Где-то на краю света. Серия: Рассказ света приехала в гости чтобы я ее выебал

Когда ты в отношениях, ты живёшь только ими. Твоя работа, увлечения, интересы, призвание - всё отходит на второй план. Жизнь заполняется только любовью к той, ради которой ты отодвинул всё остальное в сторону. И чтобы жертва оказалась в удовольствие, надо лишь найти такую, которая достойна жертвы. Вопреки общему мнению о недостижимости идеала, наши отношения с ней казались идеальными.

Прелюдия

Я смотрел на наше отражение в зеркале ванной, обнимал её сзади и вдыхал её запах, который нельзя ни с чем ни сравнить, ни перепутать – запах любимой женщины. В зеркале отражались её крупные груди – упругие, с чуть вздёрнутыми вверх светло-коричневыми сосками. Я целовал её в плечо и в шею, а она, повернув голову, губами тянулась к моим губам. Непроизвольно прикрыв глаза, мы сливались в поцелуе – нежном, осторожном, трепетном, совсем не похожим на тот, которым мы впивались друг в друга во время бешеного соития этой ночью. Сейчас всё было умиротворённо и как-то меланхолично. Каждый раз, смотря на неё, обнажённую, я не скрывал своего восхищения, и она безошибочно читала его в моём взгляде. Я обнимал её, а рука непроизвольно спускалась вниз, чувствуя жёсткие волосики лобка. Она положила свою руку на мою, не давая возможности продолжить.

- Мы так проваляемся весь день в постели, милый, - прошептала она, чуть приоткрывая пухлые губы, уставшие от поцелуев, и поворачиваясь ко мне лицом.

- Мысль не так уж и плоха, - ответил я, пытаясь пробраться рукой дальше и глубже в её тёплое влажное лоно.

Нельзя было не восхищаться ей, как нельзя бы не желать её всегда, когда только видишь. Не знаю, есть ли какие-то общепризнанные каноны красоты, но для меня она была эталоном.

Стройная, но не худышка. Серо-голубые глаза, прямые светло-русые волосы, покрывающие верхнюю половину спины. От чуть сужающейся талии взор переходит к большой подтянутой попке и округлым бёдрам. Всё тело покрыто бронзовым морским загаром – почти равномерным, практически без следов от купальника.

Она слегка оттолкнулась от меня и повернулась передом, представ во всей своей обнажённой красе.

Груди – предмет особого восхищения. Они были хороши в любом состоянии: и свободные, и подтянутые лифчиком. И в лёгком летнем платье, и в тёплом джемпере они неизменно выделялись и будоражили воображение. Плоский животик и светлая поросль на лобке (мне так нравилось, а она не сопротивлялась) - волосики редкие и короткие, занимающие совсем небольшое пространство, от солнечных лучей ставшие ещё светлее. Розовые складки, прикрывающие самое сокровенное.

Она могла бы стать моделью для советского художника – автора картин с физически развитыми спортсменками или сочными купальщицами, запечатлевшего бы её наготу в рамках допустимых в то время сюжетов с обнажённой натурой: «утро» или «водные процедуры».

Мы не стали заниматься любовью, хотя мне хотелось. Любовь надо пить, смакуя каждый глоток, быть всегда голодным, а не насыщаться ею до тошноты.

На балконе, с которого открывался вид на горы, мы завтракали и наслаждались магией утра. Со своего плетёного кресла она протянула ко мне загорелые ноги, и я положил их себе на колени. Когда руки были уже не заняты, я массировал её маленькие мягкие ступни, чувствуя её наслаждение от этого процесса. В иные минуты я не просто массировал их, но и целовал её нежные пальчики, проводя языком по четырём маленьким, облизывая и посасывая большой…

- Как приятно, милый - произносит она, прикрыв глаза. – Когда ты это делаешь, я так люблю тебя.

- А в остальное время нет? – спросил я, ничуть не обидевшись.

Она лишь улыбнулась в ответ. Снова захотелось её поцеловать.

Сентябрьское солнце уже осветило золотые купола стоявшей неподалеку церкви и вершину острой скалы горного хребта, напоминавшего уснувшего дракона.

Начинался новый день бархатного сезона.

Утро

Она надела короткие жёлтые шортики и тонкую белую футболку, сквозь которую были видны её прелести. Меня всегда заводило, что её формы притягивают мужские взгляды, но это же и заставляло сохранять бдительность - следить, как бы взгляды не перешли границы дозволенного. Впрочем, были ли они у нас?

Моя экипировка менялась незначительно: всегда были шорты, тоже короткие, выше колен, а сверху футболка или майка, по обстоятельствам. Очки-хамелеоны - без них никуда.

На голову она надела белую бейсболку, пропустив сзади хвост волос. Моя чёрно-белая бейсболка также была неизменной. Поскольку предстояло ходить пешком по горным тропам, мы оба надели кроссовки.

Взглянув на неё, вышедшую первой из номера, – в этой тонкой футболочке, сквозь ткань которой выступали соски, поймал себя на мысли, что снова хочу её. Но… надо было идти.

- Ты же взяла телефон, - не спросил, а констатировал я. - Я оставлю свой на зарядке.

Мы вышли к автостанции и сели машину, договорившись о поездке в соседний посёлок у моря.

В наших планах было искупаться на диком пляже, позагорать, неплотно пообедать, а потом пешком отправиться обратно, по верхам. Это должно было занять весь день. Всё необходимое я напихал в мой большой, видавший виды рюкзак.

Она села вперёд, так как я сам открыл ей дверь, игриво улыбнувшись, поняв смысл моего действия. Сам я уселся сзади, предоставив водителю созерцать женские прелести. Впрочем, оказалось, его это не сильно заинтересовало. Всю дорогу мы не разговаривали, что тоже было неплохо - пустая болтовня с таксистами утомляет.

Машина ехала по шоссе минут пять-семь, потом свернула направо на другую, слегка извилистую дорогу, ведущую к посёлку у моря. Справа и слева от нас расстилались ровные, выжженные солнцем пространства, а впереди виднелись лысые горы.

- Вам куда, к набережной? – спросил водитель.

- Да куда-нибудь к пляжу поближе, - ответил я.

Мы вышли, поблагодарив и попрощавшись. Мы улыбнулись, поняв друг друга без слов. Я взял её за руку и повёл в сторону рынка. Купив немного инжира и персиков, мы направились к набережной. Она была необустроенной, но с неё отрывался восхитительный вид на море, горы и скалы, врывающиеся в водную гладь. Было по-утреннему свежо и почти безветренно.

Всю набережную можно было пройти минут за пять. Потом начинались пляжи: сначала обустроенные, потом дикие. Пройдя мимо облезлой скульптуры дельфинчика, мы двинулись вдоль моря. А после стали подниматься по тропам вверх. Несколько раз поднявшись и спустившись, сфотографировавшись у камня с нарисованной чайкой, мы вышли к каменному валуну, недвусмысленно символизировавшему границу между двумя мирами. Надпись на камне гласила: «Нудистский пляж». Обойдя его, никаких видимых изменений мы не заметили. Немногочисленные купальщики лежали метрах в пятидесяти друг от друга. После первой нудистской бухты была вторая, ещё менее заселённая. Здесь и остановились.

Я расстилал наш большой пляжный коврик и раскладывал вещи, а она уже раздевалась. Слетела футболочка, потом шортики упали вниз, трусики сползли по ножкам, освободившимся от кроссовок. Из ненатурального на ней оставались лишь солнцезащитные очки и бейсболка, но и это она сняла, собравшись окунуться. Затянув волосы в пучок, она направилась к воде.

Я разделся так же быстро и стал наблюдать, как она входит в море. Ей было непросто ступать на крупную гальку, и движения, конечно, нельзя было назвать изящными. Но всё же… она была прекрасна! Перестав, наконец, пытаться идти по подводным камням, она погрузилась в воду и поплыла, а потом нырнула, сверкнув попой. Сам я не слишком люблю нырять, но её движения, по-спортивному уверенные, меня всегда восхищали. Я так же коряво вошел в воду и так же быстро погрузился в воду, решив плыть, а не идти. Она заплыла не слишком далеко, потом замерла и повернулась ко мне, оставшись стоять на месте.

- Там что, дно есть? - крикнул я.

- Ну… я стою! – задорно ответила она.

Я подплыл к ней, наблюдая в прозрачной воде её загорелое обнажённое тело.

- Ну, привет, - не нашёл ничего лучше сказать я.

- Привет! - улыбнулась она.

Я попытался обнять её и удержать на том же камне, но вместо этого мы вместе рухнули в воду. А после поплыли к берегу. У самого берега я всё-таки обнял её сзади, почувствовав знакомый трепет её тела.

Мы выползли на сушу, постояли у берега, а после растянулись на коврике. Какое-то время молчали. Потом оба, почти синхронно перевернулись на живот, положив головы на заблаговременно надутые мной плавательные подушки.

- Здесь по-настоящему пахнет морем, - сказала она.

- Это пахнут водоросли, - отозвался я, поняв, о чём она говорила.

- Возможно, но это какой-то настоящий морской запах, которого у нас там нет. Там как будто просто вода.

- Да, пожалуй.

- Все эти места, что ты мне показал, такие удивительные. Я бы никогда не поехала сюда одна или с кем-то ещё… не знаю, почему. Теперь они будут связаны только с тобой, с нами. Вроде бы мало тут зелени… камни, трава выжженная, пустыня практически… А есть какое-то очарование во всём этом. Неповторимое. Я нигде такого не испытывала. В других местах тоже бывало красиво, но это были просто места отдыха, там не было изюминки. А здесь своя атмосфера.

- Скалы просто потрясающие, - поддержал я её впечатления, которые полностью совпадали с моими. – И запах травы наверху пьянящий, только здесь такой.

- «К этим гулким морским берегам,

Осиянным холодною синью,

Я пришла по сожженным лугам,

И ступни мои пахнут полынью», -

продекламировала она стихи поэта из сборника, который я ей подарил.

- О, да! – откликнулся я на знакомые строки. – И только здесь представляешь это воочию.

- Каменная арка в море – тоже что-то необыкновенное. А сверху, с суши, она выглядит ещё красивей. Так долго шли через этот хребет, так сильно устали, а впечатления до сих пор в памяти, - вспомнила она нашу морскую-пешеходную экскурсию.

- Я уже бывал в этих местах. Но вот каменный мыс со всеми его тропами и бухтами впечатлил. Такая первозданная природа, дикость - люблю такое, - продолжал я начатую тему.

- И эта морская прогулка с высадкой… И наши хождения по горным тропам…

Да, это я помню хорошо. Уже на причале какая-то молодая девушка запросто сняла с себя мокрую майку, обнажив маленькие грудки, выжала и надела снова, на что, казалось, никто, кроме меня, не обратил внимания. Как это у неё легко и непринуждённо получилось, и совсем не вызывающе, отметил я тогда. Если здесь это норма, тогда это рай.

А потом мы ходили вверх и вниз, взбирались на возвышения, которые и горами трудно назвать, но с которых отрывались потрясающие виды. Она раздевалась, а потом смело и откровенно позировала мне, запечатлевающему эту красоту своим зеркальным фотоаппаратом, флешка которого уже к концу нашего отдыха была забита подобными фотографиями. На них никогда не было ничего вульгарного и вообще сексуального – только эстетика обнажённого тела. А тело у неё… ну да, я уже говорил.

- Милый… спасибо тебе за всё, - её голос вернул меня к реальности.

- Я же не за спасибо всё это тебе показал. Я надеялся, что ты полюбишь эти места так же, как я.

- И не ошибся. Но… я никогда не вернусь сюда без тебя. Не смогу справиться с чувствами.

- Не каждый способен так проникнуться. Но ты смогла. Люблю тебя за это, - я поцеловал её в плечо.

- Только за это? – улыбнулась она.

Я тоже улыбнулся в ответ.

Какое-то время мы лежали молча. Потом спросил то, о чём давно хотел спросить:

- Вчера…

- Да? - спросила она игриво и в то же время тревожно.

- Ты так завелась…

- Да и ты завёлся.

- Я подумал, уже сегодня, что… может быть… я и неправильно сделал, что ушёл как-то резко и этим напугал тебя.

- Ну… есть такое, напугал. Даже не попрощался.

- Я не из ревности и не от обиды какой-то, я же сам этого хотел всегда. Но… не знаю, как объяснить.

- В фантазиях всегда всё легко, а в жизни мы порой не можем справиться с чувствами, - она как будто прочитала мои мысли.

- Да, именно так.

- Но зато ночью был восторг! Ты был таким неистовым.

- А ты такой горячей!

Вчера

Прошлым вечером, послонявшись по набережной, послушав самодеятельных музыкантов, поглазев по обыкновению на картины художника, который сам их и продавал – с котиками, цветами и обнажёнными девушками, мы зашли в кафе с танцполом, на котором было весьма оживлённо. Я заказал немного коньяка, лимонад и большие порции салатов. Она уселась в плетёное кресло и стала посматривать в сторону танцующих. А я наслаждался её вечерним видом, открывавшимся в разрезе летнего платья, не скрывавшего отсутствие лифчика.

- За нас! – провозгласил я банальный тост, который мне всегда казался уместным.

- За наш отдых! – подыграла она.

Мы выпили, тёплая жидкость стала растекаться и согревать всё внутри.

- Хочешь потанцевать? – спросил я, замечая её пристальный интерес к танцполу.

- Пойдём, - пригласила она.

- Да я что-то не очень хочу, - уклонился я.

- Ну? – настаивала она.

- Хорошо, - нехотя согласился я.

Музыка как-то совсем не вдохновляла меня на танцы. Подёргавшись немного, я незаметно оставил её одну и вернулся за столик. Впрочем, оказалось, что там она была не совсем одна, а быстро влилась в шумную разнополую компанию молодых людей и девушек.

Минут через пять она вернулась:

- Ну чего ты не танцуешь?

- Да музыка дурацкая, я не люблю такое. Если хочешь, потанцуй – никаких проблем, - заверил я. - Давай ещё выпьем по чуть-чуть, и вперёд.

Мы выпили, она ушла танцевать. Я сидел, чувствуя начало легкого опьянения. На танцполе расстановка фигур стала меняться. Из компании выделился молодой человек в шортах и распахнутой настежь рубашке. Было заметно, как он вьётся вокруг неё – девушки в летнем платье с откровенным вырезом на груди. Да, моей любимой. Казалось, у них уже образовалось что-то вроде своей компании, и я был уверен, что ей это нравится. Всем своим видом она показывала интерес к нему и его ухаживаниям.

«Вечер перестаёт быть томным», - как-то не очень весело, но заинтересованно подумал я, присматриваясь к происходящему. Парень явно был навеселе, как и вся лихая компания, но вроде в меру.

Музыка поменялась, заиграл какой-то медляк. Она, естественно, не вернулась, а осталась танцевать. С ним! В танце он обнимал её, а руки то и дело соскальзывали ниже спины. А она… не то чтобы сильно сопротивлялась этому, разве что так, для вида. Меня бросило в жар. Вроде бы ничего страшного и не происходило, но буйное моё воображение уже рисовало совсем иное. Я не мог понять, возмущает ли меня происходящее, или, напротив, волнует. А может и то, и другое. От ревности, с которой не можешь справиться, со временем начинаешь получать удовольствие. Если бы они поцеловались, меня бы ударило током. Если? А может, уже поцеловались? Я просто отвлёкся на свои переживания.

Она вернулась за наш столик и сама налила себе лимонада из графина.

- Ты же не против? – спросила она.

- Нет, конечно, - медленно ответил я, не поинтересовавшись, против чего?

- Тогда я пойду? – спросила она, как будто ей требовалось разрешение.

Я только кивнул.

Количество танцующих увеличилось, и две фигуры, которые меня более всего интересовали, пропали из поля видимости. Но именно это и подстегнуло игру моего воображения… Быть может, они уже ушли из кафе. Где-то на ночном пляже они целуются. Он трогает её между ног, она трепещет от его прикосновений… Он залезает ей в трусики рукой и трогает там… Она стонет и прижимается к его телу… И вот они уже где-то у него, голые, разгорячённые, яростно совокупляющиеся… Он задирает ей ноги и входит глубоко, так глубоко, что её стон срывается на крик… Она называет его по имени и просит не останавливаться, ещё и ещё…

Я пришёл в себя. Танцпол всё ещё бесновался. Но мне надо было идти. Пусть она останется с ним, пусть отдастся этой ночью, всё равно потом вернётся ко мне, - подумал я и позвал официантку расплатиться. Быстро оплатив счёт, я направился к выходу. «Уйду, не прощаясь. А зачем? Это лишнее», - решил я, почему-то не подумав даже, всё ли у неё там в порядке. Разум мой был абсолютно затуманен. Чувства просто клокотали в груди. Возбуждение не проходило…

У памятника поэту я вдруг услышал её голос. Он показался таким близким и родным. Она звала меня по имени.

- Ты куда ушёл? И почему? – с нескрываемой обидой и чуть не плача спросила она.

Я смотрел на неё и испытывал какую-то невероятную нежность к этой женщине, оставшейся моей в этот вечер.

- Я подумал, так будет лучше. Вы были так увлечены, - попытался оправдаться я.

- Ну зачем ты? – прижалась она ко мне. – Мы просто танцевали.

- Вы просто обнимались.

- Ну не без этого. Но ничего больше.

- Я же не сказал, что против этого… Мы сто раз это с тобой обсуждали, рисовали, фантазировали… Я просто не справился со своими чувствами. Это я виноват. Прости, пожалуйста.

- Не надо извиняться, милый, - говорила она и целовала меня в губы. – Пойдем к нам. Я так хочу тебя.

- Пойдём.

Мы зашли в номер, сбросили обувь и не стали включать свет. Я хотел её такую - разгорячённую и потную. Снял с неё платье через голову, быстро стянул трусики и сразу потрогал рукой между ног. Она была мокрая и тёплая – девочка давно уже возбудилась. Она, свою очередь, стала расстёгивать ремень на моих шортах, спустила их вниз, а после стянула с меня трусы, из которых буквально вырвалась моя восставшая плоть. Мы впились друг в друга глубоким поцелуем, и я завалил её на нашу двуспальную кровать. Я целовал её груди, целовал внизу живота. Она извивалась и стонала под моими ласками, а я пил её, не отрываясь, не насыщаясь.

Когда я вошёл в неё спереди, приподняв ноги, она открыла рот, как будто задыхаясь.

- Рассказывай, - спокойно, но неожиданно для неё потребовал я. - Что у вас было?

- Только танцы, - продолжала сопротивляться она, содрогаясь в такт моим движениям.

- Целовались? – настаивал я.

- Ну… почти, - сдавалась она.

- Почти?

- Ну… он пытался поцеловать, искал губы, но я уклонилась, и он целовал шею… я не могла сопротивляться. Прости, милый.

- Не извиняйся, не надо, всё хорошо.

Я усилил темп, и её стоны превратились в крики – она всегда была очень громкой в процессе. Короткие крики вдруг сменились одним протяжным, она на несколько секунд замерла, а потом расслабилась. Это был первый оргазм - как всегда у неё, самый яркий. Я вышел из неё и пытался отдышаться. Боже, какая она соблазнительная! И как нас обоих завела эта фантазия!

- Ты бы отдалась ему? – я продолжать распалять себя.

Она поняла, что можно говорить то, что думаешь и даже больше:

- Да, наверное, если бы ты не ушёл, и мы познакомились поближе, - сказала он, а потом добавила: Если бы ты был не против…

- Я ведь потому и ушёл, - это была правда, хотя и не вся.

- Я подумала, что ты обиделся.

- Нет… Люблю тебя, люблю, - шептал я, покрывая поцелуями её горячее мокрое тело…

Её оргазмы следовали один за другим, тем самым отдаляя приближение моего из-за вынужденных передышек. Тогда я перестал делать перерывы и уже не останавливался.

Её стоны и крики не прерывались и как будто сливались в один. Когда прозвучал мой крик, семя брызнуло ей на волосы, шею и грудь, остатки слились на животик ниже пупка…

- С тобой это что-то невероятное, - восхищённо шептала она мне, прижимаясь к груди. – Даже время как будто течёт по-другому, как будто останавливается.

- Ты горячая девочка, красивая, такая желанная… всегда, - отвечал я. И это было так на самом деле. Думаю, я заслужил такую. Так долго искал.

- Ты удивительный…

День

- Раки, рыба, варёная кукуруза, - раздалось у нас над головами.

Я окликнул торговца, встал и купил две кукурузы. Мы сели, подогнув ноги под себя, и с азартом вгрызались каждый в свой початок.

- А та москвичка, с которой ехали в одной машине. Ты как будто ревновала к ней, - вспомнил я недавнюю историю.

- Она мне не понравилась. Болтала какую-то ерунду: только приехала, и ей ничего не понравилось, решила дальше ехать. По виду, хиппушка какая-то.

- Да здесь много таких. Но симпатичная, молодая.

- Ну, могла бы выйти с нами у крепости, погуляли бы вместе, познакомились.

- Наверное, у неё были другие планы или постеснялась врываться в наш мир… Просто мне показалось, ты ревнуешь, и я не стал с ней заигрывать.

- Меня, конечно, немного задевает твоё внимание к другим барышням. Не знаю, ревность ли это. Но энтузиазма как-то не испытываю, - уточнила она свою позицию.

Я вспомнил ту девчушку и своё глупое желание её соблазнить, затащить в нам в постель, которое, впрочем, пропало сразу после того, как мы вышли у крепости и двинулись своим путём. Всё это было несерьёзно. Так, игра. И если мне казалось, что её эта игра как-то задевает, что она не готова к такому повороту событий, я всё прекращал. Пусть и нехотя. Мне не нужна была другая. Разве что эпизодически, а не постоянно. Но я никогда не настаивал, понимая, что это не для всех. Не каждая примет такое. Хотя она старалась.

- А я вот не против внимания других мужчин к тебе, ты знаешь. Зачем, в конце концов, такая женщина, если она нравится лишь тебе одному?

- В этом есть доля истины, - согласилась она и вновь легла на спину, подставив солнцу свои груди, живот, ноги и солнечный лобок между ними.

Полюбовавшись этими видами, я пошёл окунуться. Когда вернулся, пошла в воду она. После этого мы принялись за инжир и персики, которые в этих местах были особенно вкусны. Или так казалось. Я налил чачи из термоса в маленькие металлические стаканчики и протянул один из них ей.

- А ты запал на девушку-гинеколога, так? – спросила она, закусив выпитое инжиром. Тема продолжалась сама по себе.

- Да не запал, но она приятная… И раскрепощённая.

- Всё, как ты любишь, - недовольно отреагировала она.

- Ревность – это пошло. Это признак слабости и неуверенности в себе, - принялся просвещать я.

- Слышала, - парировала она. – Только ты ведь тоже не всегда можешь совладать со своими чувствами, как выяснилось, - вновь игривая улыбка заиграла на её лице.

- Я буду работать над собой, - мой ответ вызвал сдержанный смех.

На самом деле мне понравились те два дня, что мы были в одной сравнительно небольшой компании туристов-путешественников. Пеший поход по каменному мысу-полуострову, подъёмы и спуски, узкие горные тропы, песни под гитару на остановках, всевозможные места силы, дикие бухты, ныряние с огромного валуна, нудистское купание без всякого стеснения. Да, девушка-гинеколог, кажется, откуда-то из Тюмени, была хороша, но не настолько, чтобы на неё запасть. И парень её (с которым здесь познакомились) был какой-то консервативный и не поддерживал общее раскрепощение. Но главное не это. Я не мог ни на кого запасть, кроме неё. Все остальные женщины существовали где-то рядом, но не в моём, не в нашем с ней мире. Они привлекали взор, с ними можно было пофлиртовать, даже допустить нечто большее. Но они никогда не затмевали её.

- Думаю, нам пора, - напомнил я о наших планах. – Слегка перекусим и пойдём по верхам.

Мы быстро собрались и направились в посёлок.

Вечер

Хотя уже была вторая половина дня, сентябрьское солнце не палило так нещадно, как в августе. Сил у нас обоих хватало, и мы стали медленно подниматься в гору. Подъём начинялся с асфальтированной дороги, которая переходила в грунтовую, а после рассыпалась на тропы. По одной из них можно было подняться выше. Подъём был тяжёлый, но не экстремальный, - мы справились. До вершины оставалось всего ничего. К ней вела достаточно широкая грунтовая дорога – судя по всему, сюда поднимались не только пешком, но и на автомобилях.

С самой высокой точки горы открывался просто потрясающий вид, причём в любую сторону. Безбрежная синяя гладь, прикрытая немногочисленными белоснежными облаками. Справа, если смотреть на море, был отчётливо виден земляной мыс, по форме напоминающий рептилию. Ещё дальше – скалы потухшего вулкана с «профилем» поэта. Лежащий «дракон» с выделяющейся на его «спине» острой скалой.

- «Край голубых холмов», - вспомнил я название этих мест в переводе с тюркского. – Да, пожалуй.

Мы начали спуск в сторону беседки, расположенной чуть ниже, а когда добрались до неё, увидели на вершине, с которой только что спустились, группу мотоциклистов. По информации, размещённой на стенах беседки, можно было узнать название горы – это была самая высокая точка здешних мест.

Надо было идти дальше, и мы стали спускаться ниже. Отчётливой тропы как-то не было заметно, приходилось идти вслепую, медленно, бочком. Мотоциклисты же лихо и уверенно промчались мимо нас вниз, а через пару-тройку минут их можно было увидеть у подножия другой вершины.

Спуски сменялись подъёмами, а подъёмы спусками, пока дорога сама не вывела к морю.

Эта бухта была совсем не похожа на ту, где мы только что были. Галька мелкая, практически песок, ноги утопают при ходьбе. Пляж был абсолютно безлюдным. От солнца укрывали земляные возвышения, переходящие в подъёмы.

Мы шли вдоль моря, солнце освещало нас мягким вечерним светом, волны накатывали на берег и уходили обратно – всё это напоминало сцену из кино. Сказывалась усталость. Надо было отдохнуть и освежиться, тем более, что путь ещё не был окончен. Побросав вещи и вновь раздевшись догола, мы побежали к морю. Вода освежала и придавала сил.

Она поплыла далеко и не сразу вернулась. А я вновь любовался ею, сидя в воде. Когда она приблизилась к берегу, я поплыл навстречу. Здесь никакие камни уже не помешали мне взять её на руки и катать вправо и влево по воде. Потом она обхватывала меня ногами, и я, придерживая её за спину, погружал нас в воду по шею, а потом поднимал её вверх.

Когда она вытянулась на берегу, частично омываемая волнами, я почувствовал желание, с которым уже не мог справиться. Протянув руку, я помог ей встать и повёл к тому месту, где были оставлены наши вещи. Я вытащил полотенце и стал вытирать её, опустившись на колени. Поравнявшись лицом с её лобком, потёрся щекой о волосики. Я встал, и тетерь уже она вытирала моё тело, не опускаясь.

- Я захотела тебя ещё на том пляже… Наверное, от наших разговоров, - проговорила она, оторвавшись от моих губ.

- А я не переставал желать тебя весь день, - сказал я, целуя её в шею…

Утомлённые любовью, мы лежали на песке (или это была мелкая галька) и молчали. Усталость и наслаждение слились в одно целое, которое ещё не до конца было нами прочувствовано. Прикрыв глаза, я почувствовал погружение в сон…

Не думаю, что сон продолжался долго. Я проснулся резко и тревожно, не сразу поняв, где я. Поднявшись, я не увидел рядом её. Надев очки, я стал всматриваться в море и не увидел там никого. Осмотревшись, не обнаружил её вещей. Это ещё что?

Я оделся, собрал рюкзак и стал осматривать пляж - он по-прежнему был абсолютно безлюдным. И теперь на нём не было её! Получается, она оделась, пока я спал, и быстро ушла. Но зачем? Куда?

Не найдя ответов, я начал двигаться в направлении посёлка, куда и лежал наш путь. Хотел позвонить, но вспомнил, что телефон остался в номере на зарядке. Я взглянул на красный диск заходящего солнца – мне стало тошно. «Чёрное солнце», - вспомнил я образ из классики. Удручённым происходящим, я прошёл «рептилию», спустился в ущелье и двинулся берегом моря. Дойдя до палаточников, я вновь задумался. Как она могла так быстро пройти тот же путь? Наверное, шла по верхам. Но ведь так, кажется, ещё дольше.

Господи, что за игру она затеяла? Для чего? Ведь всё было так хорошо.

Достигнув посёлка, быстро шагая по набережной, я вглядывался в каждую женскую фигуру, искал её в каждом открытом кафе, в каждой компании. Но не находил.

Быть может, она приготовила какой-то сюрприз и просто ждёт меня в номере, и я напрасно накручиваю, пытался успокоить я себя. Не получалось. Может, ушла к тому вчерашнему парню, ставшему её любовником, и теперь они где-то гуляют вместе или занимаются сексом… Если бы так! Это было бы спасительным вариантом. Но в него почему-то не верилось.

Когда я достиг отеля, уже практически стемнело. Пробежав мимо стойки регистрации, я быстро поднялся на третий этаж и схватил дверную ручку нашего номера, ожидая, что он не заперт. Но нет – дверь была закрыта. В номере меня ждало новое потрясение. Там не оказалось ни её одежды, ни каких-то иных вещей, ничего. Что же получается? Она бросила меня на пляже, пришла в номер, быстро собралась и ушла… куда-то? Пусть к любовнику, к кому угодно, но только бы вернулась обратно.

Телефон! Я бросился к нему в полной уверенности, что сейчас всё будет ясно. Буду звонить непрерывно и писать хоть всю ночь. Она ответит, обязательно…

В телефонной книге не было её номера! Я похолодел от ужаса. Не было нашей переписки в мессенджерах. Её не было у меня в друзьях ни в одной социальной сети. Не было никакой иной информации о ней.

Это было отчаяние. Все возникавшие версии произошедшего рассыпались. Я не знал, к кому обратиться. За стойкой девушка разговаривала по телефону. Невзирая на это, я спросил, приходила ли сегодня моя спутница. В ответ та лишь недоумённо посмотрела на меня и продолжала свой, видимо, очень важный разговор, дожидаться окончания которого у меня не было сил.

Ночь

Я решил пережить эту ночь. Завтра буду звонить всем нашим друзьям и знакомым, родителям, родственникам, в полицию… Сегодня я был просто не в состоянии. Я не захотел остаться в номере, потому что боялся сойти там с ума. Купив пол-литровую бутылку разливного белого портвейна, я заливал в себя сладкую жидкость, бродил по набережной и едва сдерживал слёзы отчаяния и обиды. Я бы даже не ругался с ней, всё бы простил, сам бы просил прощения, лишь бы она вернулась. Потом я менял тактику и, сидя на скамейке, сам пропускал людей мимо себя, пытаясь найти её.

Так продолжалось, пока набережная совсем не опустела, а звуки, издаваемые последними загулявшими отдыхающими, совсем не стихли. Выбросив в урну пустую бутылку, я побрёл к отелю. Входная дверь была уже закрыта, и я зашёл через ворота. Медленно поднялся в ненавистный номер, выпил таблетку снотворного, которое всегда брал в поездки, и лёг в постель, рассчитывая быстро уснуть.

Я перестал ломать голову по поводу её исчезновения и решил думать о хорошем, о нас с ней, обо всём, что между нами здесь произошло. Постепенно приходило спокойствие. Утром всё выяснится, всё наладится, всё будет, как прежде…

Пробуждение

Что мне снилось, я не помнил. Всё произошедшее и без того казалось сном. Или бредом. Открыв глаза, я увидел обнаженную женщину, стоявшую лицом к окну.

- Ты?... Здесь?... Где ты... – хотел что-то спросить, но ком в горле и шум в голове не давали сформулировать мысль, вырывались лишь эти невнятные обрывистые фразы.

Целый фонтан противоречивых чувств обрушился на меня: гнев, обида, радость, успокоение, счастье… Мне было всё равно, что именно я услышу, главное – она вернулась, вернулась ко мне, чтобы быть со мной…

- Где ты была? Куда ты пропала вчера? – наконец, смог вымолвить я.

- О чём ты, милый? – повернулась она ко мне, в очередной раз ослепив своей первозданной красотой.

- О чём я? – крикнул я, не сумев удержаться от повышенных тонов.

- Не кричи, милый, тебе это совсем не идёт, не разрушай идиллию, - улыбнулась она слишком уж снисходительно для любящего человека.

- И всё-таки? – уже спокойным тоном продолжал выпытывать я. – Что такое вчера произошло? Ведь всё шло так хорошо.

- Именно поэтому, - вновь снисходительно улыбнулась она. – Ты так ничего и не понял?

- Что я, чёрт возьми, должен понять? - вновь закипал я.

- Не может исчезнуть та, которой никогда не было, - тихо и с нотками сожаления произнесла она.

- Кого не было? – опешил я.

- Меня, милый.

- Да что же это такое… Не проснулся я что ли? – пробормотал я

- Вот, уже начинаешься что-то понимать.

- Что понимать?

- Я думала, ты поймёшь, когда не найдёшь моего номера у себя в телефоне. Или когда не обнаружишь в номере ни моих вещей, ни каких-то иных следов пребывания здесь другого человека. Но… твоя любовь оказалась сильнее здравого смысла. Так часто бывает у людей. Но в твоём случае эта любовь воображаемая, как воображаема и сама женщина. Ты её выдумал, милый. Ты выдумал меня.

- Это не так, не может быть, всё было на самом деле, я сейчас проснусь, и всё будет опять хорошо, - шептал я, уже не веря своим словам.

- Ты не спишь, милый. Ты сидишь за своим ноутбуком и пишешь этот рассказ о воображаемой любви. Реальная жизнь перестала быть тебе интересной. Ты ведь натура творческая, увлекающаяся. Ты встретил много женщин на своём пути. О ком-то ты забыл, кто-то из них запал тебе в душу. Ты пытался их переделать под себя, потом пытался смириться и подстроиться под них. Но каждый раз всё это заканчивалось расставанием. Тогда ты выдумал меня – ту, которая соответствует всем твоим желаниям и всегда будет с тобой. Я была неизменным объектом твоих эротических фантазий, даже когда ты был с другими женщинами. Но тебе и этого показалось мало. Ты захотел прожить со мной жизнь. Ну, или не жизнь, а какую-то её часть. Как в реальности, как на самом деле. Ты писатель, для тебя это не составило труда. Ты даже не придумал мне имени, наверное потому, что одного имени мало для эфемерной мечты, у неё сотни имён. В твоём рассказе нет географических ориентиров, хотя каждый, кто был здесь хоть раз, поймёт о каких местах речь. Осознанно или нет, ты решил показать, что действие происходит где-то… на краю света. Там, где всё пропитано любовью, где в душе всегда ощущение счастья. У тебя получилось, милый. Хм… даже это обращение «милый» - это тебе оно нравится, и лишь потом мне как плоду твоего воображения. Сублимация высокого уровня!

- Но тогда… почему ты вчера пропала? – я начал принимать эту новую реальность.

- Твоя фантазия стала для тебя наркотиком, формой эротического помешательства. Для тебя в женщине всегда важна была именно чувственность, вот ты и создал меня такой… Всё бы хорошо, но это помешательство может окончательно свести тебя с ума, может даже лишь жизни. А я этого не хочу. Тогда и моя жизнь окажется прерванной. Но я думаю, ты ещё не всё про нас рассказал. Правда, ведь? – улыбнулась она, теперь лукаво.

- Да, да, не всё, далеко не всё, - медленно проговорил я.

- Ну вот. Значит, время от времени тебе нужна будет передышка, и я буду исчезать… но вновь возвращаться…

Новый день

Я очнулся, увидев, что сижу за столиком на балконе и стучу по клавишам ноутбука. Я был один. Все эти дни был один. И приехал сюда тоже один. Приехал для того, чтобы прочувствовать то, что собирался написать. Большую часть времени я сидел в номере и писал. Я писал в блокнот, когда сидел на пляже, когда выходил прогуляться вечером, перед закатом, когда просыпался утром, чтобы не потерять свежих мыслей, и ночью, когда не хотелось спать. Всё что она говорила (все, что я вложил в её уста), было правдой. Я провёл несколько ней на море с лучшей женщиной на земле. Она не была идеальной в принципе, но была идеалом для меня. Она была умна, образованна, разделяла мои интересы, с ней можно было реализовать самые безумные идеи и фантазии, была неутомимым путешественником и огненной любовницей. У неё не было прошлого, не было никаких бывших мужей и детей. Не было бестолковых назойливых подруг. У неё был только я, а у меня только она. Она была живым человеком со своими взглядами на жизнь, могла не соглашаться со мной и спорить, противиться чему-то, что её не устраивало. Но мы неизменно приходили к согласию и пониманию, она возвращалась ко мне, прощала и всегда была прощена. Увы, я не нашёл такой в жизни. Поэтому выдумал. И наслаждаюсь этой выдумкой.

Рассказ был окончен. Оставалось придумать лишь название. «Творение»? Нет, лучше: «Где-то на краю света»…

За спиной послышался негромкий женский голос:

- Милый, ты идёшь, или мне одной начинать?