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, с кривоватой улыбкой спрашиваю:

– А алкоголь мне сегодня не предложишь?

Он снова усмехается, встряхивая головой.

– Нет уж, спасибо. Мне нужен передых от твоих пьяных выходок.

Щёки моментально вспыхивают, и я смущённо опускаю взгляд, разглядывая свои пальцы.

– Так что произошло? – осторожно спрашивает Кафаров, поставив передо мной чашку с горячим чаем. – Ты ведь не просто так решила устроить дежурство на моём крыльце?

Я молчу, упрямо смотря в чашку и пытаясь придумать хоть какое-то объяснение. Сказать правду – значит снова открыть эту неприятную тему, рассказать про сестру и наши с ней разборки. Но я не хочу, чтобы Марат думал, будто я специально привлекаю его внимание.

В этот момент на столе начинает звонить его телефон. Я невольно бросаю взгляд на экран и чувствую, как внутри снова сжимается неприятный холод.

Звонит Ясмин.

Я напрягаюсь, и Марат мгновенно замечает перемену в моём настроении. Он быстро перехватывает телефон и отклоняет вызов, внимательно глядя на меня.

– Это причина твоего состояния? – спокойно спрашивает он, хотя взгляд становится жёстче и серьёзнее.

Я кусаю губу, снова ёрзаю на стуле, чувствуя себя ещё более глупо и неуютно.

– Это из-за больницы? – настаивает он.

– Нет, – тихо признаюсь я, наконец решившись поднять на него глаза. – Просто… это наши с ней разборки. У нас так часто бывает.

Марат ещё несколько секунд изучает меня внимательным взглядом, словно пытаясь прочесть что-то между строк. Потом медленно кивает и откидывается на спинку стула, задумчиво постукивая пальцами по столешнице.

Я беру чашку и делаю глоток горячего чая, чувствуя, как напряжение начинает понемногу уходить, хотя тревога всё ещё тлеет где-то глубоко внутри.

Телефон Марата снова начинает вибрировать, и на экране вновь высвечивается имя Ясмин. Я сжимаю чашку сильнее, глядя на неё так напряжённо, будто пытаюсь взглядом стереть её имя с дисплея.

– Не говори ей, что я у тебя, – быстро и тихо прошу, чувствуя, как голос предательски дрожит.

– Значит, всё-таки дело во мне? – спокойно уточняет Марат, вопросительно приподнимая бровь.

Я не отвечаю сразу, продолжаю молча изучать поверхность стола.

– Просто… не говори, – повторяю я почти шёпотом.

– Галчонок, – произносит он мягко, но требовательно, – на меня посмотри.

Я несколько секунд медлю, собираясь с силами, прежде чем поднять взгляд. Встречаю его серьёзные, слегка потемневшие глаза и чувствую, как сердце снова пропускает удар.

– У тебя есть лишний комплект спального белья? – слова вылетают быстрее, чем я успеваю осознать их.

Марат прищуривается, глядя на меня с лёгким удивлением и любопытством.

– Ну… одеяло, подушка… – начинаю оправдываться я, чувствуя, как щёки вновь загораются от смущения. – Ты же не выгонишь меня ночью на улицу?

Его губы трогает усмешка, а взгляд становится чуть более насмешливым и провокационным.

– Не выгоню, – медленно произносит он, не отрывая от меня взгляда. – Но я и не обещал, что разрешу тебе спать именно в моей гостиной.

Моё сердце ускоряется, дыхание сбивается, и я снова не знаю, куда девать глаза. Но вместе с этим чувствую странное, согревающее волнение, которое постепенно вытесняет тревогу и неловкость.

***

Девочки, а пока ждем новую проду все бегом в книгу Аи! ЗАВЕРШЕННУЮ новинку. ОДНОТОМНИК!

Он должен охранять её, а вместо этого – хочет… Да просто хочет эту девочку под запретом, за которую его грохнут!)

Запретные отношения! Будет горячо, жарко, интересно! Книга уже полностью доступна для прочтения. Жду вас там!

Девочка под запретом

ОДНОТОМНИК❤️ ЗАВЕРШЕНО❤️ МИНИМАЛЬНАЯ ЦЕНА❤️

– Присмотри за моей сестрой, – просит друг. – Только тебе могу доверить. Ты её не тронешь. А я за неё любого подвешу.

– Понял, – торможу его. – Но я не нянька.

– Побудь телохранителем. А я в долгу не останусь.

Я не планировал соглашаться. Но кто же знал, что сестра друга - там самая девчонка, с которой я провёл ночь.

Невинная фиалка. Которой в моем мире нет места.

За неё порвут и закопают. Её мне никак нельзя.

Девочка под запретом.

Которую мне до жжения в крови хочется сделать своей.

Только права на это не имею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33.1

Я всё-таки уломала Марата на гостевую спальню. Может, несчастный взгляд подействовал. Или то, что ему кто-то позвонил, и ему было не до меня.

А может, он просто… Не такой плохой, как притворяется.

Но я отвоевала отдельную комнату. Упросила, ладно. Но Марат пошёл на встречу. Не выгнал меня.

Только сейчас у меня получается окончательно выдохнуть. Не боясь, что меня снова заставят что-то объяснять. Или оправдываться. Или слушать, как я «никому не нужна».

Но уснуть не получается. Я ворочаюсь. Слова Ясмин гудят в голове, не отпускают.

Я сжимаюсь от этой боли. А после приходит злость.

На неё. На отца. На себя.

Почему я всё ещё пытаюсь заслужить их одобрение? Почему я считаю, что должна быть такой, как они хотят?

Я не хочу быть Ясмин. Я не хочу жить, как она. Не хочу носить каблуки, отмеренные улыбки, и быть удобной куклой.

Я не умею. Я не такая. И не буду!

Но почему тогда так больно? Почему мне хочется доказать им, что я тоже что-то стою?

Засыпаю. Опять просыпаюсь. Проваливаюсь обратно. Сны вязкие, тяжёлые.

Я не выдерживаю. Поднимаюсь, когда за окном только светает. Устало выдыхаю.

Беру в руки телефон – чёрный экран. Сдох. Блин. Для начала надо зарядить, а после думать, что делать дальше.

Крадусь по коридору, стараясь дышать тихо. Марат, наверное, спит. Добираюсь до его кабинета.

Дверь открыта, внутри тихо. Ни намёка на то, что он здесь. Папки, бумаги, чуть беспорядка на столе.

Присаживаюсь на корточки, шарю взглядом у розеток, возле стола. Ага. Зарядка. Беру её, как будто похищаю государственный секрет, и быстро, на цыпочках, выхожу обратно.

В кабинет оставаться… Неправильно как-то. Странно. Будто нарушаю его границу. А я и так уже тут как не в своей тарелке.

На кухне ставлю телефон на зарядку, усаживаюсь за стол. Смотрю, как экран медленно оживает.

Сообщений – тьма. Ясмин. Папа. Антон. Кто-то ещё по мелочи.

Я устало закатываю глаза, вбиваю сухое: «Жива. У Антона. Всё нормально». Отправляю и Ясмин, и отцу.

Пусть пока думают, что я выбралась, справилась. Хоть на день тишину я заслужила.

Перехожу к переписке с Антоном. У него аж двадцать сообщений. Сначала спокойные: «Ты где?», «Напиши, как прочтёшь». Потом всё более тревожные: «Яр, ты совсем?», «У меня инфаркт будет раньше времени», «Ответь!», «Ты в порядке?», «Мне вызывать кого-то?»

Сердце сжимается. Я кусаю губу.

Он ведь волновался. Правда волновался. Что я ему напишу? Что всё плохо? Что сбежала от семьи и ночую у почти жениха своей сестры?

«Обсудим при встрече. Давай увидимся? Где-нибудь посидим?» – набираю и нажимаю на «отправить».

Мне хочется с кем-то поговорить. А Антон умеет слушать. Он мне ещё вишнёвый раф до конца жизни должен!

Так что потерпит.

Отписавшись всем, я открываю поисковик. Начинаю искать вакансии без опыта работы.

Нажимаю на лупу – и меня тут же швыряет в реальность. Всё очень плохо.

Или очень маленькая плата, или требует фотки в купальнике. Вряд ли в офисе нужны купальники, да?

Пальцы продолжают искать. Начинаю искать квартиру для съёма. Смотрю на цены и сразу же внутренне всхлипываю.

Даже если я продам душу дьяволу и печень на чёрном рынке – мне не хватит. Ладно, что если прям стрёмненькое жильё? Прям чтоб страшненькое?

С тараканами, крысами… Койко-место под мостом мне тоже подходит!

Откладываю телефон. Пусть думает над своим поведением. И сам найдёт мне нормальные объявления.

Я не против, чтобы восстание машин началось прямо сейчас.

Ставлю чашку в кофемашину, нажимаю кнопку. Одна. Вторая. Мигает. Бжжж. Звук надежды. Я даже улыбаюсь.

И тут эта предательница начинает плеваться кипятком.

– Ай! – ойкаю и отскакиваю. – Ты чё творишь?!

Машина продолжает шипеть и брызгать, как будто мы с ней в ссоре, и я сказала про неё гадость.

Пар валит, кнопки моргают, одна светится красным.

Пытаюсь нажать на все кнопки подряд. Бью по корпусу. Кружка в кофемашине прыгает на месте, как в каком-то ритуале жертвоприношения.

Отступаю назад в панике, ковыляя на цыпочках. И в этот момент врезаюсь спиной во что-то твёрдое. И очень, очень живое.

Руки Марата тут же ловят меня, не

давая шарахнуться дальше. Меня разворачивают, притягивают ближе.

– И что за херь ты творишь, галчонок? Чего орёшь? – голос сонный, с низкой хрипотцой.

– Это не я! – выпаливаю. – Она сама!

И с драматизмом, достойным Оскара, тычу пальцем в кофемашину. Та, предательница, к этому моменту уже утихла.

Ни тебе пара, ни бурления, ни моргания кнопочками. Стоит такая себе вся невинная, как будто ничего и не было.

– Вот видишь? – начинаю закипать, одновременно закипая от стыда. – Я только кофе хотела! Одно нажатие! Одно! А она… Она начала пшикать, плеваться! Я вообще не уверена, что это кофемашина, а не скрытый механизм пыток!

Марат хрипло ржёт. Он выпускает меня из рук, и я внезапно понимаю, что даже не пыталась вырваться. Только сейчас, когда отступает, ощущаю, как сильно стучит сердце.

Его волосы чуть растрёпаны, взгляд тяжёлый, мрачноватый, но при этом с искоркой.

Футболка, чёрт бы её побрал, обтягивает грудь и руки, и я не должна на это пялиться, но пялюсь.

Пялюсь, пялюсь, пялюсь.

– Ты просто любишь всё к херам у меня уничтожать, да? – продолжает Марат, склонив голову набок. – Сначала кухня. Теперь кофе. Что дальше, галчонок? Библиотеку сожжёшь? Или офис взорвёшь?

– Это был несчастный случай, – шепчу, попятившись на шаг. – Ты сам видел. Она меня атаковала. Я жертва. Абсолютно невиновная. И слегка обваренная.

– Ущерб, однако, ты создала. Как собираешься расплачиваться, галчонок? А то у меня есть парочка вариантов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33.2

Я отступаю на пару шагов от Марата, чувствуя, как на лице расползается румянец.

– Знаешь, у меня тоже счёт имеется, – поднимаю подбородок, пытаясь скрыть нервную дрожь в голосе. – За моральный ущерб и психологические травмы. Мы ещё посмотрим, кто кому должен.

Марат хмыкает, уголки его губ дёргаются в насмешливой ухмылке. Он неспешно достаёт сигарету, щёлкает зажигалкой.

– Ладно, галчонок, – произносит он хрипло, выпуская облачко дыма. – Твои психологические травмы обсудим потом. А сейчас мне интересно, доверить ли тебе ещё раз кофе, или ты всё умудришься взорвать?

– Я ни за что больше не прикоснусь к этой дьявольской машине! – возмущённо вскрикиваю.

Марат тихо смеётся, его взгляд искрится неподдельным весельем. Он выпускает струйку дыма и кивает в сторону шкафчика.

– Там, в верхнем ящике слева, турка есть. С ней у тебя, надеюсь, получится?

– Конечно, получится, – вспыхиваю. – У меня, между прочим, много талантов.

– Угу, особенно талант уничтожать всё, до чего дотянешься.

Я фыркаю и разворачиваюсь, намеренно громко открывая шкафчик и доставая турку.

Засыпаю кофе, аккуратно наливаю воду, пытаясь казаться уверенной и спокойной, хотя внутри всё трясётся от осознания, что мужчина не отводит от меня взгляда.

Почему-то важно сделать сейчас всё правильно, идеально. Как будто это хоть немного отплатит ему за всё, что он для меня сделал.

Хотя, по справедливости говоря, он же сам во всё это меня втянул. Он начал, он запутал. Но…

Он же и единственный, кто не вытирает об меня ноги.

Я вздыхаю, внимательно следя за туркой. Запах кофе наполняет воздух, успокаивает.

– Чё за херь? – раздаётся внезапно за спиной.

Я резко вздрагиваю, едва не отправляя турку в свободный полёт по кухне, и быстро поворачиваюсь.

Марат спокойно и абсолютно бесцеремонно листает мой телефон. Мой телефон, зараза!

– Ты… Ты чего делаешь? – выпаливаю возмущённо.

– Клоповники себе ищешь, галчонок? – он вскидывает бровь.

О господи. Господи, он же всё видел! Вот же бессовестный тип!

Я чувствую, как волна паники и стыда поднимается от пяток до самых ушей. И уже через секунду я лечу через кухню и выхватываю телефон из его рук.

Его пальцы чуть сжимаются на устройстве, но я резко дёргаю и прижимаю телефон к груди, будто он может защитить меня от унижения.

– Это не твоё дело! – шиплю я. – Я сама разберусь. Это мелочи.

– Мелочи? – повторяет он, голос его звучит ещё жёстче, и глаза сверлят меня насквозь. – Ты себе жильё среди крыс и бомжей выбираешь, а потом говоришь, что это мелочи? Совсем, что ли, мозгов нет?

Я морщусь, опускаю взгляд. Чувствую, как обида, злость и унижение вспыхивают внутри с новой силой.

Марат резко хватает меня за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть ему в глаза.

Его прикосновение твёрдое, но неожиданно бережное, заставляющее сердце пропустить удар.

– Мне ни хера не нравится это молчание, – произносит он почти рыча. – Ты либо рассказываешь, что творится в твоей упрямой башке, либо я сам всё выясню. И поверь, галчонок, мой метод тебе точно не понравится.

Я смотрю на него, чувствуя, как ком застревает в горле. В его глазах столько решимости и силы, что я почти готова рассказать ему всё.

– Говори, – настаивает Марат.

Я нервно сглатываю, чувствуя, как эмоции начинают подступать к горлу болезненным комком.

– Я… Я хочу съехать от родных, – наконец выдавливаю из себя, почти шёпотом. – У меня не так много денег. Но я уже не могу там находиться.

Он молчит, продолжая сверлить меня взглядом. Его молчание давит сильнее любых слов, и я понимаю, что должна сказать больше. Выпустить это наружу.

– Мне нужно продержаться совсем чуть-чуть, – продолжаю я с трудом. – Потом я уеду на курс за границу. И… И может быть, пока я буду там, всё успокоится.

Я резко отворачиваюсь, вырываясь из хватки мужчины, и практически бегу к плите. Хватаясь за турку с кофе, словно именно она может меня сейчас спасти.

Сердце бешено стучит, а я стараюсь держать дыхание ровным, успокоиться, не выдать, как мне тяжело и страшно.

Внутри хаос. В голове вихрь из мыслей и вопросов. Я уеду, а что будет потом?

Что будет с Маратом? Он женится на Ясмин? Он пойдёт по своему чётко выверенному плану, и я…

Я просто исчезну из его жизни?

Ясмин правильная. Она идеальна для него. Красивая, послушная. А я… Я просто проблема.

Девчонка, от которой одни убытки и неприятности. У нас ничего нет и быть не может. И это правильно. Так и должно быть.

Я отчаянно моргаю, пытаясь удержать слёзы, которые жгут глаза. Дышу часто, прерывисто, пытаясь совладать с эмоциями.

Не хочу показывать ему, как больно от мысли, что скоро всё это закончится.

Закончится то, что даже не началось.

– Эй, галчонок, – вдруг окликает Марат, заставляя меня снова вздрогнуть и обернуться.

Я смотрю на него настороженно, пытаясь понять, чего ожидать. В горле сжимает.

– Короче, эта херня мне не нравится, – твёрдо произносит Марат. – Я сниму тебе хату. Где-то рядом со мной. Будешь жить там.

***

Девочки, у нас сегодня стартовала новинка с Аей про детей Буйного и Дикого=) Это будет просто разрыв, всех приглашаем в историю=) История БЕСПЛАТНАЯ в процессе написания)

"Кара для ублюдка"

- На коленях тебе подходит больше всего.

Он - ублюдок. Самый ужасный из тех, кого я знаю. Девчонки вокруг него визжат от восторга, а я не понимаю, что вообще в нем может нравится.

Он сын Буйного и перенял от него все самые ужасные черты.

Дикий. Жесоткий. Привык играть людьми, а после их ломать.

Наши отцы заклятые враги.

Но между ними было перемирие, пока этот ублюдок не похищает меня для того, чтобы я стала его личной игрушкой.

- Убери свои грязные руки!

- Они как раз кстати для такой дряни как ты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 34

Я не могу поверить, что действительно обдумываю предложение Марата. Такое идеальное, такое… Сомнительное.

Кровь приливает к щекам. Внутри всё сжимается, эмоции накатывают волнами.

И стыд, и растерянность, и какая-то… Невозможность поверить, что это происходит со мной.

Да, Марат виноват. В том, что моя жизнь летит в тартарары. Конечно, он должен был как-то это исправить!

Но вот так принять его помощь? Словно я теперь обязана ему чем-то?

Шумно выдыхаю. Собираюсь с силами, поднимаю на него осторожный взгляд.

– Я… – голос хрипнет от смущения. Щёки горят. – Я хочу кое-что уточнить заранее. Если я соглашусь, то я тебе ничего не буду должна? Я не собираюсь как-то… Расплачиваться.

Марат усмехается. Хищной улыбкой, от которой мне почему-то становится только жарче.

– Галчонок, если я что-то захочу, я это получу и так, – тянет он. – Разве нет?

Я сглатываю. Мне будто током прошило. Ну и что мне на это ответить? Возмутиться? Бесполезно. Он ведь и правда из тех, кто берёт, что хочет.

– Считай, у меня позыв доброе дело сделать, – продолжает, скривив губы в ироничной улыбке. – Благотворительностью, бля, люблю заниматься. Не нравится – можешь дальше искать клоповник.

– Нет! – тут же мотаю головой. – Нет, спасибо. Я согласна.

– Отлично, – хмыкает он. – Ещё пожелания?

– На самом деле… Да! Ключи будут только у меня? Ты без спроса не появишься? И чтобы никто не знал, где я.

Марат закатывает глаза. Вздыхает так, будто я только что попросила у него личный космолёт. Но потом неохотно кивает.

Я выдыхаю. Облегчённо, как будто целый кирпич с души сбросила. Всё ещё бушует буря сомнений, но хотя бы я понимаю, на что иду.

Может, это и не самый правильный выход. Но сейчас он – единственно возможный.

– Спасибо, – говорю тихо, не поднимая глаз. – Правда. За помощь. Я думала… Не знала как… Спасибо!

– Не за что. Считай, я такой охуенно хороший, что сам не знаю, как с этим жить. Ладно, галчонок, хватит рассусоливать. Нам на работу пора, ты и без того дохера пропустила. Ещё чуть-чуть и первый выговор словишь.

Я снова краснею, привычно заламывая пальцы. Мысли скачут в голове, заставляя сомневаться, но я понимаю, что больше не могу молчать.

Нужно уже говорить прямо, без обиняков.

– Марат, – начинаю я тихо. – Ты же просто так предложил мне эту работу. Чтобы поиздеваться. Думаю… Думаю, мне лучше уволиться.

В комнате повисает тяжёлая пауза. Я сразу чувствую, как воздух становится гуще, тяжелее.

Взгляд Марата мгновенно становится холоднее, жёстче. Брови нахмурены, а в уголке губ появляется недовольная складка.

Мужчина слегка наклоняет голову набок, будто пытается понять, не послышалось ли ему.

– Чё за херь дальше началась? – его голос звучит низко, с опасными нотками. – Может, будет удобнее, если ты сразу всё озвучишь? Чтобы потом не накидывала.

Меня пробирает лёгкая дрожь от этого тона, но я собираюсь с силами, упрямо поднимая подбородок.

Ну уж нет. Хватит с меня быть тряпкой.

– Мне нужна нормальная работа, – чётко произношу я, глядя ему прямо в глаза. – С зарплатой.

– А я, блядь, чем тебе плачу? Крупой? – резко бросает он, щурясь. – Я дал тебе стажировку – будешь работать. Всё, разговор окончен.

– Но я ведь… – мямлю я, снова чувствуя себя неловко. – Особо и не работала пока. Просто сидела в твоём кабинете и…

– Тебе повезло. Были дела поважнее, вот и не гонял тебя. Но теперь расслабляться не дам. Будешь вкалывать как положено. Ясно?

Я быстро киваю, не в силах отвести взгляд. Чувствую, как внутри вспыхивает странное чувство облегчения и одновременно беспокойства.

– И хватит мне тут мозг трахать, – бурчит он уже спокойнее, отворачиваясь. – Иди собирайся. Или опять надо тебе персональное приглашение выписать?

Я тут же подскакиваю с места, хватая телефон и пытаясь выглядеть собранной, хотя внутри всё ещё дрожь.

Кажется, я сама только что подписалась на новый виток этого безумия.

Но почему-то мысль о том, чтобы провести с ним ещё один день, уже не кажется такой уж страшной.

На самом деле Марат сильно преувеличивает, когда обещает меня «гонять». И я скоро понимаю, что никакой особой

нагрузки он мне не дал.

Мои обязанности сводятся к стандартным задачам помощницы, или, скорее, секретарши, только с более нервным руководством.

Соединить звонок, забронировать столик в ресторане, назначить встречу и убедиться, что в офисе есть нормальный кофе, а не та дрянь, которую кто-то купил в прошлый раз.

Вроде мелочи, но они дают мне почувствовать себя нужной и полезной. Первые пару часов я просто бегаю по офису, срываюсь на звонки и пытаюсь не накосячить с заявками и документами.

И чем больше я нахожусь здесь, тем сильнее понимаю, насколько ошибалась насчёт этого места.

Здесь действительно много сотрудников, и не все они выглядят как два на два амбалы с оружием и лицами убийц. Есть и нормальные, даже приятные люди, которые приветливо улыбаются.

Сижу, вбиваю данные в таблицу, проверяю цифры, сверяю остатки, и внутри – спокойствие.

Мои руки бегают по клавиатуре, и впервые за много дней я не чувствую тревоги, будто всё вокруг вот-вот рухнет.

Сосредотачиваюсь на задачах. Таблица, заявки, документы. Марат прислал список контактов – надо проверить, кто подтвердил поставки.

Лола из продаж объяснила, где что смотреть, и теперь я чувствую себя не чужой на этом месте, а частью механизма. Полезной частью.

И от этого внутри появляется крохотный огонёк гордости.

Я справляюсь. Да, может, не супербыстро. Может, ошибаюсь. Но учусь. И я чувствую: получается.

Это уже не просто временная подачка от Кафарова, а работа. Настоящая. И мне она начинает нравиться.

Я занята – и это спасает. Нет времени разбирать каждое слово Ясмин, нет места для боли. В голове нет места для страха.

Я стану самостоятельной. Обязательно. Сейчас – просто тяжёлый момент. И если я приму помощь – это не делает меня слабой. Я верну всё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Каждую копейку, которую Марат потратит на квартиру. Выплачу ему деньги обратно, как только встану на ноги.

Сниму квартиру уже сама. Разовьюсь. Я больше не хочу зависеть. Ни от отца. Ни от Ясмин.

Я улыбаюсь шире. У меня получится. У меня есть цель. Есть я. И у меня впервые за долгое время – вера в себя. Не просто надежда, а уверенность.

Но в тот же момент, когда я только прекращаю сомневаться в себе, всё рушится.

На пороге офиса появляется Ясмин.

Глава 34.1

Я замираю на месте, когда вижу Ясмин, появившуюся на пороге офиса. Сердце пропускает удар, а внутри снова всё сжимается в тугой комок беспокойства. Я сразу ощущаю напряжение в её взгляде, хотя внешне она улыбается той своей привычной улыбкой, в которой всегда присутствует доля превосходства.

Ясмин неторопливо, словно модель по подиуму, проходит в офис, постукивая каблучками по полу, и чувствую, как её взгляд скользит по мне, будто оценивая с ног до головы.

— Здравствуй, Ярина, — голос у неё подчёркнуто спокойный, словно между нами ничего не произошло. — Как дела?

Внутри меня всё сжимается от её голоса. Это игра такая? Делаем вид, что между нами всё нормально?

— Всё хорошо, — вздёргиваю подбородок в ответ.

Ясмин вздыхает и демонстративно осматривает помещение, вертит головой так, будто она здесь впервые и ей очень любопытно рассмотреть каждую мелочь. Сотрудники незаметно переглядываются, явно чувствуя напряжение, которое повисло в воздухе.

– Можем поговорить? — Ясмин смотрит прямо в глаза.

Я киваю, стараясь не показывать раздражения, хотя внутри всё сжимается от напряжения. Мы отходим чуть в сторону, но я понимаю, что сотрудники незаметно следят за нами.

– Я пришла... – она запинается и слегка мнётся, чего я никогда раньше за ней не замечала. – Хотела извиниться. За те слова, что я наговорила тебе тогда. Мне правда жаль, это были эмоции, понимаешь? Предсвадебная суета, нервы... – Она неловко поправляет волосы и продолжает с лёгкой улыбкой: – Первый раз невеста, надеюсь, последний, так что нервы сдают. Но я не хотела тебя обидеть, правда.

Я сдержанно смотрю на неё, пытаясь понять, что за этим стоит.

– Папа тоже переживает. Он себе места не находит. Пожалуйста, возвращайся домой, – её голос звучит мягко, искренне. Но я ей ни на грамм не верю.

Я тяжело вздыхаю и качаю головой:

– Я уже решила вопрос с жильём. Антон помог найти квартиру.

Да, вру. Ну не говорить же про Марата. Иначе будет вторая серия боевика. На её лице моментально появляется лёгкая гримаса. Ясмин кривит носик и смотрит на меня с некоторым сомнением:

– Антон? Надеюсь, у этого твоего дружка не будет ключей от квартиры. Он ведь всегда на тебя как-то странно смотрел...

Я закатываю глаза и вздыхаю.

– Я как-то разберусь.

Ясмин снова переводит взгляд на офис, продолжая неспешно осматриваться, словно демонстрируя свою значимость.

– Ну ладно, если ты так решила, – протягивает она, возвращая на лицо привычную уверенность. — Я не просто так решила заглянуть, — мягко, но достаточно громко произносит Ясмин, подходя ближе и поправляя волосы, — скоро свадьба, собираюсь платье выбирать. Хочу что-нибудь особенное, знаешь, чтобы все ахнули. Как считаешь, пойдёт мне шёлк или кружево?

От этих слов меня начинает слегка подташнивать. Она в который раз за разговор говорит о свадьбе. Метит территорию и напоминает мне чей Марат. Я сжимаю кулаки, пряча руки за спиной, чтобы не показать, как сильно меня раздражают её слова.

— Думаю, тебе подойдёт всё, что ты выберешь, — говорю ровно, хотя внутри бушует ураган эмоций.

— Да, ты права, — Ясмин легко пожимает плечами. — У меня ведь хороший вкус. Кстати, а ты как? Освоилась на новой работе?

— Освоилась, — отзываюсь я сухо. — Здесь всё хорошо.

Ясмин на секунду замолкает, явно пытаясь подобрать слова. Впервые замечаю, как нервно она постукивает пальцами по сумочке, хотя её улыбка не сходит с лица.

— Ярина, — произносит она тише, слегка опустив глаза, и я едва узнаю в ней ту высокомерную девушку, которой она обычно себя показывает. — Я хочу извиниться ещё раз. Мне жаль, если я тебя задела...

— Давай потом поговорим, у меня сейчас много работы, — отвечаю ровно, кивком показывая на коллег, которые, хоть и делают вид, что заняты работой, но явно ловят каждое наше слово.

Ясмин снова улыбается, словно ничего не произошло и кивает:

— Конечно. Ты права.

Ясмин уже разворачивается, чтобы уйти, но вдруг останавливается и резко поворачивается ко мне снова. Шагнув ближе, она сокращает расстояние между нами до минимума. В её взгляде теперь нет ни капли того притворного дружелюбия, что было минуту назад.

— Знаешь, отец просил передать тебе ещё кое-что, — произносит она тихо, почти шёпотом, но от её слов по моей спине пробегает холодок. Её глаза сверлят меня насквозь. — Он очень просил, чтобы ты не сделала ничего такого, что могло бы опозорить нашу семью. Наши дела и так плохи, Ярина, если ты вдруг забыла...

Я с трудом сглатываю, чувствуя, как гнев и обида снова накрывают меня с головой.

— Ты о чём сейчас? — шиплю.

Она слегка приподнимает подбородок, сжимая губы в тонкую линию:

— О том, что моя свадьба с Маратом спасёт всех нас. Всех, Ярина. Так что, пожалуйста, не испорть всё, как всегда. Просто держись подальше и не лезь, куда не надо. Иначе отцу придётся вмешаться и не допустить провала.

Ясмин отходит на шаг назад и снова надевает на лицо свою обычную, идеально-невозмутимую улыбку.

— Надеюсь, мы друг друга поняли.

Я не отвечаю, просто сжимаю зубы и отвожу взгляд, чувствуя, как внутри всё кипит от злости и бессилия. Ясмин разворачивается и неторопливо идёт к выходу, высоко подняв голову, будто она только что одержала очередную маленькую победу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 35.

Я буквально порхаю по квартире, чувствуя себя так, будто попала в другую реальность. Просторные комнаты, высокие потолки, огромные окна, из которых льётся дневной свет и открывается потрясающий вид на город. Сердце бешено колотится, а в голове крутится лишь одна мысль: сколько же стоит аренда такого места? Мне даже страшно представить эту цифру.

Вот только меня смущает кое-что...

— А разве риелторы сейчас отдают ключи на просмотр? — спрашиваю, резко останавливаясь посреди гостиной и оглядываясь на Марата.

Прикусываю губу и смотрю на него с подозрением. Он стоит, прислонившись к стене, наблюдая за мной с лёгкой, едва уловимой улыбкой на губах.

— Мне дают всё, что я захочу, галчонок, — произносит он лениво и самоуверенно, от чего я невольно фыркаю и закатываю глаза. Кошмарный человек. Невозможный. И это же сейчас не только о ключах.

Конечно. Как иначе. Уж кто бы сомневался.

— Скромность тебе явно не знакома, — бросаю с сарказмом, снова осматриваясь вокруг и не удержавшись от тихого восторженного вздоха.

— Скромность не в моём стиле, — спокойно отвечает Марат, не сводя с меня глаз. — Нравится?

Я снова прикусываю губу, пытаясь скрыть эмоции, которые так и прорываются наружу. Потому что квартира шикарная. Очень сильно похожа на квартиру Марата.

— Ну.... — стараюсь звучать безразлично, хотя сама прекрасно понимаю, что мои глаза сейчас сияют от восторга.

Марат тихо усмехается, явно не веря моей игре. Он медленно подходит ближе, смотрит на меня сверху вниз, заставляя сердце забиться ещё быстрее.

— Можешь перестать строить из себя независимую девочку, — тихо произносит Кафаров, слегка наклоняясь ко мне. — И просто признать, что тебе нравится.

Щёки моментально краснеют, и я отворачиваюсь, делая вид, что внимательно рассматриваю кухню. Внутри бушует настоящий ураган эмоций. Я одновременно и благодарна, и раздражена, и смущена его вниманием.

— Ладно, признаю, — тихо говорю, не глядя на него. — Квартира и правда очень крутая.

Он снова улыбается, уже открыто и победно.

— Вот и молодец, — произносит Марат мягко, и от его голоса внутри снова что-то вздрагивает.

Сбегаю от него подальше. Подхожу к окну в спальне, выглядываю в него. Несколько секунд присматриваюсь, щурюсь. Это же... Вот же гад!

— Квартира шикарная, но она мне не подходит! — резко оборачиваюсь и тут же ойкаю, потому что Марат оказывается совсем рядом. Его руки упираются о подоконник, зажимая меня между собой и окном. Я даже вдохнуть боюсь, настолько он близко.

— Что такое, галчонок? Несолнечная сторона? — он ухмыляется, и я понимаю: всё он прекрасно знает.

— Несолнечная. Как раз на твои окна выходит! Тютелька в тютельку. И я очень сомневаюсь, что это совпадение.

Выпаливаю в ответ. Щёки снова вспыхивают.

— Считай, это бонус для хорошего настроения, — невозмутимо заявляет Кафаров, не отводя от меня взгляда.

— Стесняюсь спросить, чем это оно будет хорошим, — с сарказмом произношу я, слегка фыркая.

— Ну как... Каждое утро будешь лицезреть меня.

— Господи, ты просто… — я раздражённо упираюсь ладошками в его грудь, пытаясь оттолкнуть. Но Марат лишь наклоняется ближе, и сердце предательски падает в пятки, трусливо колотясь.

— Галчонок, не выделывайся. Квартира шикарная. Ключи только у тебя. А не следить за тобой я не могу. С твоей удачей на тебя НЛО упадёт.

— Прекрати, не настолько всё плохо...

Хриплю в ответ.

— Всё даже хуже, — шепчет он, и у меня слабеют коленки, когда Марат медленно ведёт носом по моей щеке, глубоко вдыхая мой запах.

А в голове слова Ясмин вибрируют и не дают покоя.

— Марат, пожалуйста... Ты женишься на моей сестре. Не нужно...

— У нас договор, ты знаешь. Красивая картинка. Так что прекрати дёргаться, — его пальцы твёрдо сжимают мой подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

Мои губы дрожат, дыхание сбивается, и я ощущаю, как тяжело противостоять его близости.

— Это неправильно, — выдыхаю едва слышно, почти умоляюще.

— Может, и так. Но мы давно прошли этот этап, — его голос звучит низко и хрипло, глаза горят каким-то странным огнём, от которого по коже пробегает дрожь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 35.1

Его губы внезапно касаются моих, и мир мгновенно перестаёт существовать. Горячие, властные, уверенные. Я замираю от неожиданности, но сопротивляться уже не могу. Сердце бешено стучит, словно хочет вырваться из груди, дыхание перехватывает, и всё тело охватывает необъяснимое, пьянящее чувство.

Я чувствую, как теряю контроль, утопая в этом безумном, настойчивом поцелуе. По телу словно электрический разряд пробегает, кончики пальцев начинают покалывать, а колени становятся ватными. Я невольно прижимаюсь к нему ближе, позволяя ладоням коснуться его плеч, чтобы удержаться на ногах.

Поцелуй становится глубже, интимнее. Его ладони крепко сжимают мою талию, притягивая к себе, и я осознаю, как опасно близко подошла к той черте, за которой уже не будет пути назад.

Сердце отчаянно колотится, и я понимаю, что должна остановить это сейчас же, пока совсем не потеряла голову. Собирая всю оставшуюся силу воли, резко отталкиваю Марата, прерывая этот опьяняющий момент. Отступаю назад, чувствуя, как отчаянно дрожат руки и ноги.

— Нельзя, Марат. Так нельзя… — хрипло и тяжело произношу, выставляя вперёд ладонь, словно физически удерживая его на расстоянии, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бешено бьющееся сердце.

— Галчонок… — его голос звучит хрипло, приглушённо, так, будто каждое слово даётся ему с трудом. Взгляд Кафарова прожигает насквозь, цепляясь за моё лицо так настойчиво и властно, что сердце опять сбивается с ритма. Внутри всё замирает, и я едва не сдаюсь снова, настолько притягательной и опасной кажется его близость.

— Нет, прости, — твёрдо повторяю, сжимая губы в тонкую линию и стараясь сохранить хотя бы внешнюю решимость. — Это всё… Это слишком! Ты женишься на моей сестре, и плевать, как ты это называешь. Факт остаётся фактом. Прости.

Марат несколько долгих секунд не отрывает от меня взгляда, изучая моё лицо, будто пытаясь прочесть что-то ещё, не высказанное вслух. Атмосфера густеет от напряжения, я отчётливо слышу своё неровное дыхание и бешеный стук сердца. Его лицо непроницаемо, лишь во взгляде мелькает еле заметное раздражение, смешанное с чем-то ещё, что я не могу разгадать.

Наконец, он медленно поднимает руки вверх, словно сдаваясь или показывая, что не сделает ни шагу ближе, не прикоснётся ко мне.

— Понял, — произносит он низко и спокойно, хотя в глазах всё ещё бушует огонь.

Я тяжело дышу, не сводя с него настороженного взгляда. Внутри всё дрожит от недоверия. Он действительно так просто отступает? Слишком непривычно и неожиданно для него.

— Правда? — вырывается у меня почти шёпотом, прежде чем я успеваю остановить себя.

Он едва заметно усмехается, но взгляд остаётся серьёзным и напряжённым:

— Правда, Галчонок. Можешь выдохнуть.

— Марат, я… прости, но я не могу принять эту квартиру, — говорю тише, виновато отводя взгляд. Щёки снова предательски вспыхивают жаром от смущения и стыда. — Это слишком. Цена, я уверена, заоблачная, и я…

— Сбавляй обороты, Галчонок, — резко перебивает он, слегка усмехаясь и качая головой, словно я только что сказала какую-то полную чушь. — Ебонца — это прикольно до какой-то отметки. Подарки я назад не забираю. Хата твоя. Аренда оплачена.

Я закусываю губу, смотря на него с сомнением. Внутри идёт ожесточённая борьба между гордостью, страхом и благодарностью. Осознание того, что идти мне действительно некуда, кроме как, возможно, к Антону, вызывает лёгкое чувство паники и обречённости.

— И я… я ничего не буду тебе за квартиру должна? — задаю вопрос, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Марат криво усмехается, едва заметно покачивая головой, словно моё беспокойство кажется ему смешным или даже нелепым:

— Считай, что я свой косяк исправляю. Траблы с сестрой из-за меня. Так что вношу свою лепту. Держи.

Он небрежно бросает мне ключи, и я едва успеваю подставить ладони, чтобы поймать их на лету. Сердце бешено колотится. Я сжимаю ключи в кулаке, чувствуя, как металл холодит кожу, и стараюсь убедить себя в правильности принятого решения.

— Спасибо, — тихо выдыхаю, поднимая на него осторожный взгляд.

Его

глаза снова темнеют, он кивает с лёгкой усмешкой на губах, но ничего больше не говорит.

А после... он уходит, и звук закрывающейся за ним двери эхом отдаётся по всей квартире. Я ещё целую минуту стою неподвижно, прислушиваясь к наступившей тишине, словно ожидая, что он вернётся. Но ничего не происходит. Квартира пуста. Тихо.

Громко выдыхаю и медленно опускаюсь на диван, закрывая лицо ладонями. В голове вихрем проносятся последние события. Я чувствую себя виноватой и одновременно растерянной.

Внутри неприятно крутится чувство собственного бессилия и стыда. Как я могла допустить эту ситуацию? Почему снова позволила ему приблизиться настолько близко? И почему, несмотря на все попытки сопротивляться, сердце всё ещё отчаянно стучит при воспоминании о его прикосновениях и поцелуях?

— Вот дура, — тихо бормочу себе под нос, качая головой.

Телефон резко вибрирует на столе, и я подпрыгиваю от неожиданности. Подхожу ближе. На экране сообщение от Антона:

«Привет! У моего знакомого сегодня день рождения, тусовка обещает быть крутой. Пойдёшь со мной? Развеешься заодно)»

Несколько секунд просто смотрю на экран, потом снова вздыхаю. Возможно, это именно то, что мне сейчас нужно — немного отвлечься и забыть обо всём хотя бы на один вечер.

«Хорошо, пойду. Во сколько встречаемся?» — быстро набираю ответ, прежде чем передумать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 36

Сегодня я решила послать куда подальше всё, что связано с Маратом и моими семейными разборками. Антон как раз вовремя позвал меня в клуб на день рождения своего друга, и я вцепилась в эту возможность, словно утопающий в спасательный круг. Мне просто жизненно необходимо было выпасть из реальности хотя бы на пару часов.

Клуб оказался идеальным для моего настроения: шумно, хаотично и безумно весело. Музыка гремела так, будто пыталась выгнать из головы все мои тревожные мысли. Мелькающие огни, куча народу, и никто никого не знает – идеальное место, чтобы, наконец, расслабиться.

Антон постоянно рядом, не умолкая ни на секунду, несёт всякую весёлую чушь, передразнивает танцующих и подкалывает меня так, что я уже не могу сдержать смех. Его дурачества и кривляния заразительны, и я сама не замечаю, как начинаю смеяться в голос.

– Ты глянь на того обкуренного! – орёт Антон мне на ухо, кивая на танцующего неподалёку типа, который явно уверен, что он – звезда танцпола. – Он будто током бьётся!

Я прыскаю от смеха, глядя на его нелепые телодвижения, а Антон тут же начинает повторять это всё, но делает это так утрированно и смешно, что у меня живот сводит от смеха.

– Перестань, я сейчас умру! – умоляю, вытирая слёзы и пытаясь перестать хохотать.

– Нет, умрёшь, когда увидишь, как я танцую сальсу! – кричит он, хватая меня за руку и вытягивая на танцпол.

Сначала я пытаюсь сопротивляться и протестую, но через пару секунд уже сама кручу бёдрами, чувствуя, как, наконец, отпускаю внутренние зажимы. Антон уморительно дурачится рядом, и мне уже плевать, кто и как на нас смотрит. Сейчас я просто девчонка, которая наконец-то позволила себе быть счастливой.

– Ну, что, полегчало? – спрашивает Антон, широко ухмыляясь и обнимая меня за плечо.

– Очень.

Эта ночь именно то, что мне нужно. Немного безумия, немного свободы и много-много веселья.

— Я отойду поздравить именинника! — громко кричит мне Антон прямо в ухо, перекрикивая музыку.

Я киваю и улыбаюсь ему, поднимая бокал в знак согласия, а сама продолжаю пританцовывать на месте под зажигательный ритм.

Антон исчезает в толпе, а я продолжаю наслаждаться атмосферой, пока рядом вдруг не возникает какой-то совершенно левый тип. Высокий, наглый и явно уверенный, что я его не пошлю ко всем чертям.

— Привет, красотка! — орёт он мне в ухо так, что я чуть не подпрыгиваю на месте. — Ты тут давно?

— Нет, недавно, — отзываюсь я максимально сухо, разворачиваясь и всем видом демонстрируя, что продолжать разговор не собираюсь. Но, кажется, намёки этот наглец не понимает от слова совсем.

— Может, угостить тебя чем-то покрепче? — предлагает он, наклоняясь ко мне ещё ближе, и его улыбка кажется какой-то скользкой.

— Нет, спасибо, у меня уже есть, — жёстко отрубаю, хватая свой бокал с барной стойки и демонстративно делая несколько глотков через трубочку. Но вместо того, чтобы расстроиться или как-то возмутиться этот тип лишь довольно скалится.

Я уже мысленно просчитываю путь к выходу, когда вдруг раздаётся истошный крик Антона:

— Не пей, блядь!

Вздрогнув, поворачиваюсь на его голос и в следующую секунду взвизгиваю, потому что мой коктейль летит на пол, разбиваясь вдребезги. Антон выбил бокал из моей руки. Друг стоит рядом с дикими глазами, а его кулак уже крепко держит воротник наглого типа.

— Ты что ей туда насыпал, мразь?! — рычит Антон так громко, что перекрикивает даже гремящую музыку.

— Ты чё несёшь, я ничего не сыпал! — оправдывается парень, но глаза его бегают, выдавая панику.

— Я всё видел, падла! — Антон уже вовсю трясёт его, а вокруг нас тут же собирается толпа зевак.

Я в ступоре смотрю на разбитый бокал у ног и с ужасом осознаю, что уже успела сделать несколько глотков. Меня прошибает холодом и паникой одновременно.

Я в дичайшей панике начинаю хватать ртом кислород. Внутри разливается жар, поднимаясь от груди к горлу, обжигая щёки. Дыхание сбивается, сердце долбит в груди так, будто собирается выпрыгнуть наружу.

Это всё от паники!

Я стою, едва держась на ногах, и пытаюсь поймать хоть

каплю кислорода, чтобы унять эту внезапную, накатившую на меня панику. Дышу часто и глубоко, но легче не становится.

— Эй, ты в порядке? — какая-то девушка резко появляется рядом, внимательно заглядывая мне в глаза. — Давай выйдем на улицу, там воздух свежее.

Я позволяю ей взять меня за руку и вывести из клуба. Прохладный ночной воздух резко бьёт по лицу, и я делаю несколько глубоких вдохов, чувствуя, как тревога понемногу отпускает.

— Спасибо, — бормочу, нервно улыбаясь. — Кажется, мне уже лучше.

— Сейчас принесу воды, — девушка заботливо смотрит на меня и убегает обратно в клуб.

Стою одна на улице, чувствуя, как постепенно возвращается контроль над телом. Может, всё-таки зря перепугалась? Возможно, это всего лишь психосоматика? Я же вечно себя накручиваю.

Девушка возвращается и протягивает мне бутылку с холодной водой. Я делаю большой глоток и даже пытаюсь улыбнуться. Кажется, всё прошло.

Но буквально через несколько секунд по телу пробегает странная волна жара, и я тут же понимаю, что ошибалась. Очень сильно ошибалась.

— Ты точно в порядке? — с тревогой спрашивает девушка, заметив, как меняется моё лицо.

Я открываю рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле. Дыхание становится поверхностным и тяжёлым, по коже снова начинает растекаться жар. Теперь это совсем другое. Не паника. Нет, это что-то более странное и тревожное.

Тело словно просыпается и становится мучительно чувствительным. Каждое движение воздуха, каждый шорох одежды причиняет непонятную, почти болезненную реакцию. Сердце колотится чаще и чаще, и я стискиваю бутылку с водой в руке.

— Пожалуйста… вызови такси, — с трудом произношу, чувствуя, как лицо заливает жар.

— Хорошо, сейчас! — девушка быстро достаёт телефон и начинает звонить, поглядывая на меня всё с большей тревогой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стою, прижимаясь спиной к холодной стене здания, пытаясь удержаться на ногах и, не дать этому жуткому состоянию взять верх надо мной. Но с каждой секундой становится только хуже, и я понимаю, что теряю контроль над собственным телом.

Глава 36.1

Голова плывёт. Контуры домов становятся мягкими, фонари – расплывчатыми пятнами, а лица прохожих искажены, словно отражение в битом стекле.

Я моргаю, пытаясь сфокусироваться, но становится только хуже. В висках пульсирует гул, словно кто-то стучит изнутри черепа.

Под кожей будто раскалённый песок. Кажется, что даже воздух царапает. Всё тело зудит и вибрирует, как натянутая струна.

Жар растекается от шеи вниз, обжигая грудь, живот, бёдра. Я задыхаюсь.

Возбуждение накатывает внезапно, и я не понимаю, что со мной происходит. Не должно быть так.

Я сжимаю бёдра, вцепляясь в пластиковую бутылку с водой, словно это единственное, что может вернуть меня в реальность.

Но тепло внутри только нарастает. Оно липкое, дерзкое, чужое.

– Эй, давай, уже почти… – доносится голос девушки, которая вытащила меня из клуба.

Я иду, нет – плыву, цепляясь за её руку. Ноги ватные, но она упрямо тащит меня вперёд, выискивая глазами машину.

– Вот! Вот эта!

Она выбрасывает руку, останавливая какую-то белую тачку. Водитель высовывается, что-то говорит, но я уже ничего не слышу.

Всё, что я чувствую – это тошнотворное, извращённое сочетание жара, дрожи и предательской чувствительности.

– Всё хорошо, я помогу… – снова её голос, и вот я хватаюсь за ручку машины, пытаясь вцепиться, чтобы не упасть.

Но в ту же секунду меня резко дёргают в сторону. Я вскрикиваю. Падаю в чьи-то крепкие руки.

Обхват, запах, знакомый жар чужого тела – я прижимаюсь к нему всем телом, и с трудом поднимаю голову.

Антон.

Лицо напряжённое, губа разбита, по подбородку тонкая струйка крови. И взгляд… Этот взгляд. Такой тёмный, злой, чужой.

Я тянусь пальцами, давлю на уголок его губы, пытаясь выгнуть её вверх.

– Бука… – бормочу.

– Куда ты, блядь, полезла, Ярина?! – рявкает он так, что я вздрагиваю всем телом. – Ты кто вообще такая?

– Я просто помогала… Она плохо себя чувствовала… – бормочет та, пятясь назад.

Я в панике. Хочу объяснить, что она ни при чём. Что всё нормально. Но язык не слушается.

Сухой, будто из наждака. Губы прилипают друг к другу. Каждое слово даётся с боем.

Антон резко хмыкает, будто с трудом сдерживает себя, чтобы не взорваться.

– Спасибо за помощь, – цедит Антон. – Серьёзно. Но дальше – я сам.

Он достаёт телефон, отворачивается, пальцы молниеносно бегают по экрану.

Машина, которую остановила незнакомка, всё ещё стоит рядом. Водитель что-то кричит через окно, но Антон махом отмахивается от него, как от назойливой мухи.

– А я не уверена, – вдруг выдыхает девушка. – А стоит ли её вообще с тобой отпускать?

Голос становится настороженным. Подозрительным. Я моргаю, пытаясь понять, о ком речь.

Мозг подаёт сигналы с запозданием, как будто между мыслью и реакцией вставлен слой ваты.

– Чего? – Антон оборачивается к девушке, прищуривается. – Со мной? Как раз таки со мной ей можно.

– Выглядишь ты так себе, – отзывается она с упрямой складкой меж бровей. – А ещё орёшь как маньяк. Такие, как ты обычно проблемы и создают.

– Я её друг!

– А я теперь – её подруга.

– С каких, блядь, пор?

– Минуту назад стала. Записывай в ваш кружок.

– Ты даже имени её не знаешь!

– Ярина. Сам орал тут. Не пущу её с тобой!

Уверенно добавляет она, шагнув ближе. Они снова начинают спорить. Слова сливаются в глухой ритм. Я слышу их, но будто из-под воды.

Всё плывёт. Глаза слезятся, хочется вытереть, но руки вялые. Пальцы не слушаются. Воздух будто разрежен. Кожа чешется. Жжёт.

Нечеловечески душно. Я хочу просто уйти. Спрятаться. Исчезнуть. И тут подъезжает такси.

Не думая, хватаюсь за ручку, тяну дверь и почти падаю внутрь. Обивка сиденья прохладная, ласковая.

Я мгновенно прижимаюсь щекой, закрываю глаза. Ах, домой…

– Да блядь, Ярка!

Это Антон.

Через секунду дверь распахивается вновь – он запрыгивает внутрь. Дыхание тяжёлое. Лицо перекошено. Он злится. На меня?

Я же хорошая!

Но Антон не успевает сказать ни слова, как с другой стороны раздаётся глухой стук. Открывается дверь – и внутрь садится та самая девушка.

– Ни хрена, я с вами, – спокойно говорит она как будто так и было задумано.

– Что, блядь? – Антон поворачивается, сверлит её взглядом.

– Не отпущу девушку в таком состоянии, непонятно с кем. Что ты с ней сделаешь в дороге?

– Повезу домой.

– Отлично. А я покатаюсь с вами. Люблю на такси разъезжать, знаешь ли.

Я наблюдаю за ними в полудрёме, прислушиваясь к жару в животе и к лёгкому покалыванию в пальцах.

– Вы… Такие… – бормочу, улыбаясь во весь рот. – Такие странные…

Оба одновременно оборачиваются ко мне. Смотрят.

А я смеюсь. Смеюсь, потому что не могу иначе. Потому что тело моё живёт отдельно. А разум где-то в стороне, в тумане.

– Господи, – шепчет Антон, наклоняясь ко мне. – Ты горишь вся… Тебе нужно в больницу! Не может из-за пары глотков так штырит. Это что-то воде точно было!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37

– В моей?! – вспыхивает девушка. – Да я её сама выпить могу. А вот что ты ей предлагал… Я на тебя заяву накатаю!

– Покаташка блин.

Антон рычит. Он прикладывает ладонь. На секунду. Но мне этого хватает.

– Ох… Вот так… – выдыхаю с облегчением, как будто это компресс из рая. – Всё, не надо в больницу. Я излечилась.

– Ярина!

– Пожалуйста. Я не хочу. Не надо. Мне уже хорошо.

Хватаю его ладонь. Он пытается убрать, но я прижимаю к своему лбу. Наслаждаюсь.

– Ты рехнулась, – бубнит он сквозь зубы.

– Возможно… – улыбаюсь, не отпуская. – Но твоя рука холодная. Или ты просто лёд с характером. Ледяной человек. Ходячий компресс. Ага.

Я вся дрожу. Но не от холода. От чего-то другого. Меня качает… Качает в ощущениях.

Всё странно, всё чужое. Я не понимаю, чего хочу. Но точно хочу. Очень. У меня зудит в груди. В животе.

Антон с тревогой осматривает меня. Морщинки на лбу становится ещё больше.

– Не хмурься, – шепчу я, разглядывая Антона сквозь полузакрытые веки.

Моя ладонь с трудом тянется к его лицу, подрагивая, как у пьяной. Накрываю его лоб, чуть давлю кончиками пальцев, как будто могу разгладить эти складки между бровями.

– Вот так, Бука… Лучше. А то сейчас станешь Медузой Гогоной, и камнем пойдём оба ко дну. Нет, не Гогоной. А как? Как надо?

Антон закатывает глаза, но ничего не отвечает. Только ловит мою руку и убирает её на место, на моё колено.

Таксист ничего не говорит. Гонит молча, на скорости. Фары в окнах размытыми пятнами. Я вглядываюсь в них, и у меня мутнеет в глазах.

О, нет.

– Меня… Качает, – жалуюсь тихо. Голос царапает горло.

Пытаюсь закрыть глаза, но сразу теряю ориентацию в пространстве. Будто кресло исчезает из-под меня.

Голова уходит назад, потом вперёд. Меня бросает из стороны в сторону, как лодку в шторм.

Жар лезет под кожу. Всё зудит. Всё пульсирует. Тело будто обмотано проводами, и по ним бегает ток.

– Слишком горячо… – стону.

А вот Антон – рядом. Холодный и тёплый одновременно. Моя рука снова тянется.

Хватаю его ладонь, прижимаю к щеке. Потом – ладонь девушки. К другой стороне.

Ох, мама…

Хочу чего-то, как зверь, который забыл, что именно ест.

– Я… Что-то хотела… – бормочу.

– Что? – откликается Антон настороженно.

– Я не знаю… Но это… Оно… Он… Поможет. Это важно…

Говорю и не понимаю, что несу. В голове летают обрывки мыслей. Одинокие слова.

Губы вспухли. Хочу прикусить, но боюсь – расплавятся. Они кажутся чужими. Невыносимо чувствительными.

– Мне надо…

Снова пытаюсь, но тут же сбиваюсь. Зачем? Почему? Куда делись слова? Всё путается, всё исчезает. Хватаюсь за край его джинсов, прижимаюсь лбом к его плечу. Так хорошо. Антон как якорь.

– Не отпускай… – шепчу и снова хихикаю. – Иначе я уплыву. И пойду целоваться с фонарным столбом. У него классный профиль.

Антон тихо ругается. Сжимает пальцы в кулак. Я это чувствую. Даже не видя – чувствую.

А я всё не могу вынырнуть. Где-то под кожей тлеет бешеное возбуждение, тянет, ломает, крутит. Оно не сексуальное, оно… Животное. Жадное.

Я хочу. Всего. Сразу. Без разбора.

А ещё – хочу домой. Под одеяло. В темноту. Чтобы спрятаться от себя самой.

Такси тормозит у обочины.

Я сонно поднимаю голову и моргаю, пытаясь разглядеть, куда нас занесло. Дома… Знакомые. Стены… Мои. Или не мои?

Я хмурюсь, потом в голове что-то щёлкает.

Это не родительский дом. Мой дом. Хорошо. Ох, как хорошо.

Антон первым вылезает, потом вытаскивает меня. Ловит под руки, потому что я, как варёная макаронина, мгновенно норовлю сползти обратно в сиденье.

За нами выскакивает незнакомка. Цепляется глазами за меня, подхватывает за другую руку.

– Мало ли что ты с ней сделаешь! – бурчит она. – Я не уйду.

– Слышь? – Антон скалится так, что таксист поспешно уезжает. – Я её просто проведу, мать Тереза.

– Ага! А я посмотрю, как «проведёшь»!

Я плыву между ними, как медуза между двух акул. Голова кружится, всё вокруг дрожит.

Пытаюсь сообразить, где подъезд, но он ускользает от меня, будто играет в прятки.

Кручу головой, смотрю то туда, то сюда.

– Где? – шепчу беспомощно. – А хм. А что там?

Антон крепче сжимает мои плечи:

– Вперёд, разведчица.

И тут щёлкает: я узнаю парадную дверь! Радостно вскидываю руку и целеустремлённо шатаюсь туда.

Раз-два шага – и чуть не падаю. Антон подхватывает.

– Осторожно, – ворчит. – Твоя надсмотрщица и это на меня повесит.

– И не сомневайся! Ещё и засужу. Я вообще это… Прокурорская дочь!

– Да-да. Слышь, прокурорша, дверь открой. А ты, – ко мне обращается. – Не падай.

Я отмахиваюсь, как от комара, и снова бреду вперёд. Ещё три метра – и опять теряю равновесие. Меня снова ловит Антон.

И снова незнакомка под боком:

– Вот видишь, видишь?! Без меня бы уже свернул шею!

Антон ругается сквозь зубы, но молчит. Только тащит меня дальше. Я, гордая как павлин, подхожу к подъездной двери, жму кнопки домофона.

Пальцы путаются. Но по памяти набираю код. Дверь щёлкает. Ура!

Кто молодец? Я молодец!

Заходим внутрь. Стены пахнут сыростью и чем-то ещё родным. Поднимаемся по лестнице.

Антон чуть ли не тащит меня, незнакомка – за нами, как злобный сержант сзади.

Вот она. Моя дверь.

Я лихорадочно шарю в кармане, достаю ключ. Прислоняюсь к двери всем телом и целюсь в замочную скважину.

Ключ скребёт по дереву, не попадая. Антон тянется забрать его:

– Дай сюда, кособокая.

– Не дам! – гордо заявляю я, раскачиваясь. – Я самостоятельная женщина! Права… Борюсь за них! И ты борись!

Ключ царапает замок, застревает. Я злобно тыкаю им снова.

– Щас! Щас он сдастся! Видали вас, замки, и похуже!

Антон вскидывает глаза к потолку. Незнакомка фыркает. И вдруг – щелчок. Дверь открывается сама собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я с победным выражением лица отталкиваюсь от неё… И валюсь прямо в объятия Антона. Он хватает меня на лету.

Но я вижу. Я вижу это. На пороге стоит Марат.

Замерший, тёмный, с холодным взглядом. В тени квартиры он кажется больше, опаснее.

Я моргаю, пытаясь сообразить, почему он здесь. Почему в моей квартире.

Или… Это не моя квартира?

Ой.

Что-то подсказывает мне: всё только начинается. Например, хмурый, недовольный взгляд Марата.

Он окидывает всю нашу компанию.

И, кажется, планирует чьё-то убийство.

Чур не моё!

Глава 37.1 

Мир всё ещё плывёт, но Марата я вижу чётко. Он же не в моей квартире? Или переехал?

Ох, нет. Всё-таки это его квартира!

Я тянусь губами, хочу что-то сказать, оправдаться, хотя сама не знаю, в чём провинилась.

Но язык как тряпка. Он слипся и не поднимается. Только беспомощно шевелится во рту.

Могу только наблюдать, как охеревание на лице мужчины сменяется чем-то другим. Гораздо страшнее.

Брови резко взлетают вверх. Ноздри раздуваются. Словно зверь учуял чужаков. Губы сжаты в тонкую чёрную линию.

Я будто слышу, как в его голове разрываются шестерёнки. А по коже у меня мурашки. Меня качает, я оседаю в руках Антона.

Марат не рад? Ему такое сокровище, как я досталось. Сама пришла. Ох. Да, я сокровище.

А он… Он очень хмурый пират. Ему точно надо помочь…

– Ты совсем ебанулся, что ли? – резко бросает Марат, глядя на Антона. – Ты нихера не попутал?

– Попутал, – хмыкает Антон. – Квартиру перепутали. Щас уйдём.

– Ты с ней хуй куда уйдёшь, понял меня?

Мир продолжает плыть, крошится по краям, а ноги… Ноги будто чужие. Не слушаются. Но я упрямо, на автопилоте, делаю шаг вперёд. Вырываюсь из рук Антона.

Каким-то чудом добираюсь до Марата.

Мой лоб утыкается ему в грудь. Он такой твёрдый. Горячий. Или это я? Я вся пылаю.

Каждая клетка как будто светится изнутри – горячо, пронзительно, невыносимо.

Мои пальцы тянутся вверх, нащупывают острое лицо. Скользят по щеке, по бороде… И, наконец, касаются губ.

Гладкие. Тёплые. Я веду по ним подушечкой большого пальца, а внутри всё взрывается.

Ядрёный пожар разгорается резко, как спичка по бензину. Я прижимаюсь к нему ещё сильнее, шепчу куда-то в шею:

– Ты… Очень… Ммм… Хмурый. Не будь букой.

– Тебе пизда.

Бросает мужчина, всё ещё обращаясь к Антону. Мягко отрывает меня от себя. Ставит к стене.

Я тут же блаженно прикрываю глаза. Стена холодная, мне становится легче.

– Ты стой. Не рыпайся.

Приказывает Марат и делает шаг к Антону. Тот напрягается, но я уже не слежу.

Я уже медленно, аккуратно, начинаю скользить вниз по стене. Колени сгибаются, мозг отключается.

Успеваю вцепиться руками в первое, что попадается под руки. И это оказывается нога Марата.

Хватаюсь за его бедро, чтобы не упасть. Прислоняюсь щекой к мягкой ткани. Обезьянкой обвиваю мужчину.

– Ты такой крупный, – шепчу с восхищением. Сжимаю его бедро ладонью.

Ощущаю под пальцами мускулы. Твёрдость. Силу.

Жмяк.

Жмяк.

Марат почему-то улыбаться не спешит.

Мужчина смотрит на меня сверху вниз. Хмурится всё сильнее. По его щеке волны идут.

Голова словно в воздушный шарик превращается. Хочется лететь. Лететь. При этом не отрываясь от Марата.

– Чем ты её, блядь, накачал? – рявкает Марат. – Чё хотел сделать, гнида? Ты на себя в зеркало смотрел? Думаешь, тебя за такое не похоронят? Или я, блядь, добрый сегодня?

Антон делает шаг назад. Впервые – не отвечает сразу. Я вижу, как он напрягся. Как дёргается уголок его рта.

– Нихуя я не делал, – глухо отзывается он. – Ей в коктейль что-то подмешали. В клубе. Я разобрался, но она успела выпить.

– Разобрался? Ты? Ты, сука, разобрался? – Марат делает ещё шаг, я скольжу за ним по полу. – Да я тебя разберу, понял? На части. По болтам.

Но вдруг рядом с Антоном возникает фигура. Моя новая, самопровозглашённая подруга. Она подпрыгивает к нему, хватает за плечи, чуть не виснет сверху:

– Всё-всё! Не надо! Он хороший! Он спас! – голос у неё чуть срывается, как у школьницы.

Я приподнимаю голову от бедра Марата. Мигаю, вглядываюсь. Разве они не ругались?

Или мне показалось?

Или это любовь с десятого взгляда?

– А это кто ещё? – Марат рычит.

– Я… Рада, – заявляет она и выпрямляется.

Я моргаю. Хмурюсь. Рада? С чего это она рада? Рада…Рада, что Антона полапала? Ну… Он ничего. Но!

Маратик лучше. Его приятней лапать. Я сдвигаюсь ближе к ноге мужчины.

Снова глажу его бедро. Обвиваю ладонями. По ощущениям – топ. Трусь пылающей щекой.

Жар то откатывает, то возвращается удушливой волной. Собраться не получается.

Марат замирает.

– Сука… – цедит он рвано. – Так, блядь. Глачонок, держи руки при себе. Пока я твоему другу руки отрываю.

– Я вообще девушка Антона! – вдруг взрывается Рада, хватая Марата за рукав. – Он не трогал её, понял? В клубе просто… Ну… Произошёл инцидент. Он как раз спасал, а не…

Я моргаю, всё ещё сидя у ноги Марата, вцепившись в его бедро. Слова Рады проходят мимо, как гул далёкого метро.

Решаю встать. Подтягиваюсь, цепляюсь руками за мужчину. Пальцы натыкаются на что-то длинное, твёрдое, удобное.

– О… Рычажок, – бормочу. – Отлично, на нём и поднимусь…

– Ярина, сука, руки! – рявкает он.

Я хихикаю, но слушаюсь. Почти. Ну, может, с третьей попытки. Марат перехватывает меня, прижимая к себе крепче.

– Проваливай нахуй, – бросает Марат, подхватывая меня на руки. Уиии, мир кружит, вызывая лишь новый зуд под кожей. – И чтобы через пять минут у меня были имена. Кто. Что. В какой стакан. Если не будешь знать – сделаю так, что забудешь своё.

Антон кивает. Напряжённый. Не отходит. Смотрит на меня. Взгляд полный тревоги. Но Рада берёт его за руку, уводит, что-то шепчет.

Марат заносит меня в квартиру, с грохотом захлопывает дверь. Но я ещё успеваю услышать, как Рада на лестнице возмущённо взвизгивает:

– Всё, руки убери! Фу. Мне теперь антисептик срочно нужен! – её голос срывается в тоненький стон. – Я в антисептике купаться буду!

Хихикаю. Ржать не получается, потому что грудь плавится, но я шепчу мужчине:

– А я бы тебя с радостью потрогала… И не только…

– С-с-сука, – стонет мужчина.

Это он радость так выражает, да?

***

Девочки, а вы уже читали историю про бандита, который сцапал дочку следака прямо в его доме?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ЗАВЕРШЕНО. БЕСПЛАТНо до 7/04! Успейте прочитать горячую и эмоциональную историю:

"Трофей для бандита"

- Моей будешь, - мужчина к стене прижимает. Голодным взглядом обжигает.

- Я полицию вызову! Ты ко мне домой забрался!

- А планирую забраться еще кое-куда, - нагло усмехается, дергая мою кофточку.

- Ни за что!

- Я не спрашивал, факт озвучил.

Он наглый, опасный, дикий. Мот Раевский тот, кого опасаются все вокруг. Он не привык к отказам. А моё "нет" для него лишь вызов.

Мой отец мечтает посадить Раевского.

А Мот... Он забрался ночью в мою спальню...

Выбрал меня в качестве мести. И у меня нет возможности отказаться.

Глава 38. 

Сжимаю челюсть так, что зубы трещат, потому что девчонка явно решила испытать моё терпение на прочность.

— Сюда иди, — рычу, резко притягивая её к себе за локоть.

Ярина не сопротивляется, а наоборот, как-то хищно и одновременно неуклюже прижимается ко мне. Тело её извивается, словно она пытается полностью раствориться во мне, и это пиздец, как сбивает с толку.

— Такой вкусный... — бормочет девчонка, проводя руками по моей груди и задирая голову, чтобы коснуться губами шеи. — Большой... Ням-ням...

"Ням-ням" сука.

Громко выдыхаю, потому что моё терпение трещит по швам.

— Такой бука, давай дёрнем за рычажок... Настроение поднимется....

Сука, да она специально? У меня уже давно всё поднялось. Да так поднялось, что не опустить, бля.

Моё тело уже откровенно горит, хер каменный. Я стискиваю зубы, ощущая, как кровь ударяет в голову, заставляя меня буквально глохнуть от пульса в ушах.

— Ярина, мать твою, прекрати! — голос мой звучит хрипло и злобно, но девчонку это только раззадоривает ещё сильнее.

Она игриво облизывает губы, продолжает тереться и выгибаться, её пальцы скользят по моему телу, и у меня всё жёстче сжимается внутри. Я чувствую, как срываюсь к чертям, теряя остатки контроля над собой.

— Сука, да ты понимаешь, что творишь? — рычу, схватив её запястья и крепко прижав к стене, пытаясь хоть немного остудить её пыл.

Ни хуя она не понимает. В глазах полный по хуй ко всем моим попыткам её отрезвить. Сука, сколько же ей сыпанули? Убью на хер всех. Кровью харкать будут.

Девчонка тихо смеётся, уткнувшись носом в мою грудь, и я чувствую, как её горячее дыхание пробивает меня насквозь.

— Жарко… Очень жарко, — выдыхает она, и её губы мягко касаются моей кожи, вызывая такую волну жара, что я чуть не задыхаюсь.

Стояк уже такой, что больно, блядь, стоять, а она продолжает безжалостно издеваться. Я матерюсь сквозь зубы, ощущая, как разум быстро утекает куда-то далеко, уступая место совсем другим мыслям.

— Прекрати, на хуй, Ярина, — голос гремит предупреждением, но звучит это жалко даже для меня самого. — Иначе, блядь, я не отвечаю за последствия.

Но она будто не слышит. Улыбается так, словно я шучу, и снова ластится ко мне.

Девчонка продолжает тихо постанывать, извиваясь в моих руках, словно одержимая.

Дыхание её обжигает шею, и я чувствую, как внутри всё переворачивается от злости, возбуждения и бессилия одновременно.

— Марат… Мне жарко… Очень жарко… — шепчет она, вцепляясь в меня, как утопающий в спасательный круг.

Она вся дрожит, стонет, трётся. Сука-а-а-а...

— Да я, блядь, заметил, — рычу, сжимая челюсти, и резко тащу её в спальню. Чем быстрее уберу с глаз долой, тем больше шансов, что никого сегодня не придётся хоронить. — Нужно успокоиться, слышишь? Я сейчас принесу холодной воды, и...

Сажаю её на кровать, стараясь не смотреть лишний раз. Тараторю как последний ебанат.

Даже не помню, когда в последний раз хотел спетлять от траха.

— Я не хочу воды... Я хочу... Ты такой милаш... Как леопардик. Я хочу тебя трогать, гладить... Ой, я знаю! Я хочу тереться!

Её голос звучит каким-то дразнящим шёпотом, и от этого у меня, кажется, начинает просто отключаться мозг. Я в полном ахуе пытаюсь уловить хотя бы малейший смысл в её бреду, но не успеваю, потому что девчонка решает довести меня до состояния полного пиздеца и начинает медленно раздеваться.

Её пальцы цепляются за край рубашки, и ткань медленно-медленно соскальзывает вниз, открывая плечи, ключицы, и дальше – охуительно нежную, идеальную кожу.

Я чувствую, как у меня напрочь отказывает дыхание. В голове всё мутнеет, кровь в венах уже кипит так, что сердце долбит в висках.

— Ярина, мать твою, прекрати сейчас же!

Она, словно не слышит меня, только усмехается и дразняще смотрит прямо в глаза. Её пальцы медленно скользят вниз по шее, оставляя невидимый след, затем касаются груди, нежно проводя вниз к животу. Её прикосновения будто электрическим разрядом проходят через меня, и я чувствую, как напрягаюсь так, что уже невозможно терпеть.

Медленно, очень медленно, её пальцы спускаются к джинсам. Взгляд девчонки становится ещё более игривым, губы слегка приоткрываются, и она дразняще прикусывает нижнюю губу, явно наслаждаясь тем, в какое состояние меня приводит.

Пальцы начинают неторопливо расстёгивать пуговицу, и я понимаю, что всё – грань здравомыслия пройдена. Сердце колотится так, будто сейчас проломит грудную клетку, дыхание сбивается, а стояк такой, что уже реально больно.

— Сука, Ярина, остановись, иначе я… — но девчонке по херу , словно не слыша меня, продолжает неспешно опускать молнию вниз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38.1 

Жар становится просто невыносимым. Каждая клеточка кожи словно горит, зудит и требует прохлады. Я больше не могу терпеть эту одежду, она мешает, душит, заставляет всё тело тлеть и пылать ещё сильнее.

Мне кажется, что если я избавлюсь от неё, сразу станет легче, лучше, прохладнее.

Срываю брюки до конца, и они падают на пол мягким шёпотом ткани. Облегчение приходит, но лишь на секунду, потому что тут же снова накатывает волна жара, от которой меня бросает в дрожь. Я тут же подаюсь вперёд, словно меня притягивает магнитом к этому мужчине.

Взгляд падает на его лицо, и сердце делает сальто. Тёмный, злой, такой хищный взгляд Марата заставляет всё внутри вспыхнуть ещё сильнее. Жар внизу живота становится невыносимым, пульсирующим, и я уже не понимаю, что именно хочу сильнее: спрятаться от этого ощущения или утонуть в нём.

— Какая хорошенькая… — шепчу восторженно, проводя пальчиками по его колючей щетине.

Кожа на пальцах тут же оживает, электричество пробегает по ладоням, и я невольно взвизгиваю от восторга.

— Хочу всем телом потереться об неё... Такая колюченькая...

— Не ты одна потереться хочешь, так что свои хотелки засунь обратно, — недовольно рычит Марат, а его глаза становятся ещё темнее и холоднее.

Но меня этот тон только больше распаляет. Тело тянется к нему само, будто оно живёт своей жизнью и не зависит от меня.

— Если ты всем давать тереться будешь, то этому есть очень неприличное название... — говорю я с лукавой улыбкой, снова касаясь его щетины, чуть прижимаясь щекой к его жёсткой, колючей коже.

Ощущение такое божественное, что хочется растаять прямо здесь. Я закрываю глаза, тихонько постанывая и чувствуя, как по телу проходит дрожь удовольствия. Моё сознание постепенно теряется в этом сладком и невыносимо остром ощущении.

Мне кажется, что если я не прикоснусь к чему-то прохладному прямо сейчас, то просто сгорю. Но прохладного рядом нет — только жёсткая, горячая, невероятно притягательная кожа Марата.

Мои руки скользят по его плечам, груди, животу, и от этого мне становится только хуже. Каждое прикосновение, каждое движение вызывает во мне ещё больше жара, ещё больше безумного желания.

Я тянусь губами к его шее, едва касаюсь, и от этого едва не теряю сознание. Марат шумно вдыхает. Хмурый бука. Я отчётливо ощущаю, как напряжены его мышцы под моими пальцами. Это только больше заводит меня, заставляя двигаться дальше, почти бессознательно, не в силах остановиться.

— Марат… — тихо выдыхаю я, прижимаясь ещё сильнее. — Пожалуйста…

Я трусь, касаюсь, скольжу языком по его коже. Она такая солоноватая, вкусная, будоражащая. Каждый сантиметр его тела будто специально создан для того, чтобы я сходила с ума.

Но этот гад совершенно никак не реагирует на мои старания. Я облизываю его шею, касаюсь губами ключицы, едва не теряя голову от его запаха и ощущения его жёсткой, разгорячённой кожи под моими губами, а он, бука, спокойно достаёт телефон и начинает что-то печатать и читать. Смотрит в экран, хмурится, пальцы быстро бегают по дисплею, будто меня здесь вообще нет.

— Сука, даже здесь ты умудрилась в пизду влезть, — рычит он, не отрывая взгляда от телефона.

— Я никуда не лазила… — шепчу я хрипло, выгибаясь ещё ближе к нему, прижимаясь всем телом и облизывая губы, пытаюсь привлечь его внимание обратно на себя. — А ты хочешь?

Марат издаёт громкий раздражённый рык, который, вопреки всему, только сильнее подогревает меня. Внизу живота так сильно пульсирует, что я едва могу дышать.

— Марат… Маратик… Маруша… — игриво шепчу, пробуя разные вариации его имени на языке, смакуя каждое слово и облизывая губы так, будто дегустирую что-то невероятно сладкое. Жонглирую буквами на языке.

— Сил мне, блядь… — шипит Марат своим хриплым, напряжённым голосом, и я вдруг резко падаю на кровать, не успев даже удивиться.

Марат нависает сверху, его взгляд тёмный и опасный, словно грозовое небо, а глаза сверкают так, что по моему телу бегут мурашки. На моём собственном небе буря начинается. Как интересненько...

— Не переживай, пизды ты обязательно получишь, когда перестанешь течной кошкой быть.

Я открываю рот, чтобы ответить, что он такой грубый только потому, что сам хочет меня не меньше… Но все мысли моментально растворяются, когда его пальцы бесцеремонно отодвигают мои трусики в сторону.

И я просто теряю способность дышать, потому что Марат накрывает ладонью то самое место, которое так невыносимо и безжалостно пульсирует, сводя меня с ума. Мои глаза закатываются, и перед ними вспыхивают яркие звездочки, а из горла вырывается беспомощный, отчаянный стон.

— Марат… — шепчу я, едва не захлебнувшись собственным дыханием, выгибаясь навстречу его руке, теряя всякий контроль над собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38.2 

Я выгибаюсь, пытаясь ухватиться за реальность, но она ускользает от меня, растворяясь в бешеном ритме сердца и дыхания.

Пальцы Марата медленно и уверенно проходят по чувствительной коже, и я теряю контроль над собой окончательно.

Его прикосновения заставляют меня вздрагивать и стонать громче, когда он чуть нажимает на горящий, невыносимо пульсирующий клитор. Тело само изгибается навстречу его пальцам, словно моля о большем.

Разряд тока пронзает тело, перед глазами всё начинает плыть.

Господи. Я готова молить, просить.... Только бы он успокоил этот вулкан внутри меня.

Там всё сжимается, тянет, пульсирует. И только мужчина знает, как всё это успокоить. Дать мне разрядку. Кожа полыхает под подушечками его пальцев.

Я кусаю губу. Хриплю, стону, закатываю глаза. Извиваюсь. Короче, я совсем не контролирую своё тело. Оно живёт собственной жизнью. Тянется к пальцам Марата. Я вся сосредотачиваюсь на этой цели. Как можно плотнее прижаться к кончикам его пальцев.

— Марат… Марат, пожалуйста… ещё… — хриплю, сама не понимая, чего именно прошу, только чувствуя, что мне это отчаянно нужно. Тело жаждет. И с каждой секундой это жажда внутри меня становится острее и требовательнее.

Марат громко дышит, тяжело. Ещё сильнее надавливает на самое чувствительное место, и я вскрикиваю, цепляясь ногтями за его запястье. Кожа под пальцами кажется горячей, такой живой, такой манящей.

— Так лучше, да? — его голос, хриплый и низкий, проникает прямо под кожу, доводя меня до безумия.

— Да! Ещё… ещё сильнее, прошу тебя! — стону я, едва справляясь с дыханием.

Пальцы мужчины движутся увереннее, быстрее, и я чувствую, как напряжение внутри меня нарастает, становясь почти невыносимым. Я извиваюсь, ноги дрожат, мышцы напрягаются до предела. Каждое его движение по моему телу словно раскалённый металл, от которого невозможно спрятаться.

— Ты такая жадная, — шепчет мужчина. Это ещё сильнее сводит меня с ума.

— Только с тобой, — выдыхаю, уже почти не в силах контролировать себя.

Я царапаю его запястье, пытаясь удержаться на грани, но она становится всё тоньше и тоньше. Взгляд Марата становится ещё более тёмным, жадным, и это сводит меня с ума окончательно.

— Марат… умоляю… — шепчу, задыхаясь, уже почти ничего не соображая.

Его пальцы становятся ещё настойчивее, движения жёстче и увереннее. Он точно знает, как довести меня до самого края и держать там, мучая, не позволяя сорваться раньше времени. Я дёргаюсь, мечусь, пытаясь найти облегчение, но он контролирует меня полностью.

— Как тебя воспитывать, галчонок? Как объяснить, что влезать во всякую хуету нельзя? Не дать тебе кончить? Заставить умирать от желания? — рычит почти командным тоном, приближаясь так близко, что я чувствую жар его дыхания на своих губах.

— Пожалуйста, Марат, я больше не могу… — слова срываются с моих губ отчаянным стоном. — Я... Я хочу, Марат... Хочу, чтобы ты поцеловал. Сделай...

Марат медленно наклоняется ближе, и его дыхание обжигает мои губы, заставляя их непроизвольно приоткрыться навстречу ему. Всё моё тело напряжено в ожидании, сердце колотится бешено, словно готово вырваться из груди.

— Я тебе уже говорил, что ебу только в трезвом сознании, галчонок, — его голос звучит хрипло, низко и властно, пробирая до костей. — А ты то бухая, то обдолбанная.

— Марат, я… — отчаянно выдыхаю я, едва не теряя способность мыслить. — Я прошу только поцеловать…

— Поцелуй нужно заслужить, галчонок, — усмехается он, его губы почти касаются моих, и я чувствую, как внутри всё сжимается от невыносимого напряжения. — А ты ведёшь себя так, что можешь напроситься только на жёсткую порку.

Господи, это совершенно ненормально, но от его грубых и резких слов во мне разгорается новая волна возбуждения. Я буквально на глазах начинаю мокнуть, чувствуя, как жар разливается по всему телу. Дыхание сбивается окончательно, а внизу живота снова пульсирует безжалостное, горячее желание. Кошмар, это полный кошмар, но я хочу именно этого.

— Марат… — снова шепчу я, сама не зная, что прошу теперь. Его слова о порке

звучат в моей голове, эхом отражаясь во всех уголках сознания, лишая остатков здравого смысла.

— Будь осторожнее со своими желаниями, галчонок, — хрипит, проводя пальцем по моей щеке. — Или тебе это очень не понравится.

Его пальцы начинают двигаться быстрее.

— Давай, галчонок, отпускай…

Эти слова становятся последней каплей, и я срываюсь в пропасть удовольствия, громко выкрикивая его имя и ощущая, как тело содрогается в судорогах экстаза. Волна за волной, наслаждение накрывает меня, стирая все мысли и чувства, кроме одного – абсолютного, бескрайнего наслаждения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 39 

Просыпаюсь медленно, с трудом приоткрывая глаза. Голова будто налита свинцом, пульсирует болью и тяжестью, а в висках долбит настойчивый ритм, словно кто-то методично бьёт по барабанам прямо в моёй черепушке.

Пытаюсь пошевелиться и тут же кривлюсь от неприятного ощущения. Взгляд падает на руку, и я с ужасом замечаю тоненькую иглу, торчащую из вены. Сердце тут же сбивается с ритма, я растерянно перевожу взгляд дальше и нахожу капельницу рядом с кроватью. Что за...

Хмурюсь, пытаясь собраться с мыслями. Мозг словно погружён в густой туман, обрывки воспоминаний приходят медленно, словно нехотя, фрагментами, из которых никак не сложить единую картинку.

Я осматриваюсь по сторонам. Комната как будто отдалённо знакомая, но явно не больничная палата. Здесь слишком уютно, слишком аккуратно. Я лежу на большой, мягкой кровати с белоснежным постельным бельём, рядом стоит тумбочка, а у стены большой шкаф с зеркалом. На столике у кровати стакан с водой, а ещё несколько каких-то таблеток.

Где я?

Холодок тревоги пробегает по спине. Я снова перевожу взгляд на капельницу. Нет... не может быть...

Закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться. Фрагменты памяти медленно всплывают, становясь чуть яснее. Клуб... Я пила коктейль... Антон кричал... Что-то было с коктейлем. Точно! Парень... Какой-то мерзкий тип, Антон с ним дрался. Вспоминаю, как он выбил стакан из моих рук, разбрызгав коктейль по полу.

Потом девушка... Она помогла, кажется? Поддерживала меня, вытащила из клуба. Вспоминаю её обеспокоенное лицо, её тихий, но настойчивый голос. «Тебе нужна помощь…»

Такси... Господи, это вообще откуда? Антон рядом, что-то кричит, злится, волнуется. Девушка тоже там, спорит с Антоном. «Куда вы её везёте?» Она явно подозревала его в чём-то плохом. Почему она так решила? Почему вообще со мной поехала?

Я не дома... Где вообще я нахожусь?

И тут словно молния вспыхивает в сознании, ярко и болезненно чётко.

Нет... нет-нет-нет...

Марат. Моё сердце замирает, а по спине пробегает холодок, мгновенно сменяясь жаром стыда.

Перед глазами всплывают совершенно безумные сцены: я трусь о его ногу, смеюсь, говорю какие-то глупости, веду себя настолько пошло и неадекватно, что хочется просто умереть на месте.

Боже мой, я же умоляла его, просила... Я буквально слышу его хриплый голос, повторяющий, что как только я приду в себя, меня ждёт серьёзная взбучка.

Я закрываю лицо руками, пытаясь спрятаться от стыда и унижения, накрывающих меня новой волной.

— О Господи... — стону, зажмуриваясь и желая провалиться под землю прямо сейчас, прямо здесь, с этой проклятой капельницей и иглой в вене.

Что я натворила? И как теперь смотреть ему в глаза?

И тут, как будто кто-то сверху решил, что я мало настрадалась, дверь в комнату резко распахивается. Сердце сразу же подскакивает в горло, а взгляд моментально фиксируется на фигуре Марата, стоящего на пороге.

Я тут же зажмуриваюсь настолько сильно, что аж больно становится. Лучше уж так, хотя бы ненадолго спрятаться. Маленький обман, но я сейчас совершенно не готова к его издёвкам.

Не в этом состоянии. И вообще, если закрыть глаза и не двигаться, он, возможно, исчезнет. Как страшный сон.

— Хреново стараешься, галчонок. Я слышал твои вздохи, — звучит голос Марата, с такой насмешкой, что я еле сдерживаюсь от того, чтобы в ответ не скривиться.

Зажмуриваюсь ещё сильнее, упрямо пытаясь имитировать глубокий сон.

— Усугублю твои страдания. Я не уйду. И актриса с тебя херовая, кстати.

Секунда... вторая... Я взвешиваю его слова, а после разочарованно вздыхаю.

— В тебе нет ни капли сочувствия! — хриплю в ответ. Развести меня проще простого, тем более что я прекрасно знаю — никуда он не уйдёт. Скорее, наоборот, останется тут назло, чтобы помучить меня подольше.

— Ты его всё израсходовала ночью, так что котелок пустой.

Я тяжело вздыхаю, пытаясь собрать остатки жалости к самой себе.

— Давай перенесём раздачу пиздюлей немного на попозже? — строю самую несчастную рожицу, на которую только способна в своём состоянии.

Он смотрит на

меня с таким притворным сочувствием, что я начинаю ему верить буквально на пару секунд.

— Конечно, тебе, наверное, хреново? Капельница немного вывела из тебя ту дрянь, которой ты обдолбалась. Но раз ты ещё не готова к конструктивному диалогу...

Я тут же подозрительно вскидываю на него глаза, чувствуя подвох в каждом его слове.

— Серьёзно?

— Галчонок, ты ебанулась? — резко и громко рявкает Кафаров, отчего я невольно подскакиваю на кровати.

Да, жалость и сочувствие определённо не его сильные стороны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 39.1 

Я стону, натягивая одеяло выше головы. Морщусь, ощущая, как иголка выскакивает из руки.

Ранка саднит, а я придумываю, как незаметно скатиться под кровать.

– Меня нет, – хриплю, пряча лицо. – Я исчезла. Растворилась. Никого дома нет.

Но шаги Марата звучат всё ближе. Угрожающие, тяжёлые. Сердце выбивает в одном ритме с ними.

Резким движением мужчина сдёргивает с меня одеяло. Я фыркаю. Моргаю, сбитая с толку.

– Эй! – подскакиваю, но уже поздно.

Ловлю взгляд мужчины. Ой-ой. А что это он от насмешек так быстро перешёл к убийственному взгляду?

Я не согласна!

Я уже пытаюсь отползти назад, к изголовью, но он молча перехватывает меня за запястье, подтягивает ближе.

Я жму колени к груди, прижимаю их к себе, пока он наклоняется надо мной, упираясь ладонями по обе стороны от моей головы.

Боже, ну зачем он такой… Такой весь… Нависающий!

Не знаю, что там за капельница была, но словарный запас она мне точно подрезала.

Или это просто вина Кафарова. Потому что рядом с ним думать очень сложно.

И стыдно после всего, что я творила.

Если я вообще помню всё.

А вдруг что-то забыла?

– Что было? – хриплю.

– Было очередное, блядь, проявление отсутствия у тебя мозгов, – рявкает Марат. – Вот что. Какого хера ты глотаешь всё подряд?

– Эй! Я, вообще-то, пила свой коктейль! Я ничего туда не подливала! Мне подсыпали, ясно? Как я могла это заметить?!

– Не ходить, блядь, по клубам с кем попало – вот как!

– Я была с другом! Мне просто нужно было отвлечься.

– Ага. Заебись отвлеклась. По клубу ползала и подо мной стонала.

– Это всё из-за тебя! Из-за тебя и нужно было отвлечься!

Он смотрит прямо в меня. Сквозь. Я чувствую, как по спине ползёт дрожь.

Внутри вспыхивает жар, будто кто-то изнутри щёлкнул зажигалкой. Он слишком близко.

Мне хочется отвернуться, но я держусь. Проглатываю комок, смотрю на него прямо.

– Просто… Всё стало слишком сложно, – выдыхаю тихо. – Мне нужно было вернуться в привычное. Где всё просто. Понятно. Без этого…

– Просто? – скалится он. – Заебись у тебя «просто». Ты второй раз меня трахнуть пытаешься. Пользуешься, блядь, тем, что я пьяных и обдолбанных не трогаю.

Марат нависает сильнее. Тень от его тела ложится на меня, и воздух сразу становится разгорячённее.

Марат сжимает челюсть, скрипит зубами. Желваки выступают. Я чувствую, как тело его буквально вибрирует от напряжения.

Мурашки пробегают по коже. Меня бросает то в жар, то в дрожь. От его взгляда, от его запаха, от того, как близко он.

– То есть… – хриплю, сжимаясь под его телом. – Между нами ничего не было? Ты не…

– Нет, – цедит Марат и наклоняется так низко, что губы почти касаются моего уха. – Не тронул. Хотя ты сама подставлялась. Сама стонала. Сама просила, чтобы тебя поцеловали, раздвигала ноги, тёрлась.

Я замираю. Сердце вылетает в пятки. Я почти не дышу. Его ладонь вдруг оказывается на моём бедре. Твёрдая, горячая.

Он медленно, с особой жестокостью проводит по ноге вверх. Очень медленно. Очень точно.

Очень, мать его, возбуждающе.

– Не завалил, – продолжает он, прижимаясь ко мне телом. Я чувствую, как натягивается ткань на его джинсах. – Хотя, как ты выгибалась… Заслуживала, чтобы тебя оттрахали по полной.

Моя грудь тяжело вздымается. Руки дрожат. Я чувствую, как влажнею, как тело пульсирует от его слов.

– Но я, сука, не такой, – шепчет он, вжимаясь ещё сильнее, чтобы доказать, насколько он всё-таки «такой». – Иначе бы ты сейчас даже встать не смогла.

Его ладонь ложится на живот, сжимает, чуть тянет вниз. Пальцы будто след оставляют. Я сдавленно стону.

– Но это мы, галчонок, исправить можем и сейчас.

Я не успеваю ни вдохнуть, ни выдохнуть – Марат резко перехватывает мои бёдра, и одним жёстким, уверенным движением разводит ноги в стороны.

Я охаю. Воздух вырывается из лёгких, сердце делает сальто.

Мужчина прижимает меня к кровати, всем телом нависает сверху, сжимая мои запястья.

Его возбуждение буквально прожигает сквозь ткань. Жёсткий, твёрдый член упирается в мою промежность, и по телу тут же пробегает ток.

Жар накатывает с новой силой. Я сжимаюсь под ним, но одновременно подаюсь навстречу. Мне кажется, я расплавляюсь под его телом.

Он толкается сильнее. Я чувствую его, каждый миллиметр, каждую пульсацию. Сжимаюсь и выгибаюсь навстречу, сама не осознавая, что стону от нетерпения.

– Ночью ты, галчонок, кончила, – шепчет он с возбуждённой хрипотцой. – Теперь пора отработать мою доброту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 40 

– Чего?! – вспыхиваю. – Я ничего отрабатывать не буду!

Меня обжигает такой формулировкой. Вскидываюсь, не до конца понимая собственную реакцию.

Словно глубоко внутри какой-то инстинкт просыпается. Рывком забирает управление, не позволяет растечься лужицей.

Потому что…

Потому!

Мне хочется других слов от Марата. Нежных, ласковых. Меньше его кафаровского характера!

Дёргаюсь, вырываюсь, но мужчина тут же наваливается сильнее, припечатывая меня обратно к кровати.

Его ладонь сжимает моё запястье, вторая удерживает бедро.

– То, что ты помог, – хриплю. – Не значит, что ты можешь мною пользоваться. Отрабатывать в офисе буду, ясно?

– Галчонок, блядь.

– Галчонок хочет упорхнуть. Пусти.

– У вас в семье, походу, день какой-то обведён. Когда вы решаете, блядь, мне мозги ебать.

Марат рычит, вдавливая лишь сильнее. Черты его лица заостряются, выдавая недовольство.

Я замираю. Хлопаю ресницами, не понимая, о чём он вообще говорит.

– Что? – переспрашиваю. – Какая семья? О ком ты?

Марат молчит, пристально смотря на меня. Глаза его узкие, жестокие, челюсть сжата так, что скулы ходят желваками.

Я нервно дышу, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться от непонятного волнения.

– Марат, – зову чуть мягче, пытаясь его разговорить. – Объясни нормально. Что случилось?

– Твоему отцу новые условия брака не зашли, – презрительно усмехается. – С самого утра уже высказал недовольство.

– Какие условия? Что ты ему предложил?

– Узнаешь потом. Поверь, новости тебя очень впечатлят, – тянет он издевательски.

Я снова дёргаюсь, пытаюсь высвободиться, но он неожиданно ловит мои губы в жёстком, властном поцелуе, который отбирает у меня способность сопротивляться и думать.

Он пользуется моей растерянностью и отчаянием, не оставляя мне шансов на бегство.

И я таю, хотя отчаянно пытаюсь удержать в голове, что это неправильно, совершенно неправильно…

Но я инстинктивно выгибаюсь навстречу, словно моё тело живёт отдельной жизнью и совершенно не слушается разума.

Губы Марата проходят по моей шее, опускаются к ключицам, и каждая клеточка моего тела вздрагивает в ответ на его прикосновения.

Жар вспыхивает внутри меня с новой силой, разливаясь по телу тяжёлой волной удовольствия.

Дыхание срывается на дрожащие вздохи, голова кружится от ощущений, которые вызывает его близость.

Я цепляюсь пальцами за его плечи, почти теряю контроль и лишь в последний момент собираю волю в кулак.

– Нельзя… – хриплю я, с трудом выкручиваясь из его рук. – Мне… Мне надо в душ.

Не дожидаясь его реакции, я буквально соскальзываю с кровати и сбегаю из комнаты быстрее, чем Марат успевает меня остановить.

Запираюсь в ванной, включаю холодный душ на полную мощность и тут же сдавленно вскрикиваю, когда ледяные струи ударяют по разгорячённой коже.

Вода должна была помочь. Смыть с тела все эти жаркие ощущения, убрать возбуждение и остатки его прикосновений.

Но холод не помогает – я дрожу, обхватываю себя руками и чувствую, как под кожей всё ещё тлеет жар, как болезненно и отчаянно стучит сердце.

Это неправильно. Совершенно неправильно.

Марат ведь фиктивно женится на моей сестре. Или нет? Что он там обсуждал с отцом? Какие новые условия могли так расстроить отца?

В моём сознании всплывает его образ: отчаявшийся, готовый дать Кафарову всё что угодно, лишь бы тот помог финансами.

Мой отец буквально боготворит Марата, считает его спасением для всей нашей семьи.

Так почему же новые условия брака его не устроили? Что там такого, что он не смог принять?

Мысли путаются в голове, накручивая беспокойство и сомнения.

И какую-то сдавленную надежду, которую я тут же выжигаю новым потоком ледяной воды.

Я стою до тех пор, пока не начинает покалывать болью от холода.

Я выключаю воду, выбираюсь из душа и, закутавшись в мягкое полотенце, осторожно выхожу из ванной.

В квартире тихо, но я слышу негромкий голос, доносящийся из кухни. Сердце тут же снова начинает колотиться.

Марат явно с кем-то разговаривает. Поджав губы, я медленно двигаюсь к кухне, пытаясь разобрать слова и одновременно справиться с напряжением.

Голос мужчины звучит тихо, но в нём слышится явная злость и раздражение.

– Да, блядь, я знаю, что ты говорил не лезть в этот фиктивный брак, – рычит он в трубку, явно не стесняясь выражений. – Да нехуй лечить теперь. Ты прав, нихуя с этими пустышками не интересно. Что? Да нихера меня эта Ясмин не вставляет, хоть голая передо мной прыгай. Знал бы, сразу другую выбрал бы. Всё было бы проще, без всей этой ёбаной головной боли.

Я цепенею, прижимаясь к стене и ощущая, как ноги становятся ватными. Горло сжимает от неожиданного откровения, а в груди взрываются сотни эмоций, от которых меня буквально трясёт.

Он что… Правда жалеет? Он… Он думает, как всё переиграть?

Господи, да он явно намекает, что хочет разорвать помолвку с моей сестрой.

– Я сказал, что разберусь. Да похуй, как Горский воспримет. Его проблемы. Я в своей жизни буду сам решать.

Я тихо охаю, прижимая ладонь к груди, чувствуя, как сердце вот-вот выскочит наружу. Марат мгновенно замолкает, резко разворачиваясь.

Взгляд его пронзает меня насквозь, и я не успеваю даже шаг сделать назад.

Он быстро кладёт трубку и стремительно приближается, перехватывая моё запястье и притягивая к себе так близко, что я чувствую тепло его тела.

– А вот это уже совсем некрасиво, галчонок, – голос его низкий. Он нависает надо мной, заставляя задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. – Хорошие девочки не подслушивают чужие разговоры.

Я сглатываю, пытаясь выдавить хоть слово, но язык не слушается, а мысли путаются.

Марат приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза ещё внимательнее, его губы искривляются в хищной усмешке:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А вот плохие девочки заслуживают наказания.

Меня будто парализует. Слова мужчины звучат хрипло и слишком… Возбуждающе.

Внутри всё взрывается – как от страха, так и от желания. Нервы натянуты, кожа зудит, и я понимаю, что попалась. Он это чувствует.

Марат тянется к полотенцу, обёрнутому вокруг моего тела. Пальцы цепкие, уверенные. Я рефлекторно вцепляюсь в ткань, но пальцы дрожат, не слушаются.

Марат рывком отбирает полотенце, и прохладный воздух касается обнажённой кожи.

– А вот это уже по-честному, – усмехается, ведя ладонью по моему животу, медленно, с наслаждением. – Соски торчат лучше любого приглашения.

Он скользит пальцем по груди, обводит сосок, заставляя его напрячься ещё сильнее. Я с трудом сглатываю, голос дрожит:

– Это… Это от холода.

– Ну ничего, галчонок, – его глаза темнеют. – Я тебя сейчас отогрею.

Прежде чем я успеваю что-то ответить, он подхватывает меня на руки. Мелькают стены, воздух дерзко ударяет в лицо.

Я только вцепляюсь в его плечи, прижимаясь ближе, чувствуя его запах, силу, жар. Мужчина заносит меня в спальню и укладывает на кровать.

За считаные секунды он стягивает с себя футболку, а за ней – и остальное. Его движения быстрые, резкие, голодные.

Я не могу оторвать взгляд. Мой взгляд скользит по его телу, по мышцам, по тем самым кубикам на животе, от которых перехватывает дыхание.

Я вся пульсирую. Тело под ним откликается ещё до прикосновений. Горю, трясусь, дышу часто.

Он ложится на меня, прижимается всем телом. Его кожа обжигает, дыхание сбивается, а губы начинают скользить по моему телу, будто метят территорию.

Ключицы, грудь, живот. Каждое его движение как разряд тока, от которого я вздрагиваю и выгибаюсь навстречу.

Его пальцы опускаются ниже. Ложатся точно на горящее лоно.

Он водит пальцами медленно, уверенно, дразняще. Иногда резко надавливает на клитор – чтобы сбить дыхание, чтобы вырвался стон.

Я хватаюсь за его плечи, цепляюсь за него, потому что без опоры просто растворяюсь. Всё тело дрожит, вибрирует в такт его движениям.

Марат разводит мои ноги шире, и я чувствую, как он нависает, прижимается. Его член упирается в мою пульсирующую дырочку.

Мужчина скользит стояком по влажным складкам. Набухшая головка упирается в клитор.

Задевает сплетение нервов, заставляя подрагивать от мимолётного касания.

Я плавлюсь, не могу больше ни думать, ни сдерживаться. Марат перехватывает моё лицо пальцами, сжимает щёки и целует – жадно.

Он вжимается в меня, захватывает рот, вторгается жёстко, срывая остатки дыхания.

– Заебался уже ждать тебя, – рычит он мне в губы. – Хватит бегать, галчонок. Моей будешь.

Глава 40.1 

Я тяжело дышу, чувствуя, как моё сердце сбивается с бешеного ритма, а кожа покрывается мелкими мурашками от волнения. Взгляд Марата темнеет ещё больше, в глазах горит что-то такое опасное, дикое и абсолютно неукротимое, что у меня внутри всё сжимается.

Он прижимается всем телом, будто специально давит на каждую клеточку, лишая возможности сбежать или передумать. Да я и не хочу… Я уже не могу, я просто горю от одного только ощущения его тяжёлого, горячего тела.

Марат сжимает пальцами мой подбородок. Заставляет в глаза его смотреть. Его взгляд обжигает, будто он уже решил, что отступать больше не собирается. И я этому рада. Пусть берёт. Пусть сделает это.

— Я ведь тебя предупреждал, галчонок, — хрипло напоминает он, чуть приподнимаясь надо мной. Его голос словно лезвие, режущее моё сознание, врываясь в мысли. — Теперь уже поздно давать заднюю.

— Я… я не хочу заднюю, — шепчу едва слышно, заливаясь краской, но упрямо глядя ему прямо в глаза.

— Хорошая девочка, — усмехается. Улыбка жёсткая, безжалостная, но в ней столько уверенности, что меня накрывает новой волной дрожи.

Он медленно, нарочно медленно ведёт членом по влажным складочкам, заставляя меня хватать ртом воздух.

— Марат… — я хриплю его имя, цепляясь за его плечи и чувствуя, как ногти впиваются в кожу.

Он снова усмехается, прижимая головку к моей пульсирующей дырочке.

— Как же ты сладко просишь, чтобы я тебя выебал, — его голос звучит низко и уверенно, так, что меня пробирает дрожь.

Я не успеваю ответить, потому что в следующее мгновение Марат одним мощным движением входит в меня. Резко до упора, заставляя меня всхлипнуть от неожиданной боли.

— Чёрт… — он матерится сквозь зубы, замирая на секунду.

Моё тело болезненно напрягается, но он не отступает. Вместо этого Марат сжимает мои бёдра ещё крепче и снова двигается внутри меня, осторожнее, но всё так же уверенно и методично.

— Дыши, галчонок, — приказывает хрипло, не снижая темпа. — Не сжимайся, иначе будет только больнее. Расслабься. Будет хорошо, слово даю.

Я дышу, пытаясь справиться с новым, ошеломляющим чувством наполненности и его мощи, которая буквально лишает меня способности думать. Он медленно наращивает темп, заставляя моё тело двигаться в такт его толчкам, принимая его полностью и безоговорочно.

Каждое его движение – это борьба, власть и страсть, всё сразу. Марат жёсткий, грубый, безжалостный, но именно этого я и хочу. Именно таким он мне нравится.

Я выгибаюсь ему навстречу, цепляюсь за него, прикусываю губы до боли, чувствуя, как боль потихоньку сменяется на удовольствие. Внутри меня стремительно нарастает вот эта наполненность.

Я выгибаюсь навстречу Марату, не в силах сдержать стон, срывающийся с губ.

Его руки скользят по моему телу, жадно, уверенно.

Он накрывает мои губы жёстким, требовательным поцелуем, и я чувствую, как теряю остатки самоконтроля. Даже здесь он жадный. Все мои стоны крадёт. Не выпускает на свободу. Всё тонет в нашем несдержанном поцелуе.

Его язык властно вторгается в мой рот, заставляя меня раствориться в этом поцелуе, отвечать с такой же страстью. Рядом с ним я становлюсь другой. Хуже? Не знаю. Но рядом с Маратом хочется думать только о себе. Своих желаниях. Рядом с ним я становлюсь эгоистичней.

— Сладкая девочка, — Марат шепчет хрипло прямо в мои губы, прикусывая их, всасывая с таким голодом, словно ему мало даже этого.

Его пальцы медленно, мучительно медленно скользят вниз по моему животу, заставляя дрожать от нетерпения и желания. Пальцы накрывают клитор, начинают совершать круговые движения осторожно, но безжалостно доводя меня до полного отчаяния. Пальцами сжимаю его волосы у корней, тяну. Хриплю, стону, извиваюсь...

— Марат… — умоляю его о большем, сама не понимая, чего конкретно хочу. Просто больше его. Больше его прикосновений, больше его власти надо мной.

Он усмехается, и в глазах вспыхивает такой огонь, что сердце сбивается с ритма. Пальцы продолжают поглаживать набухший клитор, слегка нажимая и круговыми движениями заставляя меня выгибаться навстречу ему ещё сильнее.

— Вот так, галчонок, расслабляйся, — хрипло приказывает Кафаров, наблюдая за мной с жадным, потемневшим от желания взглядом. Его голос сам по себе способен свести с ума, а прикосновения его пальцев заставляют меня буквально захлёбываться от удовольствия.

Я чувствую, как напряжение внизу живота становится невыносимым, и я дрожу от каждого его движения, от каждого прикосновения. Он медленно скользит губами ниже, обжигает поцелуями мою шею, оставляя влажные следы, которые кажутся слишком горячими.

Его губы добираются до моей груди, и я невольно ахаю, когда он берёт в рот один из моих сосков, всасывая его с такой страстью, что моё тело начинает дрожать. Я цепляюсь за его волосы, прижимая его ближе, не в силах справиться с наслаждением, которое он мне дарит.

— Марат… пожалуйста… — шепчу я почти бессвязно, и сама не понимаю, о чём умоляю. Просто знаю, что хочу его. Всего и сразу, сейчас и навсегда.

И он делает. Даёт. Сжимает зубами мой сосок. На грани этой боли я взрываюсь. Мощной волной меня выкидывает на берег, громко стону, сокращаюсь на его члене. Оргазм настолько яркий, что перед глазами всё плывёт.

— Давай, галчонок, кончай для меня. Это только первый оргазм. Дальше я буду трахать тебя так, как нравится мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 41. 

Я едва прихожу в себя после яркого, почти ослепительного оргазма. Сердце бешено колотится, тело до сих пор подрагивает от пережитых ощущений. Не успеваю даже слова произнести, как сильные руки Марата властно подхватывают меня и тянут на него.

— Марат, я... Что ты...

— Иди ко мне, галчонок, хочу смотреть, когда ты сверху.

Щёки тут же вспыхивают ярким огнём. Я совершенно ничего не понимаю. Нет, не так. Я прекрасно понимаю, что он явно не собирается останавливаться на этом разе. Хотя это, наверное, только для меня один раз. А он… Он ведь ещё не получил своего удовольствия? Не получил же?

Меня снова слегка потряхивает от ещё не прошедшей волны эйфории, а внутри рождается что-то новое, отчего сердце замирает на мгновение. Но самое странное, что сбежать и закрыться от него в ванной совершенно не хочется.

Потому что… Просто потому! Потому что он смотрит так, что внутри снова всё плавится и тает.

Потому что с ним мне охренительно хорошо. И пусть хоть весь мир осудит меня, пусть клеймят какими угодно словами.

Пускай бросят в меня гнилым помидором те, кто никогда в жизни не был эгоистом. А я… Я, кажется, впервые думаю только о себе. О своих желаниях, о своём удовольствии. Не о том, что скажут другие, а о том, чего сейчас хочу именно я.

Марат, как дикий хищник, разваливается на кровати, притягивая меня за собой и усаживая верхом на свои сильные бёдра. Я слегка дрожу, но уверенно упираюсь ладошками в его твёрдую, мускулистую грудь.

Его взгляд обжигает, проникая насквозь, будто видит меня полностью, со всеми моими мыслями и желаниями. В его глазах пылает огонь, глубокий и тёмный, который затягивает меня с головой. И я не могу отвести от него взгляда, словно под гипнозом.

— Потянись к тумбочке, галчонок, — его голос низкий, властный, от него по спине снова пробегает мелкая дрожь. — Открой первый ящик. Возьми конвертик из фольги.

Мои пальцы нервно шарят по поверхности тумбочки, едва находя ручку ящика. Я послушно вытаскиваю маленький блестящий конвертик, чувствуя, как внутри снова начинает всё гореть от нетерпения и неловкости одновременно.

— Открывай, галчонок, — хрипит Марат, внимательно наблюдая за каждым моим движением.

И я пытаюсь. Честно пытаюсь. Но пальцы предательски подрагивают, никак не попадая по нужному месту, фольга словно специально сопротивляется, и у меня ничего не получается.

— Давай сюда, — усмехается Марат, видя мои бесполезные попытки. Он забирает конвертик из моих дрожащих рук и, не отрывая взгляда от моего лица, резко открывает его зубами. — На, держи.

Он протягивает мне маленький латексный кружок. И я, конечно, не дура. Я понимаю, что это презерватив. Просто… Я его в реальности впервые вижу. Не говоря уже о том, чтобы что-то с ним делать.

Щёки краснеют, как по щелчку пальцев. Вот здесь мне становится стыдно и не по себе. Марат же явно привык иметь дело не с такими неумехами, как я. А сейчас...

— Смотри на меня, галчонок, и хуйню всю из головы выкинь, а то сейчас задымишься от того, насколько заморачиваешься, — спокойно и уверенно приказывает Марат, как будто мысли мои читает. — Возьми презерватив за кончик. Вот так, за кончик.

Мои пальцы дрожат ещё сильнее, когда я берусь за маленький кончик презерватива. Щёки начинают гореть ещё сильнее, когда понимаю, что он внимательно наблюдает за каждым моим движением. И... мне кажется, или он наслаждается тем, что я неопытная?

— Хорошо, умница. Теперь приложи к головке, — он ведёт мою руку к своему члену, направляя мои действия. — Вот сюда, правильно.

Я прикладываю латексный кружочек к набухшей головке его члена, заливаясь краской до самых кончиков ушей. Сердце бешено колотится, и я едва дышу от волнения и смущения.

— Теперь осторожно раскатывай вниз, — тихо, но уверенно руководит он, не отрывая от меня пристального, тёмного взгляда. — Медленно не торопись.

Я следую его указаниям, осторожно раскатывая презерватив вниз, чувствуя, как с каждым сантиметром напряжение внутри меня растёт всё сильнее. Его кожа горячая, пульсирующая, и я ощущаю это так ясно, что дыхание сбивается окончательно.

И Марат... как же ярко он реагирует на каждое моё прикосновение. Его член подрагивает в моей руке.

— Молодец, галчонок, — хвалит Марат хрипло, когда я завершаю это странное, но такое интимное действие. — Теперь садись верхом. Седлай меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 41.1 

Я закусываю губу, ощущая, как лицо снова заливается яркой краской. Сердце отчаянно колотится, руки слегка дрожат, когда я осторожно подаюсь вперёд, прислушиваясь к своим ощущениям и дыханию.

Аккуратно, очень медленно начинаю опускаться вниз, чувствуя, как тело вновь принимает Марата, приспосабливаясь к его размеру. Ощущения странные, болезненные, но не так сильно, как в первый раз. Скорее, это просто непривычно и немного жжёт. Я прикусываю нижнюю губу сильнее, сосредотачиваясь на дыхании.

Когда полностью опускаюсь, его взгляд ловит мой, проникая до самой глубины.

— Галчонок, смотри на меня, — хрипло произносит Марат, удерживая мой взгляд. — Ты мне веришь?

Я киваю, не раздумывая ни секунды. Да, я правда верю. Ему, его голосу, его прикосновениям. Просто верю и всё.

— Хорошо, — он усмехается чуть мягче, и эта улыбка помогает мне расслабиться. — Больно было только вначале. Дальше будет только хорошо. Начинай вращать бёдрами.

Марат кладёт свои большие ладони мне на ягодицы, сжимает их уверенно, контролируя каждое моё движение. Его пальцы слегка вдавливаются в кожу, и от этого становится спокойно и надёжно.

Я осторожно начинаю двигаться, пытаясь найти нужный ритм. Тело поначалу слушается плохо, движения получаются робкими и неуклюжими, но Марат направляет меня, тихо шепча инструкции, иногда сильнее сжимая ягодицы, задавая нужное направление.

— Вот так, галчонок, хорошо, — его голос мягко подбадривает меня. — Чуть уверенней, расслабься, почувствуй меня.

Я пробую делать, как он говорит, чуть увереннее вращая бёдрами. И с каждым новым движением напряжение уходит, уступая место новому, пока ещё незнакомому удовольствию. Взгляд Марата гипнотизирует, его дыхание сбивается, и я понимаю, что ему это тоже очень нравится.

Волна жара снова прокатывается по телу, заставляя меня глубже и быстрее двигаться. Моё тело начинает само подстраиваться под него, принимать.

— Умница, — шепчет Марат, пальцы сильнее впиваются в мои ягодицы, направляя меня так, как ему хочется. — Теперь быстрее, галчонок. Не бойся, просто двигайся.

И я слушаюсь. Уже не боюсь, не стесняюсь, просто отпускаю себя и начинаю двигаться увереннее.

Вздрагиваю всем телом, когда большой палец Марата надавливает на мой клитор.

— Продолжай двигаться, — голос его хриплый, низкий, будто он едва сдерживается.

Мои бёдра снова начинают двигаться, хотя тело уже плохо слушается, слишком напряжено, слишком чувствительно от его прикосновений. Его палец начинает медленные, мучительно сладкие круговые движения, от которых меня пронзает электрический разряд удовольствия. Я всхлипываю, не в силах сдержать себя.

И вот уже, кажется, я на самой грани, когда всё начинает кружиться перед глазами, дыхание срывается с губ. Я почти там, я почти...

Но в следующий миг меня резко прижимают к матрасу, и Марат оказывается сверху. Его вес накрывает меня полностью, сковывая и одновременно подчиняя, заставляя сердце колотиться ещё сильнее.

— Как же ты охуенно стонешь, — шепчет он мне в губы, и его дыхание смешивается с моим.

Его рот жадно, требовательно вгрызается в мои губы, заставляя меня забыть, как дышать. Пальцы вновь на моём клиторе, продолжая ту же безжалостную ласку, и одновременно с этим он медленно, мучительно медленно начинает входить в меня.

Я стону громко, почти вскрикиваю, прямо ему в губы. Тело сотрясается в его руках, и новая волна удовольствия начинает нарастать, накрывая меня мощнее, чем прежде.

— Как меня зовут, галчонок? — требовательно хрипит Марат не останавливаясь.

Я едва воспринимаю его слова, полностью погружённая в ощущение его движений, его прикосновений.

— Имя моё скажи.

— М-м-марат… — протягиваю я, хриплю и выгибаюсь, пытаясь дышать, пытаясь справиться с этим нарастающим удовольствием.

Меня начинает трясти, оргазм накатывает волнами, сильными, неконтролируемыми. Я снова и снова сокращаюсь на нём, чувствуя, как Марат позволяет мне полностью погрузиться в наслаждение. Весь мир сжимается до размера этого ощущения, и я буквально растворяюсь в нём.

Он резко делает два сильных толчка, и я чувствую, как он замирает, содрогаясь вместе со мной. Его зубы резко, почти болезненно вгрызаются в мои губы, и именно в этот миг я понимаю, что он тоже кончает. Что он сейчас испытывает то же самое абсолютное, разрывающее удовольствие, как и я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42 

Я прижимаю к себе простынь, облокотившись на дверь. В ванной тихо, а вот в моей голове – сплошной гул.

В груди барахлит сердце, пульс отплясывает в висках. Пальцы подрагивают, как будто я сбежала с поля боя.

Ну, по ощущениям так и было. Сейчас, когда дурман удовольствия понемногу развеивается, я чувствую все изменения в теле.

Мышцы между ног будто после марафона, всё саднит, ноет, тянет. Я покачиваюсь, чуть вздрагиваю, и в голове лишь одна мысль: как вообще люди после такого ходят?

Подхожу к зеркалу, опираюсь руками о край раковины. Смотрю на себя. Ну, лицо моё. Но глаза другие. Распухшие губы. Щёки розовые. Грудь в засосах.

А на шее…

– Кошмар, – хриплю.

Если кто-нибудь узнает…

Отец бы разнёс дом. И меня вместе с ним. Точно бы прикопал где-то. Он не простит меня за это. Только если Марат заставит его…

А Ясмин? Она бы ради меня даже готовить начала. Чтобы пирожком отравить.

Но знаете что? Плевать.

Когда кто-то из них думал обо мне, когда принимал решения за мою жизнь? Когда хоть раз спросили, чего хочу я?

Нет. Всегда – по расчёту, по удобству, по деньгам. Я – не дочь, не сестра. Я – ресурс. Или обуза.

И я всегда виновата без вины.

Сейчас хоть да, моя вина. Я сделала выбор. И я не жалею!

Я хочу быть просто человеком. И, может быть, хоть чуть-чуть счастливой. Наслаждаться тем, что происходит со мной.

Почувствовать, что их иногда значением имею именно я.

Качаю головой, забираюсь в душ. Отбрасываю простынь подальше, запускаю воду. Ледяную сначала – чтобы сбить жар. А потом – тёплую.

Вода стекает по телу. Я прижимаюсь лбом к кафелю, вдыхаю сырость, прислушиваюсь к ощущениям.

Между ног всё ещё чувствительно. Тянет. Непривычно. И в этом есть что-то…

Странное. Как может что-то дарить такое удовольствие, а потом – жжение и ломоту в теле?

Выдавливаю гель, растираю по ладоням. Провожу по животу, груди, шее… И вдруг вздрагиваю.

Из-за спины тянет холодом. Я резко оборачиваюсь – и вижу, как открывается дверца душевой.

– Марат!

Вскрикиваю, но мужчину это совсем не тормозит. Заходит ко мне.

Абсолютно голый!

– Подожди! – дёргаюсь. – Я скоро выйду.

Пытаюсь прикрыться руками, но вода сбивает с толку, стекает в глаза, а Марат двигается ближе.

Мужчина резко тянет меня на себя, обхватывая за шею сзади. Дыхание спирает.

– Марат, стой… – выдыхаю, но не помогает.

Его губы вгрызаются в мои. Целует жадно. Грубо. Как будто мы не занимались сексом совсем недавно.

Голодно, остервенело терзает мои губы. Сдавливает их. В ласку весь напор вкладывает.

Его поцелуй жестокий, властный, дикий – совсем не похожий на ту осторожную нежность, с которой он касался меня в кровати.

В мой первый раз он изучал, направлял, а сейчас…

Сейчас это чистый, необузданный голод. Жажда, от который у меня под кожей зудеть начинает.

Его тело прижимает меня к холодному кафелю, и от контраста температур кожу пронзает дрожь.

Спина выгибается, инстинктивно прижимаясь ближе к горячей груди. Марат сжимает меня сильнее, удерживая за бёдра, не оставляя ни малейшей возможности ускользнуть.

Я знаю, что надо протестовать. Надо выгнать. Надо злиться. Но я…

Я цепляюсь пальцами за его мокрые волосы, едва успевая хватать воздух в промежутках между его безжалостными, глубокими поцелуями.

Я не святая. И сегодня я никому ничего не должна. Хочу насладиться этим ощущением.

Когда моя жизнь – в моих руках.

Ладонь мужчины резко скользит вниз, оказываясь между моих ног. Марат уверенно, бесстыдно ласкает меня, заставляя задыхаться и судорожно хвататься за него сильнее.

Я чувствую, как тело сразу откликается, словно не было этих саднящих ощущений, словно не было боли.

Только желание – жаркое, пульсирующее, первобытное.

– Вот так лучше, галчонок? — шепчет он грубо, в перерыве между поцелуями.

Он сжимает пальцами мой подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза. Его взгляд тёмный, опасный, переполненный желанием и силой.

– Марат…

Я едва помню, как дышать, когда его пальцы снова начинают двигаться

быстрее, не давая мне передышки.

Марат снова целует, не давая протестовать. Я сдаюсь этому ощущению, позволяя ему полностью забрать контроль над ситуацией.

Всё тело охватывает волна страсти, горячая, неудержимая, и я не могу уже ни о чём думать, кроме того, как сильно мне сейчас хочется его близости.

Воздух пропитан паром и запахом геля для душа. Голова кружит, от жары клеточки тела трепещут.

Мир вокруг размывается в дымке возбуждения. Я опираюсь спиной о мокрый кафель, пытаясь удержаться на ногах.

Но мужчина не даёт мне передышки. Он одним движением разворачивает меня лицом к стене.

Я тихо вскрикиваю, когда моё тело с силой вдавливается грудью в холодный кафель. Марат тут же прижимается ко мне со спины.

Захлёбываюсь стоном, чувствуя, как его член упирается мне в попку. Снова твёрдый, напряжённый, словно не было предыдущего раза.

Он всегда настолько возбуждён?

Моё дыхание сбивается, сердце начинает бешено стучать, а жар пробегает по телу.

– Видишь, что ты творишь? – хрипит он мне в ухо, давя своим весом сильнее. – Нахуй голодный я с тобой, галчонок. Как подросток ебаный, готовый трахать без перерыва.

От его грубых слов по телу проходит сладкая, запретная дрожь. Я невольно выгибаюсь, ощущая, как внутри всё снова просыпается и откликается на его пошлость, на эту грубую откровенность.

– Марат, погоди… – пытаюсь возразить, но он мгновенно перебивает.

– Хватит, блядь, галчонок. Я и так дохера ждал. Теперь наверстать придётся, – шипит он жёстко, резко сжимая моё бедро. – Думаешь, я просто так терпел? Теперь ты будешь отрабатывать за каждый день моего ожидания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42.1 

Руки Марата безжалостно и грубо проходят по моему телу, возбуждая ещё сильнее.

Пальцы сжимают грудь, другой рукой он властно разводит мои ноги шире, проводит по внутренней стороне бёдер, заставляя меня вздрагивать и прижиматься к нему.

– Ты снова хочешь, галчонок, я чувствую, – шепчет он, проводя пальцем по влажным складкам. – Пиздец мокрая. Течёшь для меня?

– Нет… Я не могу так сразу… – пытаюсь я убедить и себя, и его. – Так нельзя…

– Это ты так думаешь. А твоё тело со мной согласно.

Его пальцы становятся напористыми, жадными, скользят глубже, вторгаются внутрь и выходят обратно, мучительно медленно и безжалостно дразня.

Я закусываю губу, пытаясь не стонать, но получается плохо. Хрип всё равно вырывается, выскакивает, и это лишь больше распаляет его.

– В следующий раз думай, прежде чем так меня заводить, – рычит Марат, кусая меня за шею и оставляя жгучий след. – Теперь привыкай. Потому что то, что я считаю своим, я не отпускаю. А ты теперь – моя.

От рычания в его голосе у меня коленки подгибаются. Между ног всё сжимается и пульсирует.

Сладостная, пикантная нега растекается по телу, мешая мне думать нормально.

Марат словно одурманил меня. Загипнотизировал. Сломал все мои барьеры, захватывая в вечный плен.

Вода шумит за спиной, стекает по телу, но её уже почти не чувствую. Только его касания.

Глаза у меня прикрыты, веки дрожат, губы распахнуты. Я вся наэлектризована. Слишком чувствительная. До судорог.

Любое касание отзывается взрывом внизу живота. В груди словно бомбочки возбуждения лопаются.

Обдают жаром и новой порцией возбуждения, стоит Марату прикусить мою шею.

Он не перестаёт ласкать меня. Его длинные пальцы уверенно скользят по клитору.

Словно симфонию сочиняют. Вырывают мелодию из моей груди. Заставляя стонать и всхлипывать.

Ощущения слишком много. Нервы натянуты, обнажены. Я превращаюсь всплошную дрожь.

Никогда не думала, что можно быть настолько возбуждённой. Когда даже коснувшееся дыхание – скручивает спазмами.

Марат надавливает сильнее на клитор, потирает. Выводит круги, заставляя ноги дрожать всё сильнее.

– Марат.

Шепчу прерывисто и чувствую, как член мужчины становится твёрже. Сильнее давит на ягодицы, скользя ниже.

Под прикрытыми веками – красочные вспышки от осознания, насколько Марат хочет меня. Как реагирует в ответ.

Насколько твёрдым становится, стоит простонать его имя.

Я точно сошла с ума. Давно и окончательно. И Марат точно не станет тем, кто меня спасёт.

Он станет моей погибелью.

– Стой.

Охаю, когда пальцы скользят ниже, к пульсирующей дырочке.

Я накрываю ладонь Марат своей, сжимаю. Останавливаю, хватаясь за остатки реальности.

Ощущения собственного тела хоть немного трезвят. Напоминают, что я не всесильна.

– Подожди, – прошу хрипло. – Марат, я правда не могу сейчас. Не выдержу.

Мужчина застывает. Я чувствую, как мышцы его напрягаются.

Сама превращаюсь в натянутую струну, не зная, как отреагирует Марат.

– Блядь, – выдыхает рвано сквозь зубы. – Серьёзно, галчонок? Решила прокатить меня?

– Да, – киваю, упираясь лбом в кафель. – Я хочу тебя, но… Мне ещё больно. Немного. Надо просто чуть-чуть подождать. Я не знаю, были ли у тебя раньше девушки без опыта…

– Были. Но о них я базарить не намерен.

Я кусаю губу, стараясь не думать об этом. Не представлять, какие девушки крутились рядом с Маратом.

Он их тоже учил? Был нежным?

Мне отчаянно хочется верить, что Кафаров такой только со мной.

Он ведь несдержанный, давящий, берущий то, что хочет. Но при этом в постели был другим. Ждал, давал мне привыкнуть…

– Просто, – справляюсь с душащим приступом ревности. – Тогда ты должен знать, что нужно ждать и привыкнуть…

– Обычно мне по хуй на такое, галчонок. Я привык получать желаемое, а не ждать.

Марат хмыкает. Дышит тяжело, возбуждённо. Его лоб упирается в мою макушку.

Возбуждение мужчины читается в каждом движении. В наэлектризованном воздухе между нами.

Но он тормозит.

– Но я подожду, – рычит. – Дам тебе время. Только долго мариновать не получится, поняла? Я, сука, не железный.

Я улыбаюсь. Слабо. Стараюсь не показать, насколько это приятно.

То, что он готов сдерживаться ради меня. Что именно меня готов ждать. Это значит многое.

Это бережно взращивает мою надежду на то, что между нами что-то большее, сильнее, чем кажется на первый взгляд.

– Я тебя уже распробовал, галчонок. И назад не отмотаем.

Марат касается губами моей щеки. Скользит, собирая мои мурашки. Чуть прикусывает, заставляя дрожь усилиться.

С другими он не церемонился. А ради меня – тормозит. Это ведь что-то значит?

– А теперь – свали, – резко отстраняется. – Лучше уйди, пока я не передумал. Иначе увидишь, что бывает, когда меня срывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 43. Марат 

Марат

________

Я сижу за столом в своём кабинете, лениво крутя в пальцах дорогую ручку. Напротив меня расположился Алексей – мой помощник, единственный человек, которого я могу слушать без желания сломать ему нос уже на второй минуте разговора. Высокий, крепкий, уверенный в себе до раздражения. Именно за это я его и держу рядом.

– Марат, – Алексей смотрит на меня с лёгким раздражением, не скрывая своего мнения ни на секунду, – ты вообще понимаешь, что мы участвуем в выборах, а не устраиваем шоу?

Я приподнимаю бровь и чуть ухмыляюсь.

– Конкретней давай.

– Последние твои выкрутасы взрывают все паблики, – Алексей хмурится, наклоняясь вперёд. – Ты решил заняться благотворительностью?

– В смысле? – уточняю с ленивым любопытством.

– Блогерам работу подкинуть, – фыркает он. – Хватит уже создавать инфоповоды. Каждый твой шаг – это заголовок в новостях. Нам сейчас не это нужно.

В голове сразу возникает образ галчонка. Ну да, с ней по-другому и не бывает. Без приключений и проблем – это точно не про нас.

За стеной что-то громко хлопает, словно удар, а сразу за ним слышится характерный писк. Я непроизвольно усмехаюсь. Вот как по заказу, блядь.

Алексей замечает мою реакцию и закатывает глаза:

– Понял, понял. Там ещё одна проблема, которую тоже нужно решить?

– Именно, – спокойно подтверждаю я, опираясь на спинку кресла и чуть расслабляясь. – Что предлагаешь конкретно?

– Надо чаще появляться на публике, давать интервью, показывать, что ты адекватный кандидат, а не герой криминальной хроники, – резко отвечает Алексей. – Следующие две недели должны пройти идеально гладко, вылизано так, чтобы даже придраться было невозможно.

– Звучит охеренно скучно, – ухмыляюсь, покручивая ручку. – Но ладно. Постараюсь.

– Не постараешься, а сделаешь, – категорично обрывает Алексей. – Хотя бы ради моего спокойствия.

Я киваю с лёгкой усмешкой:

– Договорились. Только убедись, что конкуренты тоже не шалят. Я не собираюсь играть по правилам один.

– Об этом я позабочусь, – кивает Алексей, поднимаясь из кресла. – Ты главное новых сюрпризов не подкидывай.

– Не обещаю, – предупреждаю сразу, уже представляя очередную выходку девчонки. – Но я постараюсь.

Алексей снова закатывает глаза и выходит, закрывая дверь. Я же остаюсь сидеть, размышляя, как вообще возможно провести две недели тихо и спокойно, если рядом этот ураган по имени Ярина.

Новый писк девчонки заставляет меня резко подняться с кресла. Выходя из кабинета, вижу картину, от которой едва не фыркаю со смеха: галчонок, будто маленький котёнок, отчаянно отбивается от капсул, которые, словно гранаты, выстреливают из кофемашины.

Блядь. Я же вчера ясно сказал выкинуть эту срань к чёртовой матери и купить новую. Оборачиваюсь и мгновенно замечаю Екатерину, которая, поймав мой взгляд, тут же поспешно испаряется. Ей было чётко сказано разобраться в этой проблеме. Но она, похоже, решила развлечься, наблюдая, как мой галчонок играет в ебаный капсульный пейнтбол.

Уволю её на хуй сегодня же. Будет скалиться в другом месте. Можно в клуб её отправить. Пускай на шесте отрабатывает остаток месяца.

— Галчонок, — говорю, подходя сзади и быстро ловя её за талию. Оттягиваю в сторону, чтобы очередной заряд капсулы не прилетел ей прямо в лицо. Сам резко выдёргиваю шнур кофемашины из розетки.

— Я... я... Оно само! — лепечет девчонка, прижимаясь ко мне спиной. — Честно! Я только хотела сделать тебе кофе, а оно...

Её огромные глаза смотрят на меня с искренним ужасом и недоумением. Каждый раз этот вид невинного оленёнка. Губы влажные и припухшие, как всегда, так и манят взять их в свои.

Да к хуям эти капсулы, кофе и всё остальное. Когда она рядом, у меня стояк колом. И я, блядь, абсолютно не хочу думать ни о чём другом, кроме того, как затянуть её обратно в кабинет и снять напряжение единственным известным мне способом.

— Всё в порядке, — говорю негромко, чувствуя, как её тело напрягается от моей близости. — Пора привыкнуть, что техника в твоих руках взрывается.

— Марат, я... Прекрати! Это нечестно и...

Девочка замечает мои глаза. Пытается высвободиться. Упирается ладонями. Но уже поздно. По хер, что она ни при чём. Я воспользуюсь этим.

— Всё честно. Ты ломаешь мою технику, я тебя. Считаю охуенный взаимообмен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 43.1. Марат 

Марат

_____________

Ярина замирает. Взгляд как у напуганного зверька – глаза распахнуты, щёки наливаются алым, губы приоткрыты.

Хватаю её за запястье и тяну за собой. Она едва поспевает, шаркая ногами, лепечет что-то неразборчивое, но меня это не парит.

Кабинет – вот наша цель. Захлопываю за нами дверь с грохотом.

– Марат… Марат, стой, подожди, – Ярина пытается вывернуться. – Ты не можешь… Это… Мы же на работе…

– Я могу всё.

Рычу и подхватываю её на руки. Она охает, извивается, но не сильно – больше для вида.

Подхожу к столу и смахиваю с него всё, что попадётся под руку.

Папки, бумаги, планшет – летят на пол со звонким грохотом. Её глаза округляются ещё больше.

– Там могли быть важные документы! – писк у неё такой, будто она реально верит, что меня ебёт сейчас судьба какой-то отчётности.

– Похуй, – рычу, усаживая её на край стола. – Разберусь.

Сжимаю её бёдра, втягиваю аромат её кожи, ещё чуть влажной после душа.

– Марат… Не здесь… Мы на работе… Кто-то может войти…

– Ещё хоть раз скажешь «работа» – выебу прямо на столе для совещаний, – предупреждаю.

И не дожидаясь новых бормотаний – впечатываю губы в её.

Целую жадно, голодно. Пальцы в волосах, тело прижато, ноги раздвинуты, и я уже на полпути к тому, чтобы забить хер на всё, кроме неё.

Она стонет тихо. Её пальцы сжимаются на моих плечах, тянет к себе.

Я хватаю её за бёдра, притягиваю ближе в ответ. Я чувствую, как её живот дрожит, как дыхание сбивается.

Скольжу под её блузку. Сжимаю грудь, ощущая, как она выгибается, как стон рвётся из горла.

Я не даю ей отдышаться. Углубляю поцелуй, прикусываю нижнюю губу.

Пробую стоны этой девчонки на вкус.

– Ты понимаешь, что ты, блядь, делаешь со мной? – шепчу прямо в губы.

Её глаза блестят. Она смотрит на меня, как будто впервые. По-настоящему. С жаждой. С тем самым страхом, который идёт рука об руку с желанием.

И я снова целую. Долго. Глубоко. До дрожи в челюсти. До боли в паху. До черноты в глазах.

– Марат…

Я рычу в ответ, снова наваливаюсь, сминаю её в поцелуе, прожигая всю боль, всё напряжение, всю недосказанность, всю ебучую злость, которая копилась.

Она стонет в поцелуе. Этот тихий, глухой, срывающийся звук у меня в ушах – как сирена. Как сигнал к действию.

Губы разогреты, дыхание отрывистое, пальцы цепляются за мои плечи, будто сама не понимает, держится ли или отталкивает.

Чуть прерываю поцелуй. Губы скользят по её щеке, подбородку, ниже – на шею. Горячая кожа под языком дрожит.

Считываю каждое дёрганье, каждый вздох, каждый рваный стон.

Чувствую, как грудь налита, как соски твердеют в моих пальцах.

– Ложись, – командую хрипло, надавливая.

Галчонок откидывается на стол, с покрасневших губ срывается новый вздох. Блузка задралась, пуговицы просятся наружу.

Я сам разрываю верхнюю – к чёрту всё – и наклоняюсь, прижимаясь губами к её груди. Целую, кусаю. Она извивается подо мной, шепчет что-то бессвязное.

– Блядь, – выдыхаю, чувствуя, как сам на грани. – Галчонок…

Она сжимает колени, чуть ёрзает, будто не знает, куда деть себя. Я двигаюсь ниже, ладонями по её талии, задираю юбку.

Возбуждение хлещет по венам, как кипяток. Всё пульсирует. Сердце, член, челюсть.

– Марат…

Снова шепчет она, но уже не так – не протест, а почти мольба.

И только я собираюсь двинуться дальше, как раздаётся:

– Какого чёрта?

Я замираю. Голову поворачивать не надо – и так ясно. Алексей.

Блядь.

У девчонки округляются глаза, она судорожно подтягивает блузку, поправляет юбку. Слетает со стола как ошпаренная.

Я не двигаюсь. Смотрю на Алексея с холодной усмешкой.

– Стучаться разучился? – хмыкаю.

– Научишь. Надо поговорить. Без неё.

Я перевожу взгляд на Ярину. Она в шоке. Растрёпанная, зарумянившаяся, с приоткрытыми губами.

– Подожди в приёмке, – говорю ей. – И не вздумай убежать. Закончу позже. Обязательно.

Галчонок охает, растерянно кивает. А после срывается в сторону выхода, обходя Алексея по дуге.

Посылает мне испуганный взгляд, вцепившись в дверную ручку. Киваю ей, безмолвно обещая, что ничего страшного не случилось.

Она прикусывает губу, смотрит ещё несколько секунд. А после этого захлопывает за собой дверь.

– Это, блядь, что сейчас было?! – Алексей не сдерживается. Единственный, кому это позволено. – Я, нахуй, выгрызаю каждому подряжённому медийщику яйца, чтобы не проебались, выдираю каждый косяк, подчищаю хвосты, а ты, сука, трахаешь девку у себя на рабочем месте?!

Я медленно оборачиваюсь. Клацаю челюстью, стискиваю пальцы, чтобы не отмахнуться.

– Она не девка, – цежу. – Подбирай слова.

– Да мне хоть девка, хоть бабка! – Алексей пылает. – Ты понимаешь, что ты делаешь? Она сестра Ясмин. Горская. Это не просто девка. Это потенциальный, блядь, детонатор.

Я молчу. Внутри всё ещё пульсирует желание. Хочется вернуться, смять её под собой, довести до стона.

А вместо этого приходится слушать, как мне читают морали.

Трясу головой, выталкивая из башки лишние мысли. Усаживаюсь за стол.

– Марат, очнись, – Алексей ставит ладони на стол, нависая. – У нас выборы. Последний раунд. Никаких зашкваров. Вообще никаких. У тебя уже и так рейтинг просел. После Алисы – этот цирк все помнят. Твоя ебанутая фиктивная невеста слиняла с врагом твоего же друга! Мы тогда чуть не сгорели. И пока ты разруливал последствия, другой кандидат тебя обошёл на волне милосердия и стабильности.

– Я в курсе, – цежу сквозь зубы.

Ненавижу эту историю. Нужно сразу понять, что если ебанутая девка дружит с бедовой – то буде всё плохо.

Оно и было. У нас был уговор с Алисой. Фиктивный брак, ради выгоды.

А в итоге она всё разрушила, свалила к своему ублюдку, от которого и просила защиту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А я проигорал выборы.

Второй раз этого не допущу.

– Понимаешь, что это твой последний шанс? – напирает Алексей. – Ты ошибёшься – и всё. Ни мэрии, ни крыши, ни влияния. Тебя сожрут. Скажи мне честно, Марат.

– Что?

– Ты готов проебать всю карьеру из-за Ярины? Отдашь за неё всё?

Глава 44. 

Я закрываюсь в уборной, прижимаюсь спиной к прохладной двери и закрываю лицо ладонями. Сердце бешено колотится, руки слегка подрагивают. В голове крутится лишь одна мысль: какой кошмар!

Нас застукали прямо на рабочем месте! И ладно бы кто-то ещё, так нет же – этот Алексей. Господи, стыд-то какой!

Несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, пытаясь успокоиться. Подхожу к раковине и включаю ледяную воду. Холодные струи помогают немного прийти в себя. Но краснота на щеках, кажется, никуда не собирается исчезать. Я поднимаю глаза к зеркалу и вздрагиваю от вида собственного лица – оно сейчас похоже на помидор.

– Ярина, ну куда твои мозги деваются, когда Марат рядом? – тихо шепчу сама себе, качая головой.

Я ведь не такая. Обычно. Но рядом с ним… Всё, здравствуй, отсутствие разума. Даже элементарные правила приличия забываются.

Когда я наконец более-менее привожу себя в порядок, возвращаюсь на своё рабочее место. Стараюсь сделать вид, что всё в порядке, хотя внутри всё ещё горит огнём от смущения.

В этот самый момент дверь кабинета открывается, и выходит Алексей. Он смотрит прямо на меня, и от его взгляда у меня снова всё тело покрывается пятнами. Он быстро переводит глаза и уходит прочь, а я проваливаюсь от стыда ещё глубже.

Следующие три часа проходят в мучительном ожидании. Марат не выходит из кабинета. Не вызывает меня. Не просит ничего принести. И это напрягает всё больше. Да, кофе с этой проклятой кофемашиной я ему не сделаю, но чай, воду… хоть что-то же я могла ему принести?

Постоянно поглядываю на дверь кабинета, нервно кусая губы и теребя край юбки. Мне не нравится это молчание. Слишком долго. Слишком подозрительно. И от этой неизвестности хочется кричать.

Наконец, когда рабочий день близится к концу, я не выдерживаю. Встаю со своего места, выпрямляю плечи и делаю глубокий вдох. Подхожу к его двери и на секунду замираю. Сердце колотится с бешеной скоростью.

Собираю всю свою решимость и тихо стучу в дверь.

— Заходи.

Голос Марата звучит уверенно и спокойно, словно он точно знает, что это я стою за дверью. Или, может, просто узнал мой неуверенный стук? Глубоко вдыхаю, заставляя себя отбросить глупые мысли. Ну хватит уже придумывать катастрофы на пустом месте, Ярина.

— Хотела спросить, ты будешь ехать домой? — захожу в кабинет и останавливаюсь чуть поодаль от его стола.

Марат сидит, погружённый в работу, взгляд тяжёлый и сосредоточенный. Стол буквально завален бумагами, папками и документами. Я явно потревожила его в неподходящий момент.

— Нет, у меня ещё много работы, — голос его звучит сухо и жёстко. Он едва поднимает на меня взгляд. — Сейчас вызову тебе такси.

От его тона меня мгновенно прошибает холодком. Сердце сжимается неприятно. Что-то не так. Что-то явно не так.

— Я что-то сделала не так? — спрашиваю тихо, почти шёпотом, чувствуя, как голос предательски дрожит. Профессионализм? Да плевать уже на него.

Марат медленно поднимает на меня глаза, удивлённо вздёргивает бровь, затем громко втягивает воздух и откидывается на спинку кресла.

— Иди сюда, галчонок.

Его голос вдруг меняется, становится мягче и теплее. От этого сразу легче становится дышать, и я делаю несколько шагов навстречу. Он притягивает меня к себе и усаживает на колени, крепко обнимая.

— У меня работы до хуя и ещё вагон, скорее всего, останусь здесь до утра. Отвезти тебя могу сам, но настроение у меня паршивое, так что не хочу портить его и тебе. Лучше вызову такси, хорошо?

Закусываю губу, осторожно всматриваясь в его лицо. В глазах Марата читается усталость и ещё что-то, о чём я не могу догадаться.

— Я и сама могу вызвать, — тихо отвечаю. — Просто хотела тебя увидеть перед тем, как домой поехать, и…

Внезапно у Марата звонит телефон. Он бросает взгляд на экран и, тихо выругавшись, берёт трубку.

Я сижу слишком близко и непроизвольно слышу каждое слово:

— Босс. Ясмин будет через пять. Вы просили предупредить.

От услышанного имя сердце у меня мгновенно ухает вниз. Дыхание застывает в груди, а пальцы непроизвольно сильнее впиваются в ткань его рубашки. Какого чёрта она сюда едет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 44.1 

Глаза сами собой распахиваются, и на языке моментально крутится острый, жгучий вопрос. Но я сдерживаюсь. Пока что. Буквально на несколько секунд, которые кажутся вечностью.

Марат внимательно изучает моё лицо, вгрызается взглядом прямо в душу, словно читает каждую мысль.

— На твоём лице все вопросы написаны, галчонок, — произносит он низким, чуть хрипловатым голосом.

— Ну так ответь, — выдыхаю в ответ так же хрипло, чувствуя, как сердце бьётся где-то в горле.

Марат слегка морщится, и по его лицу я прекрасно понимаю, что ему это не нравится. Он не привык кому-то что-то объяснять, не привык отчитываться перед кем-либо.

— Нужно лично обсудить вопрос. Сказать, что вечер в честь помолвки отменяется, — произносит он сухо и резко.

От этих слов сердце у меня резко ухает вниз, будто с американских горок. Губы непроизвольно начинают расползаться в счастливой улыбке, но я быстро беру себя в руки и закусываю щёку изнутри, чтобы не выдать себя окончательно.

Спрыгиваю с его колен, чуть отстраняюсь, пытаясь выглядеть спокойной и собранной, хотя внутри всё буквально трепещет от неожиданного облегчения и радости.

— Тогда я буду ждать... у себя... Ты заходи или нет... Если работы много, то смотри сам... Но я это... того...

Голос срывается, я запинаюсь, запутываюсь в собственных ногах и чуть не падаю прямо носом в пол. Чудом успеваю схватиться за край его стола, краснея ещё больше от собственной неуклюжести.

Марат смотрит на меня с усмешкой, в глазах мелькает то ли нежность, то ли ирония. А я быстро разворачиваюсь и почти бегом выскакиваю из кабинета, чувствуя, как по всему телу разливается жар от пережитых эмоций.

Я быстро хватаю сумку, решительно направляясь к выходу из здания, лишь бы успеть исчезнуть до того, как здесь появится Ясмин. Совершенно не хочу злорадствовать, видеть её сейчас, смотреть ей в глаза. В груди становится невыносимо тяжело, словно я совершаю что-то неправильное, подлое. Но нет же! Я люблю Марата, а она…

На этой мысли резко останавливаюсь, буквально застывая на месте. Сердце на миг прекращает стучать, а затем с дикой скоростью уносится куда-то в пятки. Что я сейчас сказала сама себе? Что я его… люблю?

Дыхание перехватывает, к горлу подкатывает паника. Мне становится страшно от собственных мыслей, от той ясности, с которой я осознала это чувство. Божечки… что же теперь делать?

Мои мучительные размышления резко прерываются звонком приехавшего лифта. Чёрт! Я не успела сбежать вовремя, а теперь Ясмин уже здесь. Оглядываюсь вокруг, лихорадочно соображая, что делать. Выбор небольшой – шкаф или стол.

Недолго думая, я быстро проскальзываю в шкаф, закрываю за собой створки и едва успеваю затаить дыхание, как слышу шаги и голос сестры:

— Подожди здесь.

С кем она говорит? Осторожно, одним пальцем чуть приоткрываю створку шкафа. И моё сердце окончательно проваливается в пропасть ужаса: Ясмин оставила в приёмной водителя отца. Твою же мать! Теперь точно не получится незаметно ускользнуть.

Из кабинета начинают доноситься приглушённые голоса. Я не могу разобрать весь разговор, но когда Ясмин вдруг переходит на повышенные тона, я чётко слышу:

— Марат, ты не можешь! Так не делается! Я…

— Ты мне будешь указывать, как делается?! — громкий, рычащий голос Марата разносится по помещению. Следом раздаётся какой-то резкий звук, от которого даже охранник в приёмной вздрагивает, но остаётся стоять на месте.

— Я… я… — голос Ясмин звучит жалко и неуверенно.

— Ты — ничего. Я могу сделать так, чтобы даже не жужжала, не раздражала, усекла?

От услышанного сердце бешено бьётся, внутри нарастает буря эмоций. Неужели он правда собирается разорвать помолвку? От этой мысли меня одновременно охватывают страх и робкая надежда.

Я даже подумать об этом не успеваю. Потому что дверь кабинета Марата резко распахивается. Ясмин вылетает оттуда пулей.

Я не знаю почему, выхожу следом. Может, мне нечем дышать... Может я хочу убедиться, что Ярина с собой ничего не сделает.

Я выхожу из приёмной и резко останавливаюсь. Потому что снова слышу голос сестры. Она говорит с отцом. Плачет.

— Ты обещал мне, папа! Обещал красивую свадьбу. С достойным мужчиной. А теперь... Нет! Я не буду ехать домой! Потому что я тебя ненавижу! Его ненавижу! Её ненавижу. Я вас всех ненавижу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 45 

Я лежу на боку, прижимаясь щекой к голой груди Марата. Его кожа горячая, приятная. Я вдыхаю его запах и чувствую, как внизу живота снова сводит от чего-то сладкого и бесстыдного.

Моя ладонь лежит прямо на его солнечном сплетении – там, где ритм сердца отдаётся тихим, уверенным пульсом.

Я чуть шевелю пальцами, и подушечки будто прилипают к его коже. Упираюсь подбородком в свои же пальцы и поднимаю взгляд.

Марат полулежит, откинувшись на спинку кровати. Курит с довольной усмешкой на губах.

Комната наполняется лёгким, почти сладковатым запахом табака. Я наблюдаю за ним с замиранием.

Как он держит сигарету между пальцами. Как подносит к губам. Как щурится, затягиваясь.

Как выпуская дым, приподнимает одну бровь – будто знает, что я смотрю. Конечно знает.

Он вообще всё знает.

Я не могу поверить. Что лежу вот так. В его кровати. После… Всего. После этой безумной работы, страха, стыда, бессонных ночей и его жёсткого, звериного взгляда.

Теперь этот зверь гладит меня по спине. Его ладонь медленно скользит вдоль позвоночника, пальцы чуть надавливают.

Мне становится жарко. Я почти мурлычу. Он это слышит. Усмехается.

– Хочешь? – спрашивает, чуть кивнув на сигарету.

– Фу, – морщусь. – Нет.

Запах, вкус – не моё. Но, чёрт возьми, как же это красиво в его исполнении.

Марат хмыкает и запускает пальцы в мои волосы. Перебирает их медленно, по-хозяйски.

Я закрываю глаза. И кажется, растворяюсь.

Я никогда не думала, что это возможно. Что тот, кто кричал, давил, пугал, держал меня в железной хватке и почти разрушал психику, теперь будет вот так рядом.

Я смотрю, как его мускулы перекатываются под кожей при каждом движении.

У меня под кожей пробегает стая мурашек, и я, не выдержав, снова прижимаюсь к нему щекой.

– Чего лыбишься, галчонок? – уточняет он.

Я только мотаю головой. Не хочу говорить. Не могу. Потому что если скажу, то вывалю всё.

Скажу, как я счастлива, что Ясмин больше не рядом с ним. Что помолвка расторгнута. Что теперь он только мой.

Но я не могу так. Потому что мне по-человечески жаль её. Жаль, что всё случилось так.

Но Ясмин не любит его. Никогда не любила. Она любит статус, силу, деньги. Любит то, что блестит и дорого пахнет.

Марат для неё был проектом, ступенькой. Очередным доказательством, что она достойна большего. А я…

Я люблю его.

Просто. До потери дыхания. До боли в груди. И я знаю, что, кем бы он ни был – простым рабочим, упрямым таксистом, мэром, астронавтом, – я бы всё равно влюбилась в него.

Потому что он – Марат.

Он резкий, опасный, грубый. Но он мой.

– Ты слишком довольная, галчонок, – ухмыляется Марат. – Опять какую-то херь натворила?

– Просто мне хорошо. Разве нельзя быть счастливой?

– Да с тобой как раз никогда просто не бывает. То тачку мою трощишь. То аккумулятор пиздишь. То кофемашину превращаешь в боевой агрегат.

Я мгновенно вспыхиваю. Щёки становятся горячими, как в детстве, когда в школе ловили на шалостях.

– Это всё было… Стечение обстоятельств, – лепечу.

– Ага. Аккумулятор сам выпал, наверное. Выскочил прямо в руки.

– Ну, извини… Я правда… Я не хотела…

– Галчонок, ты магнит для катастроф. Ещё чуть-чуть – и ты взорвёшь мою предвыборную кампанию, просто принеся кофе.

– А ты переходи на чай. Он полезнее!

– Я знаю кое-что ещё полезнее.

Марат сжимает пальцами мои волосы сильнее. Тянет к себе, я двигаюсь навстречу.

Наши губы находят друг друга. Марат целует сразу грубо. Настойчиво. Жадно.

Я выгибаюсь, лежу на нём всем телом, чувствую, как грудь прижимается к его груди, а ноги сплетаются с его ногами.

Его язык вторгается в мой рот, пробует меня на вкус, как будто не может насытиться.

И я теряюсь. Растворяюсь. Исчезаю в этом поцелуе, как в омут с головой.

Марат чуть приподнимается, меняя угол, и я только охнуть успеваю, прежде чем он сжимает мои ягодицы. Сильно. Жёстко.

Так, что я выгибаюсь от резкой волны удовольствия. Он рычит куда-то мне в губы – низко, опасно.

Я цепляюсь пальцами в его волосы, тяну, требуя ещё. Марат отвечает, не останавливаясь.

Моё тело пульсирует. Каждое движение его языка по губам – как удар по оголённому нерву.

Марат вжимает меня в себя, ближе, сильнее. Каждое его движение жадное, неистовое.

Словно в мужчине просыпается первобытное желание обладать мной. И оторваться просто невозможно.

Марат подтягивает меня выше, усаживая на свои бёдра. Мужчина держит меня крепко, его пальцы жадно впиваются в кожу.

Кафаров не торопится. Просто смотрит. Тяжело дышит. Чувствую под собой его возбуждение – плотное, твёрдое, пульсирующее желание.

От ощущения стояка у меня внутри всё сжимается и разгорается одновременно.

Марат подаётся вперёд, и я чувствую, как он касается губами моей шеи, как скользит ниже, оставляя жаркие поцелуи.

Вкладывает в мою ладонь презерватив, и я справляюсь, раскатываю по всей длине.

– Способная ученица, – хрипит он в моё ухо.

– Марат…

Я не в силах остановить дрожь, которая проносится по позвоночнику. Он не даёт времени на сомнение.

Он резко поднимает голову, смотрит мне прямо в глаза, и я забываю, как дышать. Потому что знаю – с ним не бывает просто.

С ним всё взахлёб. До потери контроля. До мурашек. До полного исчезновения всего, что вне этих стен.

– Пора переходить к следующему уровню, галчонок.

***

Девочки, а пока мы все ждем новую проду, предлагаем отвлечься на лёгкую и жаркую историю Аи.

ЗАВЕРШЕННАЯ НОВИНКА! ОДНОТОМНИК!

Они выбрали её, теперь осталось поделить. А вот она... Кого выберет она?

"Одержимость на троих"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Этой ночью ты выберешь одного из нас. Станешь нашим подарком, звёздочка?

От Медведевых шарахается весь универ. Ублюдки, привыкшие получать всё, что хотят.

Наглые. Опасные. Дикие.

Они не знают, что такое «нет». Мои отказы - только разогревают.

Медведевы не умеют делиться.

И решили, что я должна выбрать одного из них.

Они заманили меня в ловушку.

И теперь начинают свою игру.

Глава 45.1 

Я будто вся из жара. Из стонов и дрожи, из затаённого дыхания и липкой влаги между ног.

Моё лоно скользит по его стояку. Я тихо хриплю, подаваясь чуть вперёд, и мои пальцы судорожно цепляются за его плечи.

– И чему ты там собрался меня учить? – шепчу, почти не узнавая собственного голоса.

– Тебе понравится, – выдыхает.

И пальцы на моих бёдрах сжимаются. Марат направляет меня, чуть подталкивает, и я чувствую, как всё тело сжимается от предвкушения.

Твёрдость – мужская, горячая – прижимается к самому входу. Пульсирующая головка давит, раздвигая мои стеночки.

Я замираю. Горю. А потом начинаю опускаться. Медленно. Миллиметр за миллиметром.

Он входит. Толстый, плотный, горячий.

Желание вибрирует внизу живота, по позвоночнику бегут судороги, а внутри – распирающее ощущение наполненности.

Марат сжимает меня крепче, притягивает к себе, чтобы уложить грудью на его торс.

Я слышу, как гулко стучит его сердце. Губы касаются моего виска.

Я жду толчков. И дышу уже так, будто бегу марафон. Но он…

Мужчина не двигается. Ни одного рывка. Ни единого движения.

Только я, насаженная на его член, пульсирующая, вся сотканная из напряжения и томления.

– Марат… – простонала я, выгибаясь. – Ну...

Я стону. Не могу ждать. Предвкушение разрывает нервы, запуская новую волну желания.

Непроизвольно двигаюсь бёдрами, начиная движение. Моя плоть не выдерживает, она сама ищет трение, движение, хоть что-то, чтобы сбросить это адское напряжение.

Марат резко сжимает мои ягодицы. Его пальцы – будто железные кольца, впиваются в кожу, сминают её, не давая пошевелиться.

– Ты будешь учиться терпению, – шипит он, с усмешкой, глядя мне в глаза. – Сдержанности. Ты научишься ждать, пока я сам не решу тебя трахнуть. Поняла?

Я всхлипываю, кусаю губу, чтобы не застонать ещё громче. Внутри пульсирует, сжимается, дрожит.

Я не могу никуда деться – он весь во мне. Плотный, твёрдый, наполняющий до предела.

Но он не двигается. Просто держит. И это сводит с ума.

Я запрокидываю голову, выгибаюсь, прижимаюсь грудью к его телу. Мои соски касаются его кожи, и это ещё один удар тока по телу.

Я готова молить, умолять, просто чтобы он начал двигаться. Но не могу. Он держит.

Внутри – словно взрыв. Влажно, горячо, мучительно тесно.

Кажется, будто вся я пульсирую вокруг него. В затяжной, медленной агонии.

Моя грудь сотрясается от дыхания. Я хнычу, стону, извиваюсь, но Марат только сильнее сжимает мои бёдра.

Мои пальцы соскальзывают с его плеч, бёдра дрожат. Я подаюсь, едва-едва, хотя бы чуть – и тут же замираю, когда он сжимает мои ягодицы.

– Тише, – хрипло стонет он. – Ты, кажется, забываешь, кто здесь решает.

Я стону. Сдавленно. Волна жара накрывает, и я не знаю, как удержаться.

– Терпение, галчонок, – выдыхает он. – Вот чему тебе надо научиться. Ждать, сидеть на жопе ровно, не дёргаться. Ждать разрешения, а не творить херню.

Он усмехается. Пальцы зарываются в мои волосы, резко оттягивают назад. Я запрокидываю голову, выдыхаю с придыханием, как будто меня выжгли изнутри.

– Столько херни натворила, – продолжает. – Моя тачка. Мой комп. В мой офис забралась. Вазой меня херанула. Что ещё, м? Сколько ещё сделала из-за того, что не могла подождать? Тебе придётся этому научиться, галчонок. Ждать, слушаться, терпеть. Слушать меня, а не своих ебучих тараканов в башке. Ясно?

Он чуть толкается вверх, совсем на миг, едва ощутимо – и я охватываю его сильнее, как будто срываюсь в бездну.

– Марат... – молю.

– Ты будешь ждать, пока я не решу, – тихо говорит. – Пока не скажу, что теперь можно. Поняла?

Я киваю. Слёзы на глазах – не от боли, а от напряжения. Это как медленная пытка, сладкая до безумия.

Лоно пульсирует. Стенки судорожно сокращаются вокруг члена. И это только сильнее закручивает возбуждение.

Марат делает первый толчок – резкий, глубокий. Всё сжимается внутри. Каждая клетка, каждая дрожащая мышца.

Горячо, сильно, невыносимо остро. Я впиваюсь ногтями в его плечи, будто ищу опору, но он не двигается.

Пауза.

Дикая, изматывающая.

Толчок. Сильный, грубый.

Я снова вскрикиваю, сжимаюсь сильнее. Внутри словно взрывы – всё вспыхивает, гремит, отдаётся по телу волной. Я не выдержу.

Ещё пауза. Проклятая, безумная пауза, в которой я с ума схожу.

– Вот так, – шепчет. – Терпи, галчонок.

Я киваю, стону, а сама готова умолять. Мне надо больше. Мне надо сейчас.

– Как ты охуенно всхлипываешь. Слышишь?

Слышу. Слышу всё. Слышу, как скрипит кровать, как шлёпает кожа о кожу. Как моё тело отзывается на каждый его рывок.

Он двигается – медленно, плавно, а я не могу остановить ни стоны, ни слёзы возбуждения.

Влажно, горячо, почти болезненно от обострённого желания. Внутри всё трепещет, сжимается, как будто я создана для него, для этого мужчины.

Марат делает рывок, от которого я задыхаюсь. Прокатывается жар, срывает остатки контроля. Я выкрикиваю его имя.

Марат хрипло матерится, толкается глубже. Я вдыхаю его запах. Кожи, жара, сигарет.

Его пальцы скользят вниз по моему позвоночнику, грубо ласкают бёдра, сжимают, разводя ягодицы в стороны.

Всё тело дрожит от близости, от силы толчков, от рваного дыхания и жёстких, властных рук.

Я хнычу. Моё тело дрожит. Я вся сжимаюсь вокруг него. Чувствую, как бешеный пульс отдаёт пульсацией между ног.

– Ещё… – выдыхаю я, потеряв всякий стыд. – Пожалуйста…

Каждое движение внутри ощущается непривычно остро и слишком сильно.

Я кричу, когда он прижимает меня к себе и двигается глубже. Я не выдерживаю.

Оргазм рвёт меня на части. Я кричу громко, срываясь, будто всё внутри сгорает в одном, пульсирующем взрыве.

Жар пробегает от пальцев ног до самого затылка, изливается вулканом между ног.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он толкается в меня – резко, грубо, так, как я и не знала, что могу хотеть.

Я уже не двигаюсь – меня трясёт. Я просто принимаю, тону, разваливаюсь у него на руках. Пульсация внутри бешеная.

Падаю на его грудь. Обессиленная, опустошённая, но до боли счастливая. Каждая клетка тела дрожит.

Марат гладит меня по влажной спине. Я почти мурлычу от этого.

Это было ужасно. Дико. Невероятно прекрасно.

Кафаров умеет выворачивать меня наизнанку, оголять истинные чувства.

Он прирождённый политик. Раз умеет играть так, что мне самой хочется бежать ему в руки.

Я вдыхаю его запах. Тело пахнет сексом, потом, кожей, табаком. Я закрываю глаза, прижимаюсь сильнее, будто если ослаблю хватку – исчезнет.

Мне никогда не было так хорошо.

Щёлкает зажигалка. Марат снова закуривает, прикрыв глаза, выпускает дым. А я наблюдаю за ним.

Чувство в груди растёт, становится всё больше. Невыносимо давит, двигая на глупости.

Мне хочется сказать ему. Признаться. В том, насколько сильно я влипла.

Как сильно влюбилась в него.

Марат тянется за телефоном, его движения плавные и расслабленные.

Такой уверенный, властный. Его шёпот эхом звучит в голове, отбивает.

Марат хотел научить меня терпению. Но я слишком нетерпелива. Я не могу больше молчать.

– Марат… – делаю глубокий вдох. – Я…

– Блядь.

Он резко садится, я буквально сползаю по его груди. Черты лица мужчины искажаются. Там проступает ярость и злость.

Я сажусь, прижимая к себе простынь. Влажные волосы липнут к лицу, убираю их.

Я с тревогой слежу за мужчиной, не понимаю, что происходит.

– Тебе надо уйти, – произносит Марат, резко вставая. – Наша игра затянулась, я не уследил за временем.

– Что? – я теряюсь. – Почему? Что… Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Можешь остаться. Но вряд ли хочешь базарить с сестрой в таком виде.

Марат взмахивает рукой, указывая на обнажённую меня. Сам натягивает боксёры.

Грудь пронзает холодом. Словно кто-то острую сосульку вонзил в моё тело.

Я не понимаю. Не понимаю, зачем Ясмин сюда ехать? Почему именно к нему домой?

Если остались какие-то дела – их можно обсудить в офисе. В ресторане.

Не дома!

– Зачем ты с ней встречаешься? – я подскакиваю. – Ещё и дома. Что ты… Чем ты собрался с ней заниматься?

– Ревность не включай, – Марат морщится. – Я этого не люблю. Ни ревности, ни предъяв. Ясно?

– Нет. То есть, ясно это, но Ясмин…

– Нам нужно обсудить некоторые нюансы по свадьбе. Я дал слово, что сегодня встретимся.

– Какие нюансы? Зачем вам обсуждать свадьбу, которой не будет?!

Мои ноги подгибаются. Коленки дрожат, тело сковывает судорогами. Острыми, болезненными.

Совсем недавно моё тело было расплавлено, наполнено удовольствием и счастьем.

А теперь – оно полностью состоит из страха и мерзкого, плохого предчувствия.

– Не понял сейчас, – Марат изгибает бровь. – Кто тебе сказал, что свадьбы не будет?

– Но… Ты же… – я задыхаюсь. – Ты отменил вечер помолвки с Ясмин…

– Вечер отменил. Потому что у меня нет времени на это. С чего бы мне отменять свадьбу?

Я не понимаю. Не могу понять. Сердце сжимается. Губы немеют. Внутри всё обрушивается с грохотом.

Грудь разрывает чем-то горячим, щемящим, колючим. Горло сжимает. Щёки горят. Глаза наполняются влагой. Я отворачиваюсь, потому что не могу смотреть на него.

У меня внутри – вакуум. Боль. И ощущение, будто меня только что растоптали, даже не придав этому значения.

– Как ты можешь такое говорить? – я задыхаюсь. – Как ты… После всего…

– Я тебе ничего не обещал, галчонок.

– Но… Как же мы…

– А что мы? Ничего не меняется. Ясмин будет моей женой. Несколько лет, пока я не закреплюсь в политике. А дальше посмотрим.

– Как же я?!

– А тебе уготована другая роль. Я не собираюсь отпускать тебя, Ярина. Ты всё так же останешься моей.

***

Мои хорошие, приглашаю вас всех в мою историю) Эмоции на грани, бывшие, от ненависти до любви. Тайны прошлого, противостояние характеров и еще много и много всего)

"Бешеный. Сделаю своей"

— Кто тебе разрешил появляться в моём городе?! - мужчина из прошлого наступает, вгоняет в животный страх.

— С каких пор я должна у тебя что-то спрашивать? - голос предательски дрожит.

— Потому что ты сейчас на моей территории, и здесь только я решаю, что с тобой делать.

Опасный преступник по кличке Бешеный был моей первой любовью, а стал ночным кошмаром.

Я сбежала из города и все это время скрывала от него свою тайну.

Но я никак не ожидала, что спустя четыре года мы встретимся вновь, и он захочет превратить мою жизнь в ад.

—Ты у меня разрешения спрашивать будешь на каждый свой вдох.

Его рука скользит к шее. Накрывает. Сжимает. Он лишает меня кислорода, и это только начало.

И я понимаю, что решение спрятать от него детей было самым правильным.

Глава 46. 

Стою как вкопанная, смотрю на Марата и не могу поверить, что это правда происходит со мной. Кажется, будто всё это — какой-то глупый, дикий сон, который вот-вот должен закончиться. Вот только... я не просыпаюсь.

— Другая роль? — голос срывается на хрип, в горле болезненно застревают слёзы. Хочется кричать, но выходит лишь жалкий шёпот.

— Галчонок, давай без драмы, да? — его голос звучит так спокойно, так уверенно, что от этого становится только больнее. — Между нами всё остаётся по-прежнему. Ты — моя. Личная жизнь и политика будут идти разными сценариями.

Сглатываю комок в горле, быстро моргаю, стараясь не дать слезам, пролиться. Но глаза предательски щиплет, и я вот-вот сорвусь.

— Без драмы? — выдавливаю улыбку, в которой нет ни капли радости, только горечь и обида. Резко хватаю свои вещи, на ходу натягиваю юбку и почти бегом направляюсь к выходу.

Позади слышится тяжёлый вздох Марата, полный усталости.

— Ты бы хотя бы спрашивал, на какую роль я кастинг проходила! Потому что драма — это мой основной профиль! — кричу в сердцах, резко оборачиваясь и требовательно глядя на него. Мне нужен ответ. Хоть какая-то реакция, чёрт возьми!

Но Марат просто устало проводит ладонью по лицу и смотрит на меня почти равнодушно.

— Ты всё знала с самого начала. Всё, что сейчас изменилось — это то, что я тебя не отпущу, — произносит он ровным, но уже чуть раздражённым голосом.

— Никогда в лотерею не выигрывала, а тут сразу куш сорвала! Вот это я красотка! Повезло так, повезло! — выкрикиваю в ответ, чувствуя, как внутри начинает закипать от его равнодушия.

Марат резко подаётся вперёд, явно желая подойти ближе, но я моментально выставляю руку, останавливая его на расстоянии вытянутой руки

— Отошёл! — удивляюсь сама себе, когда мой голос звучит так резко и жёстко, как никогда раньше.

— Обороты сбавляй, перегибаешь, — предупреждает Марат с хмурым взглядом.

— Это ты ещё не знаешь, что такое перегибать, Кафаров! Подойдёшь, и я на весь подъезд орать начну, что ты меня насилуешь! Тебе же чистая репутация нужна, так что не подходи!

Смотрю ему прямо в глаза, полная гнева и отчаяния, готовая исполнить свою угрозу в любой момент.

Марат делает шаг ко мне, и я моментально начинаю кричать так громко и отчаянно, что даже сама пугаюсь своего голоса. Вижу его удивлённое, даже слегка растерянное лицо, и пользуюсь этим замешательством. Я резко дёргаю дверь и вылетаю из квартиры в подъезд, чувствуя, как сердце бешено колотится, пытаясь вырваться из груди.

На ходу натягиваю блузку, руки дрожат так сильно, что пуговицы никак не застёгиваются. Чертыхаясь и едва не плача от бессилия, я с огромным трудом застёгиваю хотя бы одну из них. Несусь вниз по лестнице, каблуки гулко стучат, и в какой-то момент нога подгибается, я едва не лечу вниз головой. В последний миг хватаюсь за перила и чудом удерживаюсь на ногах.

Выбегаю из подъезда, полной грудью вдыхая прохладный воздух, как будто он сможет охладить моё горящее от стыда лицо. Но тут же сталкиваюсь с Ясмин, которая стоит прямо напротив. Она вздрагивает от неожиданности, её глаза мгновенно округляются, а взгляд быстро скользит по мне сверху вниз. Я ясно вижу шок и недоумение на её лице, когда она замечает мою растрёпанную причёску, помятую юбку и кое-как застёгнутую блузку.

От её взгляда по телу пробегает мерзкий холодок, я буквально чувствую, как по мне, разливается волна стыда и отвращения к самой себе. Хочется провалиться под землю, исчезнуть, чтобы больше никогда не встречать этот взгляд.

Ясмин открывает рот, явно собираясь что-то сказать, но я не даю ей и шанса произнести хоть слово. Срываюсь с места и бегу к своему подъезду, почти не чувствуя ног, едва сдерживая подступающие к глазам слёзы. Я не хочу слышать её слова, не хочу видеть жалости или презрения в её взгляде. Просто бегу, пытаясь оставить позади весь этот ужас.

Я захлопываю дверь своей квартиры и тут же прислоняюсь к ней спиной, соскальзывая вниз прямо на пол. Только сейчас я даю волю слезам. Они хлещут неудержимым потоком, размазывая макияж, сотрясая меня всю до самых костей. Рыдаю громко, истошно, словно выпускаю наружу всю накопившуюся боль, унижение и разочарование.

«Какая же я идиотка!» — мысли обжигают сознание, словно раскалённые угли. Как я вообще могла поверить, что всё будет иначе? Что в этот раз выберут именно меня? Всегда всю жизнь люди пользовались мной, вытирали об меня ноги, а я каждый раз позволяла, наивно надеясь, что хоть кто-то однажды увидит во мне не просто удобную игрушку, а человека.

Я снова поверила, снова раскрыла сердце, снова отдала себя на растерзание. И что получила в итоге? Боль, унижение, презрение. Меня использовали и выбросили, как ненужную вещь. От этого осознания становится невыносимо больно, душа буквально разрывается на части.

Не выдерживаю, срываюсь с места и бегу в ванную. Пальцы дрожат, когда стягиваю с себя одежду, словно она обжигает кожу. Я врываюсь в душевую кабину, включаю воду на максимум и продолжаю рыдать, словно пытаясь заглушить шумом воды собственный голос.

Хватаю мочалку и начинаю с яростью тереть кожу, пытаясь смыть с себя грязь, предательство, собственную глупость. Кожа краснеет, щиплет, но я продолжаю, не чувствуя боли. В голове стучит одна мысль: смыть это всё, стереть воспоминания, избавиться от прикосновений, которые казались искренними, от слов, которые так сладко звучали и оказались ложью.

Я тру себя до боли, до онемения, но грязь внутри меня не смывается. Она остаётся там, в душе, и я не знаю, как от неё избавиться.

Постепенно слёзы иссякают, оставляя после себя лишь тупую, ноющую боль в груди и разъедающую пустоту внутри. Я глубоко вдыхаю, стараясь взять себя в руки. Хватит! Больше никаких слёз и самобичевания. Никому, особенно ему, я не позволю видеть свою слабость.

Закручиваю кран, вода перестаёт шуметь, наступает оглушительная тишина. Быстро оборачиваюсь полотенцем, ощущая, как по коже пробегает неприятный холодок. Сердце стучит в груди бешено, словно пытаясь выпрыгнуть наружу. Я решительно направляюсь в комнату, распахиваю шкаф и достаю самый большой пакет, который только могу найти. Мои движения хаотичные и резкие — бросаю вещи одну за другой, даже не разбирая, что именно хватаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внезапно останавливаюсь, сердце пропускает удар. Нет! Это всё от него — от нашего великого, щедрого политика, Марата Кафарова! Я не возьму ни одной вещи, которую он мне подарил. С отвращением и злостью переворачиваю пакет и вываливаю его содержимое обратно на пол, смотря на разбросанные вещи с презрением.

Глубоко вдыхаю и начинаю заново, медленно и уверенно. Беру только то, что заработала сама, на свои деньги, честно и без его подачек. Упрямо стираю последние следы слёз со щёк, закидывая вещи обратно в пакет.

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть и замереть на месте. В груди моментально застывает холодок страха. Я даже перестаю дышать, будто это поможет мне стать невидимой.

Но уже через секунду ярость затмевает страх. Я хватаю с пола вещи, которые только что с такой ненавистью выбросила — подарки от него. Он что, пришёл продолжить? Решил уточнить, какая именно роль предназначена мне в его сценарии?

Я подлетаю к двери и с силой распахиваю её, уже готовая выкрикнуть ему в лицо всё, что о нём думаю. Ему мало было вазой по голове? Так, я добавлю. Кафаров совсем забыл, что я могу и прибить.

Дверь распахивается. Но слова застывают на губах, ноги словно врастают в пол, а дыхание сбивается окончательно.

Потому что на пороге стоит не Марат.

Там стоит Ясмин.

Глава 46.1 

Одежда ворохом падает на пол с глухим стуком. Горло перехватывает. Меня пронзает током, будто в позвоночник вонзили иглу.

– Я… – выдыхаю, но всё, что вырывается – тишина. Даже голос предал.

Ясмин молчит. Стоит как статуя. Без эмоций. Без движений. Только глаза – колющие, читают меня, как открытую книгу. От этого хуже.

Гораздо хуже.

Я стою, раздавленная. Не знаю, что делать, что сказать. Как она меня нашла? Кто сказал ей, где я?

Стыд жалит, пытается меня прямо в пепел превратить. Просто исчезнуть, раствориться. Я чувствую себя ничтожно, мелко, грязно.

Я ощущаю себя девочкой, которую застукали на воровстве.

Так и есть.

Даже если Ясмин не любит Марата, если для неё это лишь фиктивный брак для выгоды…

Я, получается, крала его. Постоянно. Пыталась присвоить, веря в свои мечты, что он разорвал помолвку.

– Впустишь? – голос её ровный, обманчиво мягкий.

Я хочу захлопнуть дверь перед ней. Хочу убежать, спрятаться. Не выслушивать упрёков, не переживать ещё одну уничижительную речь.

Но я не могу так поступить. Я киваю. Молча отступаю назад, открывая ей проход.

Пора взять ответственность за свои поступки.

Ясмин проходит внутрь, как хозяйка. Спокойно, не торопясь. Я отступаю, чувствуя, как стены квартиры будто сжимаются. Воздух становится плотным.

Сестра кидает взгляд по сторонам. Медленно. Оценивающе. Прищуривается, поджимает губы.

– Это Марат тебе такую квартиру выбрал? – спрашивает. – Неплохо.

В её голосе нет злости. Только холод. Как иней на коже. Я открываю рот, хочу сказать, что это не так, что не всё так, что…

– Не надо, – поднимает ладонь Ясмин, останавливая меня без усилий. – Найти тебя оказалось несложно. Я видела, куда ты побежала. Поговорила с парой соседей. Нашлась нужная дверь.

Я не нахожу слов. Никаких. Внутри будто пусто. Только гул. И боль, накатывающая с новой силой.

– Честно? – хмыкает она. – Я думала, Марат будет прятать своих любовниц получше.

Словно нож. Под рёбра. Я краснею, опуская глаза. Стыд прожигает изнутри.

Сестра смотрит на меня, как на пустое место. Я теряюсь. Мерзко. Больно. Страшно.

– Молодец, Ярина, – сестра делает шаг ко мне, наступает. – Победа твоя. Ты доказала, что можешь быть лучше. Влезла, разрушила, потопталась по моему браку. Только вот ради чего? Чтобы потешить своё эго? Чтобы хоть раз выбрали тебя? Похвалили? Только ты не просто влезла, ты всё сломала. Думаешь, он женится на тебе вместо меня? Серьёзно?

Я сжимаюсь, будто в меня летят камни. Стыд душит. Слова режут изнутри. Ясмин выпрямляется, подбородок высоко. Как королева перед изгнанной служанкой.

– У нас всё рушится, Ярина, – чеканит она. – Семья на грани банкротства. Деньги на нуле. Бизнес тонет. Нас держит только фамилия отца. Его знакомства. Его репутация. А Кафаров был шансом. Он должен был вытащить нас. Помочь. Но ты ему не подходишь. Ни по уровню. Ни по воспитанию. Ты не умеешь держаться. Ты истеричка. Играешь в любовь, а сама проваливаешься в неё с головой, как ребёнок. Кафарову не нужна девочка. Ему нужна партнёрша. Спокойная. Умная. Холодная. Как я.

Я опускаю глаза. Не могу выдержать. Голову будто стянуло кольцом. Сердце колотится в горле. Руки дрожат. Мои губы едва шевелятся.

Но слов нет. Только боль. Глухая. Острая. Внутри всё ломается. Марат не нужен мне ради выгоды. Ради бизнеса.

Но теперь кажется, будто и его я потеряла. И сестру. И семью. Всё.

Я прочищаю горло. Оно горит. Я чувствую, как пальцы дрожат. Как будто вся внутри – голая проволока, натянутая в огне.

– Я не стану больше лезть, – выдыхаю хрипло. – Это была ошибка. Я думала… Он… Я была уверена, что он отменил вашу помолвку. Что брака не будет. Я… Я уйду. Я больше не стану… Не буду мешать. Обещаю.

Слова путаются как леска. Путаются, рвутся, стягивают горло в тугой узел.

Фразы утекают сквозь пальцы, не могу слепить в одну правильную фразу. В голове всё путается.

Я думала, что хоть что-то значу для него! Что он выбрал меня, что… Что у нас всё по-настоящему.

А Марат оказался предателем, который привык играть и дёргать за ниточки.

Я глупая влюблённая идиотка, которую растоптали.

Которая сейчас должна оправдаться перед сестрой.

– Я… Я не хотела разрушить… Я… – я всхлипываю, но сглатываю слёзы, не позволяю себе сломаться. – Я правда влюбилась. Это было не специально. Я не думала, что так получится… Я не хотела причинить боль. Я уйду, правда. Ты больше не увидишь меня с Кафаровым.

– Ты ещё большая идиотка, чем я думала, – говорит Ясмин с презрением.

Она скрещивает руки на груди, смотрит на меня как надоедливую букашку. Делает шаг ко мне.

Лицо её искажено гневом, губы побелели, глаза сверкают. Словно вулкан, готовый сорваться и спалить всё к чертовой матери.

– Ты идиотка! – вскрикивает она. – Ты полезла к нему, а теперь решила, что сможешь уйти? Он не отпустит тебя, пока не наиграется! Поняла?! Он будет трахать тебя, держать возле себя, пока ему не надоест! А потом вышвырнет, как всех остальных!

Я дёргаюсь от каждого слова, будто от пощёчины. Сердце колотится, в ушах гул. Кажется, я не дышу.

– Думаешь, ты особенная? – Ясмин сжимает кулаки. – Ты никто. Он делает что хочет. И ты для него просто новая игрушка. Ты ведь знаешь, что ты не единственная? У него таких шлюшек полно. Он брал их на содержание, трахал, выбрасывал, а потом – брал следующую.

Меня пробивает холодом. Как будто изнутри вылили ведро льда. Я не могу пошевелиться. Каждое её слово будто расщепляет меня на части.

Внутри – пульсирующий сгусток боли. Горячей, вязкой, тошнотворной боли.

– У него пунктик, понимаешь? – Ясмин приближается почти вплотную. – На невинных. Он выбирает только их. Знаешь, почему он и меня отправил на обследование? Потому что тоже собирался трахнуть. Я буду его женой! Я! А ты? Ты будешь в роли его любовницы. Шлюхи, которую трахают по настроению. Молодец, Ярина, отлично сыграно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я сглатываю. Мир шатается. Желудок скручивает в комок. Он… Он собирался спать с Ясмин?

Мой Марат? Тот, кто шептал, что я его девочка?

Омерзение вспыхивает, как пожар. Словно на коже появилась невидимая плёнка – липкая, гнусная, чужая. Хочется тереть кожу до крови.

Я не могу даже заплакать. Слёзы застряли где-то глубоко. Там, где сейчас чёрная пустота.

И Ясмин смотрит на меня сверху вниз. С триумфом. С ненавистью. С победой.

Я сглатываю. В горле – будто заноза, распирающая изнутри. Словно любое движение, любое дыхание – будет ранить лишь сильнее.

Я не чувствую пальцев. Ладони вспотели, сердце бьётся так, будто рвётся наружу.

– Этого больше не будет, – шепчу. Голос хриплый, слабый. – Я не позволю… Я...

– Ты уедешь, – перебивает Ясмин.

Я поднимаю на неё глаза. В ней что-то меняется. В этом лице, вечно холодном, уверенном, вдруг появляется что-то человеческое. Усталость.

– Ты уедешь, Ярина, – чеканит она. – Ты должна. Ты просто… Уберись подальше отсюда. Исчезни, хоть раз в жизни сделай что-то правильно. Он переключится, забудет. Я стану его женой. И у нас будет счастливый, крепкий брак.

Я молчу. Не могу даже дышать. Только смотрю. И чувствую, как внутри всё скручивается в тугой, больной ком.

– Я умоляю тебя, довольна? – срывается Ясмин. Голос её дрожит. – Умоляю. Хочешь искупить вину? Убирайся прочь! Ты уже всё разрушила. Всё. У меня был шанс на хороший брак. Да, пусть бы не по любви. Но Кафаров уважал бы меня! А теперь что? Он с моей сестрой развлекается! Всё, к чему ты прикасаешься, сыпется к чёрту. У нас ничего не осталось. Так что проваливай! И дай мне шанс спасти нашу семью. Так будет лучше для всех.

Глава 47. 

Стою перед зеркалом, внимательно всматриваясь в своё отражение и нанося последние штрихи макияжа. Каждый мазок кисти будто добавляет мне уверенности, но сердце всё равно сжимается при воспоминании разговора с отцом.

Он смотрел на меня… даже не хочу вспоминать, как именно. Взгляд отца был тяжёлым, полным разочарования и какой-то усталой брезгливости. От этого было неприятно. Мерзко. Хотелось спрятаться, исчезнуть, раствориться в воздухе. Но я стояла прямо и молчала, глотая горечь и стыд.

Он говорил спокойно, сухо, как будто обсуждал сделку, а не будущее собственной дочери. Предложил деньги. На новую жизнь. На свободу. Возможность уехать, начать всё заново, в другой стране, где никто не будет знать меня и мои ошибки. Вот сейчас самое время было бы улыбнуться, но улыбка никак не выходит. Мне невесело. Мне горько и больно.

Отец ясно дал понять, что я должна уехать и больше не позорить его светлое имя. Он даст денег, чтобы я могла учиться, жить, строить новую жизнь, но только где-то далеко отсюда. Потому что здесь я стала помехой. Сестра вытащит семью из того дерьма, в котором мы оказались, а я должна всего лишь не мешать.

И последнее, что я должна сделать перед отъездом — появиться на благотворительном вечере. Показать себя. Отец уже подготовил речь для журналистов. Скажет, что отправляет свою любимую дочь, звёздочку свою, учиться за границу. Как трогательно. Только в его глазах я уже давно не звезда, а тёмное пятно, которое он пытается стереть с собственной репутации.

Я делаю глубокий вдох, поправляю волосы и смотрю в отражение решительно. Сегодня вечером я появлюсь в последний раз.

Ну и самое важное, отчего тошнит больше всего: на этом вечере официально объявят о помолвке Марата и Ясмин. Озвучат дату свадьбы. Сама мысль об этом вызывает тошноту, и я закрываю глаза, пытаясь подавить подступающее отчаяние.

– Тебя подвезти? – раздаётся голос Антона с порога комнаты.

Оборачиваюсь и вижу, как он внимательно изучает меня. В его взгляде читается тревога, смешанная с сочувствием. Он переживает, ведь именно на его гостевом диване я провела последние три дня, почти не переставая плакать. А сейчас, тщательно накрасившись, собираюсь встретиться лицом к лицу со всеми теми, кого хотела бы забыть навсегда.

– Чеши уже на своё свидание, – наигранно закатываю глаза, стараясь казаться бодрее, чем есть на самом деле.

Антон фыркает и театрально поднимает подбородок:

– Поуважительнее к моей личной жизни, пожалуйста.

Я снова закатываю глаза, но внутри чувствую глубокую признательность. Он приютил меня в трудный момент, терпеливо слушал мои жалкие речи, отпаивал горячим чаем и протягивал салфетки, когда слёзы начинали течь снова и снова. Антон настоящий друг – тот, кто всегда рядом, без лишних слов и вопросов, просто поддерживая в самые тяжёлые минуты.

– Спасибо тебе, – говорю тихо, чувствуя, как голос слегка дрожит.

– Перестань, – Антон подходит ближе и слегка касается моего плеча улыбаясь. – Ты всё выдержишь. И потом это только начало новой жизни, помнишь?

Я киваю и заставляю себя улыбнуться в ответ. Да, только начало.

Зал шумит от разговоров и вспышек фотокамер. Журналисты то и дело перехватывают гостей, вытягивая из них комментарии, улыбки, слова, предназначенные для громких заголовков. Я стараюсь незаметно пробраться через толпу, избегая прямых взглядов и ненужных разговоров.

Замечаю отца, который тут же жестом показывает мне подойти. Делаю вид, что не замечаю его знака, и целенаправленно отхожу к столу с закусками. В желудке пусто, но есть совершенно не хочется. Общаться с отцом хочется ещё меньше.

Не успеваю даже взять тарелку, как чувствую, как на моём локте резко и больно сжимаются его пальцы.

– Мне казалось, мы договорились, – шипит отец мне буквально в ухо.

Я глубоко вдыхаю, стараясь не показать страха или боли.

– Ну, раз я здесь, значит, договорились, – спокойно, но твёрдо отвечаю и аккуратно высвобождаю руку из его жёсткого захвата.

Отец внимательно сканирует взглядом моё лицо, словно пытается прочесть мои мысли и намерения.

– Один вечер, Ярина. Всего один. Ты же в состоянии сделать хотя бы это для семьи? – его голос звучит тихо, но так, будто каждое слово – это удар.

Я встречаю его взгляд, стараясь удержать внутри всю бурю эмоций, которая грозит вырваться наружу.

– Я уже здесь, – повторяю, усилием воли сохраняя равнодушный тон. – Буду улыбаться и молчать. Надеюсь, этого достаточно для того, чтобы ты был счастлив?

Он не отвечает, лишь коротко кивает и отходит, оставляя меня одну среди шумной, блестящей толпы людей, среди которых я чувствую себя чужой и ненужной.

Я беру стакан сока и медленно прохожусь по залу, стараясь выглядеть максимально спокойной и уверенной. Вежливо здороваюсь с партнёрами отца, которые улыбаются мне с отработанной вежливостью. В голове пульсирует лишь одна мысль: поскорее бы этот вечер закончился.

Внезапно чувствую на себе чей-то взгляд. Такой пронзительный, тяжёлый, что дыхание моментально перехватывает. Я медленно поворачиваю голову и тут же натыкаюсь на взгляд Марата. Он смотрит на меня так, словно хочет прожечь насквозь, изучить каждую мою эмоцию и мысль. Его глаза тёмные, почти чёрные, и в них столько силы и ярости, что по коже бегут мурашки. Сердце начинает стучать быстрее, в ушах глухо шумит кровь. Я ненавижу себя за реакцию, ненавижу его за то, что одним взглядом способен так легко разрушить моё равновесие.

Силой заставляю себя отвернуться, мысленно крича себе самой: «Пошёл к чёрту, Кафаров!»

Однако не успеваю я прийти в себя, как встречаюсь взглядом с Ясмин. Она стоит чуть поодаль, напряжённо наблюдая за нами. Её глаза холодные и презрительные. В её взгляде отчётливо читается осуждение и превосходство, словно она только что поймала меня на чём-то мерзком и непристойном.

Мне становится ещё хуже, стыд обжигает кожу, заставляя опустить глаза и резко отвернуться. Я снова делаю глоток сока, стараясь скрыть дрожь в руках, и отчаянно мечтаю, чтобы этот вечер скорее закончился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У меня получается. Три часа, а я не влипла ни в какую историю. Даже приободряюсь немного. Ещё совсем чуть-чуть, и я уеду. Выдержу это унизительное объявление, посмотрю, как Ясмин трётся возле Марата, а после куплю себе по дороге в дом Антона бутылку вина и выпью за их счастье.

Откидываю с лица пряди волос. Меня начинает раздражать абсолютно всё. Голоса вокруг. Эти вылизанные образы толстосумов. Этот вечер вроде как для сбора денег нуждающимся, но на самом деле всё выглядит настолько мерзко и двулично, что находиться здесь невозможно.

Мне нужен перерыв. Нужно вдохнуть свежего воздуха, оказаться там, где нет всего этого внимания.

Я иду в заднюю часть здания. Там есть большая терраса. Народу мало, потому что плохое освещение и неукрашенный зал.

Кривлюсь, когда перебираю быстро ногами, туфли ужасно натёрли. Платье раздражает, потому что под ним нет нижнего белья – оно просто не предусмотрено под такой наряд, а чувствую я себя совершенно ужасно.

Снова откидываю прядь волос с лица. В следующую секунду мои глаза распахиваются от ужаса, потому что на моей руке сжимаются чьи-то сильные пальцы и резко тащат меня в сторону.

Меня охватывает дикий страх, сердце бешено стучит, когда меня грубо втягивают в какое-то помещение и дверь резко захлопывается. Я не успеваю ничего понять, лишь чувствую, как внутри всё сжимается от ужаса. Темнота и резкий запах его парфюма моментально проникают в мои ноздри, и я тут же понимаю, кто это.

Марат.

Его аромат настолько знакомый, что от него больно и страшно одновременно. Сжимаю кулаки, пытаюсь вырваться, но его руки только крепче впиваются в мои плечи.

– Ты совсем чокнулся?! Отпусти! Немедленно! – шепчу резко и зло, пытаясь вырваться из его хватки.

В ответ он встряхивает меня с такой силой, что я едва не прикусываю себе язык.

– Хочешь стать звездой жёлтой прессы? Не ори так, – шипит он зло, прижимая меня к стене кладовки.

– А ты хочешь сесть по заявлению?! Отпусти меня, немедленно! – возмущённо шепчу, пытаясь сохранить самообладание, хотя внутри меня всё бурлит от ярости.

– Включи свои мозги, галчонок, кому ты угрожаешь? – Его голос грубый и холодный, а это проклятое прозвище снова больно резануло по сердцу.

– Тому, кто очень сильно боится за свою репутацию? Я ведь буду кричать, Кафаров. Не отмоешься после... – слова вырываются с трудом, голос хрипнет от подавленных слёз и ярости.

– Ори. Или лучше иначе. Будешь стонать.

Он самым наглым образом вжимается в меня, его руки скользят по талии, грубо сжимая ткань моего платья.

– Не смей! Нет! Ненавижу! – начинаю вырываться, пытаюсь его ударить, кричать, но Марат предотвращает все мои попытки. – Какого чёрта ты творишь? Отпусти!

– Какого хуя ты так взбесилась? – рычит он, раздражённо прижимая меня ещё сильнее. – Я же сказал, что ты хуй, куда от меня денешься. Моей будешь. Только моя.

– Только твоя ищет тебя по залу! Хватит, я больше не стану в этом участвовать, Марат. Наигралась!

Он резко дёргает моё платье, задирая его вверх. Ладони скользят по обнажённой коже, и я чувствую, как лямки моего платья не выдерживают и рвутся. Прохладный воздух касается моей груди, вызывая дрожь.

– Галчонок, ты ещё не поняла, с кем связалась? – шипит он, дыхание обжигает кожу.

– Почему же? Я прекрасно поняла – с козлом и херовым сценаристом, который роли распределять не умеет! – отчаянно выкрикиваю, чувствуя, как слёзы обиды и боли уже готовы пролиться.

— Сука, — рычит Марат, и его пальцы грубо впиваются в мой подбородок, до боли сжимая его.

Он резко тянет моё лицо к себе, и прежде чем я успеваю отреагировать, его губы жестоко и нагло накрывают мои. В этом поцелуе нет нежности — только властность и злость. Его губы безжалостно терзают мои, язык грубо проникает внутрь, не оставляя мне шанса сопротивляться.

Я задыхаюсь от нахлынувших эмоций, от собственной ярости и беспомощности. Пытаюсь закричать, но это лишь даёт ему возможность углубить поцелуй.

Его пальцы сжимают моё лицо ещё сильнее, и я чувствую, как предательски слабею. Я обещаю себе, что это последний раз, последний поцелуй, который я позволяю себе с ним разделить. На секунду поддаюсь его натиску, отвечаю, словно прощаясь навсегда.

Но ярость берёт верх. Собирая всю оставшуюся волю, я резко прикусываю его язык. Марат с рыком отстраняется.

— Бешеная сука, — шипит он, отступая на шаг.

— Не забудь сделать укол от бешенства! — выплёвываю слова прямо ему в лицо, отчаянно толкая его в грудь обеими руками. Сама не знаю, откуда у меня столько сил, но он отступает на несколько шагов, и я чувствую триумф, смешанный с болью.

— Пошёл ты на хер, Кафаров! — кричу, и мой голос звенит от злости и отчаяния. Я разворачиваюсь, сердце бешено колотится, руки трясутся, когда я хватаюсь за дверную ручку и рывком открываю дверь.

Меня мгновенно ослепляет яркая вспышка. Глаза жжёт, я ничего не вижу, в панике зажмуриваюсь и прикрываю лицо рукой, чувствуя, как слёзы боли и унижения уже готовы хлынуть наружу.

— Господин Кафаров, это ваша невеста? — слышу я отчётливый, звонкий женский голос.

Сердце падает вниз, проваливаясь в пропасть. Я застываю на месте, дыхание обрывается, и страх парализует моё тело. Хочется исчезнуть, провалиться сквозь землю, только бы не стоять сейчас здесь. Когда я открываю глаза, то вижу целую толпу журналистов, камеры... Я даже не сразу вспоминаю, что я практически голая...

Глава 48 

Вспышки. Ослепительные, разрывающие зрачки на куски. Мелькают одна за другой, как удары по лицу.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Гул голосов, визг женских тонов, хищный смех – всё сливается в один страшный белый шум.

Хватаюсь за ткань, пытаясь прикрыться. Руки дрожат. Пальцы не слушаются. Паника захлёстывает.

Глаза слезятся. Я не понимаю, что происходит. Мозг пульсирует, как будто в голове зажали сирену.

Всё гудит. Всё плывёт. Позор. Позор. Позор. Это звучит, как набат. Это невозможно пережить.

Я в слезах, в порванном платье, с заплаканным лицом, перед десятками камер.

И пусть раньше мне было всё равно, что думают. Пусть я плевала на этих людей, на этих интервью, на фамилию отца.

Сейчас – это как смерть. Как пытка.

Я опозорена. Унижена. Раздета. Распята. Я сломана.

– Вы невеста?

– Любовница?!

– Чем вы занимались в кладовке?

Чужая рука касается моего плеча. Я дёргаюсь, как от удара. Но пальцы сжимаются крепче.

Рывок – и я теряю равновесие, едва не ломаю каблук, меня затягивает за мужскую спину.

Марат.

Он заслоняет меня, как глыба. Давит, оттесняет толпу. Его голос гремит, что-то говорит резко, по-деловому, с угрозой.

Я не слышу. Не понимаю слов. Не могу сосредоточиться.

Мне нечем дышать.

Грудь стягивает. Всё внутри сдавлено. Пустота в лёгких, будто кто-то вставил вакуумный насос. Воздуха нет.

Паника сворачивает меня в узел. Колени трясутся, я боюсь упасть. Сердце где-то в горле, толчками выбивает рёбра изнутри.

Я двигаюсь в сторону. Ноги подгибаются, но я не останавливаюсь. Только бы уйти.

Рвусь к выходу, спотыкаясь, не видя дороги. Слёзы застилают глаза, световые пятна давят на сетчатку, голова гудит.

Я наваливаюсь на дверь, выбегаю наружу.

Платье сваливается с плеча, я судорожно прижимаю его к груди, не давая скользнуть.

Стыд обжигает сильнее морозного ветра. Я будто облита кислотой.

Я оборачиваюсь, шарю глазами. Такси. Такси! Где, черт возьми, хоть одна машина?

Бегу, пошатываюсь, ноги подворачиваются.

Туфли. Эти грёбаные туфли!

Я наклоняюсь, срываю их с ног, босыми ступнями касаясь холодного асфальта.

Слышу, как за спиной раздаётся гул голосов. Оборачиваюсь – и вижу, как из здания выходит Марат.

Нет.

Нет, нет, нет, нет!

Я бросаюсь прочь. Платье цепляется за ноги, мешает, но я не останавливаюсь. Спотыкаюсь, ловлю равновесие, бегу дальше.

Подальше от него.

Моя жизнь никогда не была идеальной. Но с появлением Кафарова…

Всё стало в разы хуже. Он будто спустил на меня всех демонов.

Я сворачиваю за угол.

И не успеваю вдохнуть, как пальцы вонзаются в моё плечо. Сильные. Холодные. Знакомые до судорог.

Марат резко дёргает меня. Я врезаюсь в стену спиной. Он прижимает меня своим телом.

Я выгибаюсь, пытаюсь вывернуться, но мужчина сжимает плечи так, что в пальцах простреливает боль.

– Отпусти! – кричу, захлёбываясь. – Ты с ума сошёл?! Пусти меня!

– Заткнись! – рявкает он. – Ты, блядь, достаточно внимания на сегодня собрала, а?

Марат тяжело дышит. Грудь ходит вверх-вниз. Вены на шее вздулись, как канаты. Скулы ходят.

Взгляд злой, дикий, с отблеском чего-то более тёмного, чем просто ярость.

– Что?! – выпаливаю. – Что я привлекла?! Это ты! Ты меня зажал, ты сорвал с меня платье, ты не отпускаешь! Это ты! Всё это ТЫ!

– Я?! – он усмехается резко, зло. – Это не я, галчонок, с голой грудью вылетел к прессе. Нужно просто было, блядь, не сбегать и поговорить.

– Я не хочу говорить! Я просто хочу уйти. Пусти меня. Пожалуйста. Я наигралась. Всё. Ты был прав. Игра затянулась.

Он замирает. Маленькая пауза. Лоб чуть нахмурен. Взгляд – тяжёлый. Словно не сразу понял.

Он матерится сквозь зубы. Резко, глухо, будто выплёвывает что-то горькое.

– Я говорил про игру, – рычу. – В моменте траха. Не про всю нашу связь.

– А мне не плевать! Вся игра затянулась. Я её заканчиваю.

Кафаров стоит так близко, что я чувствую, как пульс у него в шее бешено стучит. Как мышцы под пальцами напряжены.

– Это я решаю, когда игра закончится, – рявкает он. – Я тебя не отпускал. И не собираюсь. Ты уйдёшь, когда я разрешу.

Я охаю. Воздуха будто не хватает. Холодное осознание пробирает до позвоночника.

Он ведь серьёзно. Он правда верит, что всё по правилам. По его.

Что он – центр мира. Что я – просто красивая вещь, которая случайно вызвала у него интерес.

Как Ясмин сказала: не отпустит, пока не наиграется.

А потом? Потом выбросит. Публично, возможно. Грубо. Как он умеет.

В горле пересыхает. Я панически перебираю варианты. Как его отвадить? Как стереть себя из его поля?

Как сделать, чтобы его вывернуло от одной мысли обо мне?

Идея врезается в голову, как ржавая игла. Я от неё вздрагиваю. Сжимаюсь. Хочется вырвать из себя.

Нет. Это ужасно. Омерзительно.

Но другого выхода нет.

– Ты моя, и… – начинает он, с напором.

– Кто сказал, что я всё ещё твоя? – отрезаю.

Голос звучит неожиданно чётко. Ровно. Как удар плетью.

И тишина, которая после – даже страшнее.

Слова ещё звенят в воздухе, а я сама пугаюсь их. У меня колотится сердце, как будто я стою на краю.

– Почему ты вообще решил, что я твоя? – выдыхаю. – С чего? Всё. Между нами – точка. Конец. Я… Я нашла другого.

– Не неси хуйни, галчонок, – хрипло бросает он. – Я на это не поведусь. Ты не станешь трахаться с другим.

– Не стану? Почему? Потому что я не такая? Ну, а раньше я не была разбита! Знаешь, что делают люди в отчаянии?! Они ищут утешения! И этот мужчина был рядом. Утешил.

Каждое слово – как удар по собственной плоти. Я вру. Вру отчаянно, с надрывом, будто от этого зависит всё.

Потому что оно так и есть.

– Он прижимал меня, Марат, – шепчу, глядя ему прямо в глаза. – Он шептал, что я красивая. Он был рядом, когда я плакала. Он был внутри меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Онемение. Время будто тянется. Мне кажется я умираю с каждой лживой фразой.

Внутри всё дрожит, но заткнуться я уже не могу. Меня несёт.

Я сломана, вывернута наружу. Я не могу больше держаться. От меня остались только обломки.

– Знаешь, – продолжаю. – Я поняла, что у тебя есть свой пунктик. Ты выбираешь тех, кто чист. Чтобы быть первым. Единственным. Ты брезгуешь касаться после других? Считаешь грязной? Ну, жаль. Потому что для меня ты больше не единственный!

Марат будто взрывается. Резко. Вспышка, не контролируемая.

Он хлопает ладонью по стене рядом с моей головой. Звук глухой, но звонкий, как выстрел. Я дёргаюсь, сжимаюсь, почти падаю.

– Тварь! – его голос звенит. – Пизди дальше, если жить не хочешь!

Он дышит так, будто сейчас сломает себе зубы от стиснутых челюстей. Мимика резкая, грубая.

– Сука, – выдыхает. – Если ты реально трахалась с другим… Я его закопаю, поняла? А ты будешь платить за это.

Он смотрит на меня, как будто хочет сжечь взглядом. Но я больше не отступаю.

У меня нет пути назад.

– Не веришь? – хмыкаю, глотаю страх. – Хочешь, расскажу, в какой позе мне больше понравилось? Или что он шептал мне на ухо, пока я кончала?

Глаза Марата темнеют. Я чувствую, как земля под ногами становится тонкой, как стекло.

– Ты был прав, – шиплю. – Мне правда есть чему поучиться. И меня учили. Терпеливо. Качественно.

Каждое слово будто режет меня изнутри. Хочется заткнуться. Убежать. Очиститься от этой мерзости.

Я сама себе отвратительна. Я чувствую, как горло сжимается, как всё тело горит от стыда, но я не останавливаюсь.

Он должен поверить.

Он должен меня возненавидеть.

– И он не рвал мне платье, – продолжаю. – Не выламывал двери. Он ласкал. Он ждал, пока я сама захочу…

– Заткнись, сука! – рявкает Марат.

Его пальцы сжимаются на моей шее. Горячие, сильные. Дыхание перехватывает.

Лицо Кафарова искажено яростью и ненавистью. В глазах пылает огонь.

Он дышит тяжело. Грудная клетка ходит вверх-вниз. Словно вот-вот сорвётся в ярость ещё хуже.

И тут я вижу движение сбоку. Камеры. Журналисты.

– Лучше займись своей репутацией, Кафаров, – выдыхаю. – Тебе она куда важнее, чем я.

Я отталкиваю его рукой, хватаю воздух. Пока мужчина отвлекается на СМИ, я бросаюсь прочь.

Но это не конец. А только начало.

Начало моего кошмара.

Моя жизнь превращается в липкий, безысходный ужас.

Я лежу на диване Антона, укутавшись в плед, как в броню, и уже который час не двигаюсь.

Даже моргать тяжело. Всё болит. Душа, тело, мозг. Хочется только исчезнуть. Раствориться в темноте.

Я не знаю, сколько дней провожу здесь. Как долго прячусь, не в силах двинуться.

Телефон – выключен. Не могу видеть, сколько гневных звонков и сообщений пришло от отца и Ясмин.

А телевизор…

СМИ вцепились, как гиены. Заголовки сыпятся один за другим, будто кто-то специально хочет меня добить.

«Кафаров и голая девушка на балу».

«Скандал на благотворительном вечере: обнажённая невеста миллиардера».

«Кто она? Невеста или шлюха?»

«Невеста миллиардера и её двоечка».

На местном канале вообще пустили отдельный репортаж. С замедленными кадрами, с аналитикой, с экспертами.

Я не выдержала. Смотрела, как под прицельным объективом я выгляжу испуганной, полураздетой, в ужасе. Словно преступница.

Антон отобрал у меня пульт. Сказал, что я сама себя убиваю.

– Перестань, – устало выдохнул он. – Это не поможет. Это уже случилось. Ты не можешь изменить, но можешь выжить.

А как, скажите мне, я могу выжить?

Я не могу дышать. Мне страшно до тошноты. Глаза ноют, будто натёрли стеклом. Щиплет, пульсирует.

Кажется, я вообще больше никогда не смогу их открыть.

Я плачу. Постоянно. Без перерывов.

Возможно, это месячные. Но нет. Я бы рада всё свалить на гормоны, на всплеск, на биологию. Но нет.

Это разбитое сердце. Это жизнь, которая пошла по наклонной с такой скоростью, что уже не видно, где дно.

У меня ничего не осталось. Ни гордости. Ни будущего. Ни себя.

Диван прогибается. Я не сразу понимаю. Потом – ощущаю тепло рядом. Кто-то сел.

Я открываю глаза. Распухшие, мокрые, мутные. Антон смотрит на меня взволнованно.

– Как ты?

Я всхлипываю. Закрываю рот руками, потому что не хочу, чтобы он слышал, как некрасиво я плачу.

– Эй, Ярин.

Мягко тянет он и аккуратно притягивает меня к себе. Я не сопротивляюсь. Уткнувшись в его грудь, я снова разрываюсь.

Антон гладит по спине. Осторожно, терпеливо. Как будто боится дотронуться до осколков.

– Всё будет хорошо, – шепчет он. – Я с тобой. Я никуда не уйду. Ты справишься.

Я всхлипываю сильнее. Не потому, что грустно, а потому что так тепло внутри, что становится больно.

Антон… Он такой настоящий. Он рядом. Всегда. Не требует. Не использует. Просто держит.

И я не понимаю, чем я заслужила такую поддержку. Такое терпение.

– Тебе нужно уехать, – тихо говорит Антон, поглаживая меня по плечу. – Подальше от этого дерьма. Просто уехать. Начать всё сначала.

– Я не могу… – выдыхаю. – Ты серьёзно? Я… Боже, Антон, я даже глаза открыть не могу. А ты мне про новую жизнь. После этого… Кошмара… Отец не даст мне денег, как обещал.

– Сейчас всё решим.

Антон мягко отстраняет меня. Он встаёт. И уходит. Я растерянно смотрю ему вслед.

Опускаюсь обратно на диван. Тру глаза. Шмыгаю носом. Стону тихо. Потому что всё внутри горит. Плавится. Не отпускает.

Снова. Снова. Снова перед глазами мелькает Марат. Его лицо. Его пальцы. Его слова.

Меня разрывает.

Боль такая, что дыхание сбивается.

Это не просто позор. Не просто страх. Это ощущение… Ничтожности.

Я ничего для него не значила.

Просто очередная. Красивая. Удобная. Пока интересна.

А потом – обнажённая на фотографиях. Размазанная по экранам.

Мне так больно. Чудовищно, сильно. Как будто грудную клетку распилили. Как будто сердце вырезали тупым ножом.

Оно болит. Пульсирует. Тянет.

– Ярин, держи.

Антон возвращается. Он подходит ближе и молча протягивает мне… Тарелку? А в ней – два мокрых ватных диска.

– Это что? – спрашиваю, вскидывая бровь.

– Эм… – он мнётся, – Я… В чае смочил. Зелёном. Говорят, помогает. Мама так делает, когда пересмотрит своих индийских сериалов и потом два дня в себя прийти не может.

Я почти фыркаю, забираю диски, укладываюсь и аккуратно прижимаю их к глазам.

Тепло. Чуть вяжет. Но приятно. Немного жжёт – но в этом есть что-то… Успокаивающее.

– Ты уехать можешь, – доносится голос Антона. – Деньги есть. Не на лакшери жизнь, конечно, но на первое время – с головой. Квартирку снять. Пожить. Работу искать не сразу…

– Я не возьму у тебя! – вскрикиваю, подрываясь. – Антон, ты чокнулся? Я не буду тебя напрягать!

– Так это ж твои бабки. Ну… Частично. Ты же аккумулятор тогда притащила. Я продал. Чего добру пропадать?

Я замираю. А потом – истерично смеюсь. Со слезами. Захлёбываюсь смехом.

Тот аккумулятор… Который я у Кафарова стырила… Когда убегала.

И снова убегаю.

Снимаю диски с лица. Медленно, осторожно. Антон сидит рядом. А в руках у него – большая пачка купюр.

Я хмурюсь. Смотрю на деньги, как на что-то чужое. Опасное. Не верю.

– Антон… Ты точно уверен, что аккумулятор столько стоил? – тяну с сомнением. – Здесь очень много.

– Да, – кивает. – Тачка у него крутая была, новая. Толкнул барыгам по хорошей цене. Так что, Ярин, можешь уехать хоть сейчас.

– Прямо ночью?

– А почему нет? Я тебя могу увезти хоть на край света. Серьёзно. Скажи куда – и я повезу.

Я зависаю. В полном шоке. Он… Сделает это для меня?

Я не знаю, что сказать. Грудь сдавливает от эмоций. Словно внутри кто-то нажал на комок боли и оттуда – тепло.

– Я тоже виноват, – добавляет он. – Я же тебя в офис Кафарова послал. Ты в это говно вляпалась из-за меня. Я хочу тебе помочь, Ярин. Дай мне шанс хоть раз быть не тупым клоуном, а нормальным другом. А по дороге вишнёвый раф купим.

Я всхлипываю. А потом – просто вешаюсь ему на шею. Обнимаю крепко, срываюсь на слёзы снова.

– Спасибо… – шепчу. – Спасибо, Антон. Ты настоящий друг. Самый лучший!

– Мы можем уехать в любой момент, – говорит Антон. – Когда захочешь.

– Сейчас. Я хочу прямо сейчас. Я хочу убраться как можно дальше.

Оказывается, когда всё разрушено, собраться можно за пару минут.

Я даже не переодеваюсь. Сижу в джинсах и растянутой футболке Антона. Волосы спутаны, лицо без капли макияжа. А внутри…

Пусто.

Но я обещаю себе, что точно наполню себя чем-то хорошим. Выжгу остатки этой больной любви к Кафару.

Начну всё заново.

Там, где меня не будут выворачивать наружу. Не будут ломать и рвать.

Я добьюсь успеха. Займусь дизайном, найду настоящих близких.

Больше никогда не позволю обижать меня, использовать. Я стану тем человеком, который будет выбирать.

Я встану на ноги. Излечусь. Переживу. Я буду жить ради себя.

Без него.

А если мы встретимся лет через десять – я посмотрю холодно и пройду мимо. Кафаров будет жалеть, что так со мной поступил.

Если бы я только знала, что эта встреча случится гораздо раньше…

И уничтожит меня окончательно.

***

Девочки, невозможно завершить историю Ярины и Марата в этой книге. Слишком много лжи, чувств и опасных игр осталось за кадром.

Марат заигрался. Она - обожглась.

Но никто из них не отступит от своих принципов.

Во второй книге ставки станут выше, интриги - глубже, а эмоции - острее. Потому что там, где заканчиваются правила, начинаются их настоящие отношения.

Ждём вас в продолжении. Будет жарко и эмоционально.

Книжечка уже на сайте - переходим по ссылочке ниже:

Марат. Моя в наказание

— Ты станешь моей женой вместо сестры, — шипит мужчина, и его дыхание обжигает мою кожу.

Марат Кафаров был моей первой любовью. И женихом моей сестры.

А превратился в монстра, который пугает до дрожи.

Из-за ошибки журналистов все решили, что я его невеста. И Марат не стал это отрицать. Он решил забрать меня.

И наказать за предательство.

— Ты станешь моей игрушкой. И я буду играть с тобой до тех пор, пока не сломаю окончательно.

Конец