Ржавая Нежность. Часть 4

Молния поползла вниз. Каждый зубчик – щелчок по нервам. Сначала открылась спина – узкая полоска обнаженной кожи от копчика до лопаток, мерцающая в желтом свете лампы. Холодный воздух гаража коснулся ее, заставив мурашки побежать вверх по позвоночнику.

– Что, мудилы, никогда голую бабу не видели? – голос хриплый, но твердый.

Молния пошла дальше. Бока. Изгибы ребер. Талия. И вот платье расстегнуто до самого низа. Оно держалось теперь только на плечах и натяжении кожи на бедрах. Я почувствовала, как его тяжелые полы вот-вот соскользнут. А под ними – ничего. Только я. Голая. С двумя незнакомыми мужиками, от которых несло опасностью и неудержимым, первобытным желанием.

– Опа... – прошептал Медведь, его голос сорвался на писк. Он привстал, глаза вылезли из орбит, уставившись на расходящиеся края кожи.

Волк не шевелился. Но его взгляд... Он уже не смотрел на платье. Он смотрел туда, куда оно должно было упасть.

Я резко дернула плечами. Платье соскользнуло вниз, как черная масляная лужа, к моим ногам. И я стояла перед ними. Совершенно голая. Стояла прямо, подняв подбородок, пытаясь вдохнуть в грудь ледяное презрение, но чувствуя, как жар стыда пылает на щеках и растекается ниже. Холодный воздух обнял соски, заставив их налиться, очертив каждую деталь.

Гараж взорвался.

– ЁБ ТВОЮ МАТЬ! – заорал Медведь. – ТЫ ГЛЯНЬ! ГЛЯНЬ НА НЕЁ! КАКАЯ... БЛЯДЬ! КАКАЯ ЖЕ ТЫ... ОГОНЬ! – Он не находил слов, тыча пальцем, его лицо пылало, ширинка заметно натянулась.

Волк не кричал. Его взгляд скользил по мне, как сканер: грудь – упругая, не слишком большая, с темно-розовыми, теперь твердыми сосками. Живот – плоский, с едва заметным рельефом мышц под тонкой кожей. Бедра – узкие, но округлые. И между ног – аккуратная, темная щель, приоткрытая влажным блеском. Он смотрел долго, не мигая, изучающе, как будто оценивал сложность предстоящей работы. Потом его глаза поднялись на мои. В них не было восторга Медведя. Был голод. Холодный, расчетливый и абсолютно не скрываемый. И... удовлетворение.

– Ну что, уебки, – мой голос прозвучал хрипло, но с вызовом. – Довольны? Я бросила взгляд на Волка.

Волк шагнул ко мне. Один шаг. Два. Он остановился в полуметре. Его глаза были прикованы к моим. В них не было вопроса. Был приказ.

– Неплохая штучка, – произнес он тихо, хрипло. Его голос был как наждак по коже. – Но анкета... "Отсос обеспечен". – Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе, пропитанном похотью и влажным запахом моей наготы. – Обещанного, сука, три года ждут. Мы ждали полчаса. Хватит. Пора платить по счетам.

Он кивнул Медведю. Тот с внезапной серьезностью в глазах, шагнул вправо, отрезая мне путь к отступлению. Они стояли передо мной. Два столба плоти, металла и мужской воли. Арена сузилась до клочка масляного бетона под моими босыми ногами.

– Счет... – я попыталась парировать, но голос снова предательски дрогнул. – Счет в картах... я еще не до конца... проиграла...

– До конца? – Волк перебил меня. Его голос стал ледяным. – Ты проиграла с момента, как вошла сюда. - Он сделал еще микрошаг вперед. Я почувствовала тепло его тела.

Его рука поднялась для жеста. Точного, неоспоримого. Указующего вниз, на грязный бетон между его ногами и ногами Медведя.

– На колени, шлюха, – сказал Волк. В его голосе не было злобы. Только констатация факта. Железная, не терпящая возражений. – Покажи, что твоя глотка так же хороша, как и твоя наглая пизда.

Лицо медведя стало сосредоточенным, почти серьезным. Он скрестил руки на груди. Он ждал. Они оба ждали. Гараж превратился в храм грязи. Остался только бешеный стук моего сердца, отдававшийся в висках и... там, внизу, где пульсировала голая, предательски влажная плоть.

Я посмотрела на бетон. Масляные пятна. Стружка металла. Пыль. Потом подняла взгляд. На Волка. Его серые глаза жгли. В них не было сомнения. Он знал, что я сделаю.

Страх сжал горло. Последний вопль гордости? Но он был слаб. Глух. Забитый волной чего-то большего. Темного. Неизбежного. Желанного. Я почувствовала, как ноги подкашиваются. Не от слабости. От освобождения. От сдачи.

Я не опустилась. Я рухнула на колени. Голой, нежной кожей надколенников на шершавый, холодный, грязный бетон. Больно. Унизительно. Реально. Искра боли и осознания пронзила мозг. Я услышала, как Медведь резко вдохнул. Увидела, как рука Волка непроизвольно сжалась в кулак.

Я оказалась лицом к промежности Волка. Запах плотной ткани. Я подняла голову. Вверх. По его телу в майке. К его лицу. Его глаза горели. В них уже не было торжества. Был чистый, неразбавленный, животный голод.

– Ну? – его голос был хриплым шепотом. – Докажи, что твоя глотка стоит моего времени.

Его пальцы впились в мои волосы, не больно, но твердо, направляя. Не к себе. К Медведю, который замер, глядя на меня сверху вниз, его глаза расширились от шока и стремительно нарастающего возбуждения.

– С него, – приказал Волк, его пальцы в моих волосах были железными. – Он первый хочет проверить, как шлюхи держат слово.

Я перевела взгляд на Медведя. На его ширинку, которая заметно выпирала. На его лицо, где смешались туповатое изумление, дикое возбуждение и капля страха. Его дыхание стало частым, прерывистым.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Не от страха. От предвкушения. От полной, абсолютной потери себя. От этого грязного бетона под коленями, от запаха мужчин, от власти Волка и животной силы Медведя.

Я наклонилась. Мои губы коснулись грубой ткани его клетчатых штанов. Я услышала его стон. Глухой, как рык. Мои пальцы дрожали, расстегивая ремень, пуговицу, молнию. Я освободила его. Он был огромным. Тяжелым. Горячим. Налитым кровью и грубой силой. Как и он сам.

– Оооо... бля... – прохрипел Медведь, глядя на меня, на свой член в моей руке, на мои губы, которые уже обхватили головку. – Вот это... вот это дааа... Красотка... Ох, бляяя...

Мир сузился до этого запаха, этого тепла, этого пульсирующего в руке члена, до вкуса соли и предсемени на губах, до боли в коленях от бетона и до тяжелого, властного взгляда Волка, который наблюдал...